Россия, 623700, г. Берёзовский,
Свердловская область,
ул. Театральная, д. 3,
3-й подъезд, оф. 80
8(343)247-83-34, +7 904-98-00-446, gorka-info@rambler.ru, glav@zg66.ru
В БОЛЬНИЦУ
Ту, что век не бывала в больнице,
А старалась по дому всю жизнь –
Надо ж этой напасти случиться! –
Врач в больницу велел положить.
А она, будто бы виновата,
Зла на немощь свою, на себя,
Все белье простирала ребятам
И оправдывается меж ребят.
Мужу: мол, я совсем ненадолго,
Ну, простыла, так я ли больна?
Пообследуют там, да и только.
А болезни кой толк от меня?
Да и что мне там делать-то летом?..
Ну, а муж ей: - Ты, мать, отдохни!
Слава богу, грудных у нас нету –
Поживем с месяцочек одни.
Ей не легче от слов, а обидно:
Что ж одни… Так, должно быть, она
Не особо нужна тут, как видно,
Будто вовсе не мать, не жена?
И опять на себя осерчавши,
Мол, не глупо ли так рассуждать,
Говорит: - Приходите почаще.
И уж чуть не в слезах: - Буду ждать!..
МАТЕРИ ДРУГА
Бессонными днями, ночами,
Отца не дождавшись с войны,
Себе урезая на чае,
Она вас растила, сыны.
Учила, обула, одела,
Чтоб не были хуже других.
А если глаза проглядела,
Простите, на вас на одних.
А если ресницы смыкались,
То даже во сне всякий раз,
Все также родная смекала:
Что нужно бы сделать для вас…
Сегодня на первую смену
Впервые ей сына будить:
Присела на койку, не смея
Коснуться сыновней груди.
К СОЛНЦУ
Постучи ко мне утром рано
Тонкой тростью луча!
Наберу я воды из-под крана,
Заварю крепкий чай.
Пусть ко сну еще сладко манит,
Ты меня разбуди.
Пусть спокойно подремлет мама
С малышом на груди.
Пусть братишки мои и сестры
Улыбаются снам.
Я отца разбужу, мы взрослые –
И на фабрику нам.
Мы уйдем с ним в рассветную первость,
Зная, что за спиной
Есть семья, есть любовь и верность,
Солнце есть над страной.
ДЕД
Прожив свой век в сосновом доме
И постаревши вместе с ним,
Дед загрустил среди содома,
Заполучив квартиру – сник.
Уже подъехала машина,
Комод выносят – берегут…
А по его лицу морщины,
Как рябь по озеру, бегут.
Он ходит, доски подбирает,
И вдруг застыв в дровянике
О днях прожитых вспоминает
И рукавицу мнет в руке.
В углу – ломы, на полке – скобы.
Лопаты, метлы, черенки,
Веревки, чучело из робы,
Ремни, ботинки, ползунки…
Скамья на всю большую семью,
Не стоящая и гроша,
Давно им вкопанная в землю,
Вдруг показалась хороша.
И вот, жены увидев платье
С роскошно вышитым цветком,
Он говорит, волненье пряча:
- Вы поезжайте… Я – пешком!
ВРЕМЯ
Еще не всмотришься как следует
В осенний, в пятнах охры лес,
И в дождь, как снег уже последует
С лохматых ветреных небес.
Еще в упавший снег не верится:
Неужто пахнет? Ужто он?
Как вдруг камыш, карниз и деревце
Уронят в день капели звон!
Еще весной одною дышится,
А полю бредится жнивьем.
Все чаще, чаще рядом слышится:
Ох, как мы медленно живем!
В ДОЖДЬ
Разбежавшись издали,
Дождь ударил в крыши.
Потемнела изгородь,
Сморщились афиши.
И белье соседка
Не успела снять.
Рассердилась крепко –
Снова полоскать!
Да и мне не легче:
Думал – ты придешь,
А теперь при встрече
Оправданье – дождь!
Только лес да травы
Счастливы до слез.
Что ж ты это, право,
Не придешь? Всерьез?
* * *
Я, походками женщин
Очарованный, тих –
Бездыханьем отмечен,
Как ударом под дых.
Где они научились
Этой стройности ног,
В этой смуглости чинной
Как им север помог?
Что за поступь? Откуда?
И всегда ль на Руси
Так ходили вы, люди? –
Я хочу их спросить.
И к девчонке с вопросом:
- Расскажи, что да как?
А она: «Это просто».
И пошла – просто так!
ГРИБНИКИ
Ох, эти грибники, с кем вместе
Я уходил в ближайший лес!
Так в дебри норовили лезть все,
Как будто их попутал бес.
Все по пословице спешили:
Чем дальше в лес, тем больше дров.
И, по пословице, смешили
Людей, кому был лес не нов.
И я, не то чтоб очень мудрый,
А безнадежно поотстав,
Искал у кромки леса грузди
На неосмотренных местах.
Они с наскока не давались:
В земле скрывали белизну.
Подобно девушкам, стеснялись,
От глаз пытались ускользнуть.
Но под вниманием неспешным
Все, по примеру одного,
Спускались чистые, без спеси
За борт ведерка моего.
И через два часа – всех раньше –
Я к дому путь уже держал.
А встречные бежали дальше:
- Поди ж ты, вон каких набрал!
ИЗ ДЕТСТВА
На стороне на солнечной,
Что от моей вдали,
Мальчишки и девчонки
Пускают корабли.
А на моей сугробы,
И холодно, и тень –
Я в капитанской робе,
И у окна весь день…
* * *
Старательские тихие места
В далеком прошлом золотом ценились.
Но след старателей позарастал,
Водой речною штреки понакрылись.
Осталось лишь название «карьер»,
Второй карьер, а есть напротив первый.
Бугра меж ними высится барьер,
Пышма бежит, гусей белеют перья.
Дома гурьбой сбежались к берегам.
Один из них совсем к воде приткнулся,
Как у коровы в солнечный угар,
Хребет его на старости прогнулся.
Я в доме тут родился. В памяти моей
Он молод, как вчера построен,
И мне знаком от крыши до корней,
И новогодних праздников просторней.
Давно я в этом доме не живу,
Но снится он и в областной столице.
Бывает, видишь, будто наяву,
Друзей курносых солнечные лица.
А то и – вечер, лодку вдалеке.
В ней папаня с мамой, и сестра Маруся.
Я долго жду их с удочкой в руке…
Проснусь – и грустно, больше не дождуся.
* * *
Забиты окна горбылем.
Дверь на гнилом скрипит шарнире,
С часов стенных упали гири.
Кто жил здесь? – Поросло быльем.
В ограде отыскал дрова,
Теплом и светом дом наполнил…
Вон в том углу была кровать,
Ее по ножкам пол запомнил.
Стена припомнила портрет
Хозяев в годы молодые,
А угол – православный крест,
А окна – ставни голубые.
И помнит матка потолка,
Как на кольце в нее вкрепленном
Качалась зыбка паренька
Под песню бабушки согбенной.
* * *
Из-за рощи уже видны
Незаметные летом елки.
И быльем поросшие пни
Будто выросли на пригорке.
И тропинок плутливая вязь
Желтизной листвы оторочена,
Так что видишь теперь, удивясь,
Все пути вполовину короче.
И подумаешь неспроста,
Есть и тут для раздумий пища:
Виден глазу из-за куста
Верх креста на дальнем кладбище.
* * *
Озеро. Лес в отдалении.
Тропка. Высокий камыш.
Говор живого селенья.
Удочка. Лодка. Малыш.
Группою женщин знакомых
Шепчется сбоку ивняк.
Что же, тут все по закону –
В гости приехал земляк…
* * *
Дед, покуда жил со старухой,
Хлопотал в огороде, саду.
То рубанком в сарайке жухал,
То всю зиму удилил на льду.
Никого они не нажили
И старели вдвоем, да пока
Бабку в угол не положили
Впервоочередь, без старика.
Говорят, что с этого горя
Дед и начал заметно сдавать:
Не починит дырку в заборе,
О хозяйстве стал забывать.
В лес повадился за сучками:
Не для печи, а для красы.
У врачей обзавелся очками –
За сучками проводит часы.
И в избушке его неказистой –
Сплошь: на стульях и на полу
Акробаты, певцы, баянисты
Кувыркаются и поют.
Повернет их и так он и эдак,
Улыбается через очки,
Мол, спасибо, потешили деда,
Деревянные весельчаки.
Но увидев свою старуху,
Что с портрета также строга,
Виновато он чешет за ухом
И идет что-нибудь построгать.
СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК
С крутого берега Пышмы,
Как детвора, ручьи сбегают.
Их голоса напоминают
Мне голоса моей весны.
Вот мальчик, не жалея сил,
Лопатой мастерит запруду.
И я гадать недолго буду
О том, чей это внук и сын.
Сольется вешняя вода
С речной водой неторопливой,
И на широкие разливы
Он выведет свои суда.
Храня следы его ножа,
Они уйдут в поход невечный…
А он во сне, взлетев над речкой,
Не раз их будет провожать.
И с первой робкой высоты
Увидит он свой край просторный:
Поля и лес на спинах горных,
И в белом кружеве сады.
И не забудутся вовек
Реки, дорог и троп изгибы
И родников – на солнце – нимбы…
Расти, счастливый человек!
Живет у нас на улице
Веселый умный дед.
По паспорту ему уже
За восемьдесят лет.
Но паспорт ни о чем еще,
Друзья, не говорит:
По-прежнему здоров он,
Разговорчив, деловит.
Я помню, был субботник
В нашем доме в сентябре.
С лопатами и метлами
Сошлись мы во дворе.
Не захотел отстать от нас
И старый дед Егор.
Сравняли мы дорогу,
Очистили весь двор.
Бывает, в чьей-нибудь семье
Случается беда.
Свои дела оставив, дед
Спешит уже туда.
И делом и советом он
Помочь тебе готов -
Припомнит случай памятный
Из прожитых годов…
Живет на нашей улице
Веселый умный дед.
По паспорту ему уже
За восемьдесят лет.
Но дед здоров и деловит,
Без дела не сидит.
Того и старость не берет,
Кто для людей живет.
АВТОБУС
Мимо спящих кварталов
Автобус бежит.
Видно, за день устал он
И весь дребезжит.
В темь глазищи уставил –
Такой не уснет!
Пассажиров усталых
Устало везет.
С РАБОТЫ
Когда автобус в час ночной
Меня заносит в город мой,
И я домой к себе спешу,
Тропинку на снегу пишу,
Мне хорошо, пусть я устал,
Но за день я сильнее стал.
Неверно кто-то бы сказал,
Что силу не вернешь назад.
Работа льет ее в меня,
И ей обязан счастьем я.
НАЧАЛО
А ты заметила, заметила,
Как распустились тополя,
Как ярко солнце лето встретило
И приняла его земля.
А каждый кустик к небу просится
И не боится умереть,
И так березам белым хочется
Куда-то с ветром улететь.
* * *
Есть что-то грустное в весне,
В ее неистовых разливах,
В живой ее голубизне
И вечерах неторопливых,
Едва умолкнут небеса
И ляжет тень последней ночи,
Печально чьи-то голоса
Мне боль извечную пророчат.
Замкнутся в стаи тополя,
Как будто улететь желая,
А боль моя, а боль моя
Гудит и бьется, как живая.
ЛЕТО
День безоблачный счастлив и весел,
Ветер улицы взялся мести,
Кто-то сохнуть белье поразвесил,
А он хочет его унести.
Где-то слышится смех у опушки,
Говорок неумелей ребят,
Как гусята, спеша друг за дружкой,
На прогулку идет детский сад.
Тихо дремлет ленивая кошка,
Трону ветку рукой невзначай,
А за маленьким светлым окошком
Увядают цветы Иван-чай.
За дорогою сосны-подружки
Шепчут что-то, а, может быть, мне?
Наберу земляники я кружку,
Мне зимой она снилась во сне.
ОСЕНЬ
Шумит под ногами метелью листва,
Склонилася осень над парком,
Резные из солнца сплела кружева
И замерла в убранстве ярком.
Как жаль, что, поверив разлуке земной,
Уйдет она легкою думкой,
Умчится, растает мечтой золотой,
Заменится первой снежинкой.
Не в той безотчетной печальной поре
Останется сердце незримо.
Как только метель заметет на дворе,
Пойму я, что было любимо.
И хрупких листков золотистая гладь,
Сплетенных в едином узоре,
И мостик в саду, что уж стал подгнивать,
И липы в багряном уборе.
Искрящийся пух облаков и жнивье,
Небесная робкая просинь.
Какою я прежде видала ее,
Такой и люблю мою осень.
ЗОЛОТАЯ
Наступила осень,
Осень золотая,
Стали дни короче,
Птицы улетают,
Солнце светит мало,
Не дает тепла.
Дождик мелкий-мелкий
Моросит с утра.
ВЕСНА
Широкой волной в поднебесье
Ударила звонкая трель -
Волнуется, плещется песня,
Звеня, как пастушья свирель.
И солнца, и радости море
Вдруг выплеснет волны на всех,
И все неудачи и горе
Потопит в них радость и смех.
Проснулась, расправила косы,
Шагнула весна на поля,
Земле подарила не слезы,
А звонкое пенье ручья.
* * *
Никак от этих туч не убежать,
Ломает ветки сонная усталость.
Дождю не надоело поливать,
Змея стальная в небе распласталась.
Да и куда бежать, куда спешить,
Ведь мне мой край от счастья и до боли
Знаком, как дом, как солнечная нить,
Как эта горстка маленькая соли.
Промчится десять, двадцать, тридцать лет,
А он один - и был, и есть, и будет,
Где каждый день встречаю я рассвет,
Где так близки и дороги мне люди.
* * *
Я спаслась от глухой усталости,
К молчаливой сосне припав,
Сберегу я песню до старости
О семи попутных ветрах.
Будет солнце смеяться весело,
Одурманивать тихий звон,
А от этой зовущей песенки
Станет радостно, как весной.
Унесут меня крылья радуге
Неизвестно в какую даль,
А меня мои годы радуют
И ничуть не страшит печаль.
* * *
Я люблю эту землю гораздо нежней,
Чем могла бы поведать об этом словами.
Вековые озера - приют журавлей –
То глаза твои, Русь, с голубыми бровями.
Не понять мне до дна, в чем бессмертье твое,
Ни одной красоте не сравняться с твоею.
Если б вечно с твоим билось сердце мое,
Я б и смерть приняла не робея.
* * *
Узкой лентой вьется побережье,
Где море вырвало кусок.
Оно волною гладит нежно
Прибрежный камень и песок.
А там, где отступило море
И виден берег далеко,
Бежит девчонка на просторе
Куда-то быстро и легко.
Она бежит навстречу морю,
В его объятия упав.
Она плывет, с волнами споря,
А иногда их обогнав.
А море яростно клокочет
И белой пенистой волной
Оно обнять девчонку хочет
И опрокинуть с головой.
Девчонка весело хохочет,
Увертываясь от волны,
И плыть все дальше в море хочет,
И не боится глубины.
* * *
Я когда-то мечтала об этом.
Что под звоны осенних дорог
Стану самым любимым поэтом
И что жизнь проживу без тревог.
А теперь эти мысли иные.
Кем-то быть мне еще суждено,
Только знаю: дороги России
Позабыть мне уже не дано.
И какой бы то ни было силе
Я отдаться уже не смогу.
Что бы делала я без России
На далеком чужом берегу?
БЕРЕЗА
Белая береза, ты всегда грустишь.
Одиноко в поле ты одна стоишь
И колышет ветер пышный твой наряд.
Опустившись, ветви тихо шелестят.
Никому березу белую не жаль,
Некому развеять всю ее печаль,
Лишь усталый ветер шепчет сказки ей,
Расправляя кудри молодых ветвей.
ДЕТСТВО
Уходит быстро детство босоногое,
И так не хочется его нам отпускать,
Как будто лист зеленый осень трогает,
А он совсем не хочет отпадать.
Но никуда от времени не деться.
Мы вдруг услышим сердца твердый стук,
И улыбнется ласковое детство,
С прощальной песней выпорхнув из рук.
Воспоминания о детстве
Я возвращаюсь к пройденному снова,
И этого не надо бы, да вот...
Припомню за домами лес сосновый
И журавлиной ветви перелет.
Оно далеко, как оно далеко –
Не детство вовсе, а другая жизнь.
А небо все такое, не поблекло,
И только как бы вытянулось ввысь.
Грустят о доме, о весне, о лесе,
О скошенных ромашках на лугу,
Грустят о дорогой забытой песне,
А я тоску о детстве берегу.
Оно умчалось в дальние заливы.
О нем ли ивы плачут по весне?
Не плачьте, ивы, не грустите, ивы,
Оно уж не воротится ко мне.
МАМЕ
Февраль уснул до следующего года,
И ввысь взметнулось небо синевой.
Отряхивает снег с ветвей природа,
К солнышко любуется собой.
Зима еще цепляется за сучья,
Со страхом прижимается к земле,
Чего-то ждет, себя напрасно мучая,
Она давно у солнца в кабале.
И этот день, он вовсе не случайный.
Нет, это жизнью выбрано самой,
И он не может выбран быть нечаянно,
Он счастьем должен быть и лишь весной
А мне сегодня столько много хочется!
Ах, если бы на час всесильной быть,
Чтобы заставить зло от злости корчиться,
Чтоб ложь и подлость навсегда убить.
И у тебя пусть все на свете сбудется,
А это будет, будет все равно,
А где-то для тебя, поверь мне, будет сад
Цвести, чтоб лечь букетом на окно.
Заставлю солнце сжать в лучах ненастье,
Чтобы светило из последних сил.
Я подарю тебе, родная, счастье.
Как Данко людям сердце подарил?
* * *
Я уже не мечтаю о дальних тревогах,
О дорогах, ведущих в чужие края,
Потому что близки они, эти дороги,
И взрослеет наивная юность моя.
Сколько яростных гроз над моей головою
Собиралось, готовых весь мир разнести.
Только ты их заботливой, нежной рукою,
Своим любящим сердцем смогла отвести.
Где-то годы оставят все наши печали,
Будут новые ливни стучать по весне.
Мы, как будто впервые, с тобой повстречаем
Самый добрый и нежный, счастливый рассвет.
Только б жаркое солнце светило упрямо
И в меня ты б поверила, бед не тая.
Пусть счастливыми будут глаза твои, мама,
Пусть останется прежней улыбка твоя.
В СТЕНГАЗЕТУ
Прошел урок, звенит звонок,
Торопится весь класс,
Скорей, быстрей бежим, спешим.
Звонок был дан для нас.
Володя Таню оттолкнул,
Подножку ей подставил,
А Юрка Сашу в бок толкнул,
«Фонарь» под глаз поставил.
Валерка ринулся вперед
И вылетел из класса.
И сразу трое человек
В дверях застряли разом.
И вот окончен этот «бой»,
Закончено сражение.
Но что за вид? Один подбит,
Другой в углу сидит, сопит,
И все лишь за мгновение.
А у вас как?
ДРУГ
Друг тебе не изменит,
Правду скажет в глаза.
Если друг настоящий,
Будешь с ним до конца.
Дружба - вечное слово,
Будет дружба крепка,
Если друг не оставит,
Лишь случатся беда,
Если руку протянет
И с тобою пойдет,
Если чем-то поможет
И беду отведет.
С другом горы своротишь,
Перейдешь океан,
В небо ринешься птицей
И не сдашь в ураган.
* * *
Если друг тебе не доверяет,
Если он обиду затаил,
Думая, что дружбе помешают,
Значит, дружбой он не дорожил.
Если друг тебе во всем поможет,
Если сможет он в беде прийти.
Будь и ты, как друг, таким же тоже,
Им гордись и дружбу береги.
ДОРОГА
Дорога, дорога,
В какие края умчится
Счастливая юность моя?
Какие сугробы
Мне жизнь наметет?
И кто не обманет,
И кто подведет?
И где я оставлю
Свой тоненький след?
Дорога, дорога,
Скажи мне ответ,
В рассветные дали
Уходят пути.
Всего будет много
У нас впереди.
Нам солнце и радость
Подарит весны
Всего будет много,
Дорога - одна.
И будут ошибки,
И будет печаль.
И нам перед нею
За них отвечать.
* * *
Мои стихи наивны,
Как ручеек весной,
Как медленные ливни,
Над голою стрелой,
Как белая пороша,
По утренней звезде.
Как ветер, что полощет
Листочки в ивняке
И я мотаюсь снова,
По строчкам и словам,
И голос не суровый,
И рифма не нова.
Какая злая сила
Свела мои уста,
Колышется осина
По-летнему проста,
Хохочет ветер грубый,
И ночь, презрев покой,
Меня целует в губы
Холодною листвой.
А утро все не ближе,
Я вглядываюсь в тьму,
А может, что увижу,
А может, что пойму?
МОЯ РОССИЯ
Память моя, Россия
С детских далеких лет,
Как я тебя просила
Дать мне на все ответ.
Сколько на свете правды?
Сколько на свете лжи?
Мама моя, Россия
Выслушай, расскажи.
Молчит родная Россия,
Плотно сомкнув уста,
Не спрашиваю я, знаю
Жизнь не так уж проста.
Буду сама искать ответ.
Трудно. Знаю, что нелегко.
Он совсем близко быть может,
А может быть далеко.
МОРЕ
Узкой лентой вьется побережье,
Где море вырвало кусок,
Оно волною гладит нежно
Прибрежный камень и песок.
А там где отступило море
И виден берег далеко,
Бежит девчонка на просторе
Куда-то быстро и легко.
Она бежит навстречу морю,
Вего объятия упав.
Она плывет, с волнами моря,
А иногда их обогнав.
А море яростно клокочет
И белой пенистой волной
Оно обнять девчонку хочет
И опрокинуть с головой.
Девчонка весело хохочет,
Увертываясь от волны
И плыть все дальше в море хочет
И не боится глубины.
НАДОЕДЛИВЫЕ МЫШИ
Котик беленький бежит,
Хвостик беленький дрожит.
Котик, ты беги скорей,
Переловишь всех мышей,
Потому что эти мышки
В нашем доме, как воришки.
Корка на столе лежала,
Мышка-цап! И убежала.
Вот какие эти мыши!
Кот, беги скорее, слышишь!
МАМЕ
Сегодня день рождения
У мамочки моей
Что на день рождения
Подарю я ей?
Подарить ей мишку?
Подарить ей книжку?
Нет, не надо мишку
И не надо книжку.
Подарю пятерки ей
В тетрадочке своей.
ПРО МЕДВЕДЯ
Жил в лесу косолапый мишка,
Был у мишки свой домишко,
Но домишко был очень мал,
Мишка еле в него влезал.
И решил тогда мишка
Сделать новый домишко.
Прибежали все звери,
Белка спрыгнула с ели,
Прилетели орлы и вороны,
Посмотреть, как же будет он
Строить дом себе новый.
А косолапый мишка
На бурелом набросал
Всего понемногу
И получился не дом
А просто... берлога.
В ПРАЗДНИК ПОБЕДЫ
В праздник Победы нагладил я брюки,
Из шкафа достал с орденами пиджак.
Пристали ко мне любимые внуки:
- Ты, дед, расскажи про войну, что да как.
- Ну слушайте, я расскажу вам об этом.
Присядьте немного рядом со мной.
В начале войны был в Эстонии летом
На фронте в бою был случай такой:
У Таллина - города бились с врагом,
Держали напор всеми силами.
У дороги стоял за огромным кустом
Грузовик с батальонными минами.
Уж рядом с машиной рвалися снаряды
И танки с крестами на нас уж ползли.
А мы не успели к врагу из засады,
Потери большие в бою понесли...
И много погибло там нашего брата.
На поле лилася солдатская кровь ...
И вдруг приказал мне майор грубовато:
- Ползите ко мне, старшина Копылов!
Мы отступаем в порты всем отрядом,
Машину же с минами надо взорвать,
Не оставлять же ее этим гадам.
Заданье дает тебе Родина-мать!
Ознобом покрылся. Бегу под обстрелом.
Обнял меня в укрытье шофер.
Приказ выполняя, взялись мы за дело:
Зажгли под машиной огромный костер,
Облили бензином, скорей побежали
Укрыться в воронке за взрытой землей.
А наши солдаты стрельбу продолжали.
Команда вдруг слышится: - Братцы, за мной!
Фашисты же танками наших давили ...
Подробности все рассказать не могу.
Бежавших к портам снарядами били –
Страшный был бой в сорок первом году.
Остались с шофером мы живы в той яме
С летящими минами над головой.
Для тех, кто сражался у города с нами,
Стал самым последним с фашистами бой.
А в праздник Победы нагладил я брюки.
В парадном костюме целую ребят.
Довольны мои присмиревшие внуки.
Лишь плакал их Дедо - бывалый солдат.
9 МАЯ ИЗ БУДУЩЕГО
Когда это будет, не знаю,
Весной средь Уральских берез
Победу 9 Мая
Отпразднуют люди без слез.
А праздновать будут другие,
Не знавшие этой войны,
Счастливые люди, иные,
Не знавшие жуткой беды.
Услышат другие уж марши
Армейских частей всей страны,
Со знаменем выедет маршал,
И сам не видавший войны.
Какой флаг народу покажут?
Какой вверх ударит салют?
И что всем с трибуны расскажут?
И песни какие споют?
Но мы-то доподлинно знаем -
Закончили эту войну!
Что было 9 Мая
С утра, в сорок пятом году.
УСПЕЙ ПОМОЧЬ ФРОНТОВИКУ
Осталось нас совсем немного,
Все повидавших на веку...
Хромому уступи дорогу
И поклонись фронтовику!
В войну добились мы победы,
Сломали голову врагу,
Скажи за то спасибо деду
И поклонись фронтовику!
Его хлестали дождь и ветер,
Он бился насмерть в ту войну,
За то, что здравствуешь на свете,
Ты поклонись фронтовику!
Присел с наградами старик,
А встать потом - невмоготу,
Поднять его - труд невелик,
Ты помоги фронтовику!
Зашел в автобус инвалид
И стоя шепчет он соседу...
Ты догадайся: говорит,
Мол, уступите место деду!
Когда-то всем в тот свет дорога,
Видавшим горе на веку ...
Успей помочь им хоть немного –
Поклон отдай фронтовику.
ЖЕНЩИНЫ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ
В стихе о подругах всего не расскажешь,
В какие тяжелые годы росли.
В войну мировую и горе, и тяжесть
На хрупкие плечи вам в семьях легли.
Чего вспоминать, как прощались с мужьями,
Когда уходил наш народ на войну.
Ревели детишки. Не спали ночами,
А утром брались за работу свою:
Рубили дрова, на себе их таскали
И в шахте, в забое, руду добывали,
На торфополях рыхлый торф собирали,
А осенью весь урожай убирали.
В делах многотрудных вы не уставали ...
Да разве работу мы всю перечтем.
А в письмах на фронт вы любимым писали:
«У нас все в порядке, с Победою ждем!»
Спасибо достойным работницам тыла,
Помощницам славным в большую войну!
Вы знаете лучше, как все это было.
Мы вместе тогда отстояли страну!
КОНЦЛАГЕРЬ
Тишина после мук воцарилась.
Дан сирены протяжный гудок.
Самолетов армада уж скрылась,
Лишь остался полоской дымок.
В горизонте заря догорает,
Ночь с востока заметно идет,
Над землею темнеть начинает,
Соловей над горою поет.
Вот уж ночь над бараком спустилась.
Лагерь тих, только в печке трещит,
Только Ванечке мама приснилась,
Он сидит у огня и дрожит.
Ваня вспомнил, как мать провожала
С Украины любимой родной.
Слезы тихо в платочек роняла,
Говорила: «Соколик ты мой».
Ваня взял из кармана рубашки
Фотокарточку мамы своей,
Посветил подожженной бумажкой,
Долго, долго шептал он над ней ...
Тухнет печка, бумага сгорает.
Ваня тихо ложится в запечь.
Думы и мысли одолевают.
Снова снятся: пожары, метель.
В это время сирены гудели,
Бомбы сыпались пачками вновь.
И бараки в пожаре горели.
Почему ж на губах чует кровь..
Люди в панике Ваню забыли –
Что парнишка за печкою спит.
Треск, ожоги его разбудили,
Он в завале о чем-то кричит.
Так Ванюша у печки скончался
Под завалом в огне и дыму.
С мамой, сестрами не прощался
И сгорел у фашистов в плену.
Спит Ванюша пятнадцатилетний,
И не снится ему больше мать,
Сон теперь у него уже вечный –
Не придется учиться, играть.
Тишина после бурь воцарилась,
Дан сирены последний гудок,
Туча смерти мучительной скрылась
За соседний, от нас, городок.
СЕМИ СМЕРТЯМ СМОТРЕЛ В ЛИЦО
На рубеже, в краю далеком
Схватила смерть в тиски меня!
Из тех боев с врагом жестоким
Живым я выполз из огня.
В кровавый первый день войны,
Бомбили наши лагеря.
Погибли славные сыны,
В окопе жив остался я.
Когда фашисты наступали,
Давила нас врага броня,
Однополчане погибали,
Я чудом вышел из огня.
А в окруженьи бой был с нами,
Свистели пули круг меня,
Там смерть могла обнять руками,
Спас командир вдруг от огня.
Он бросил несколько гранат,
К земле фашистов придавил.
В отместку вскоре наш отряд
Эстонцами расстрелян был.
Меня в укрытии схватили,
Все отобрали, что могли,
До бессознания избили,
В немецкий лагерь увезли.
В плену душа моя стонала,
Живым скелетом был там я.
По мне на Родине Урала
Скорбила вся моя родня.
Семи смертям смотрел в лицо,
Все обошло в боях меня.
В войну мне, видимо везло –
Домой живым вернулся я.
* * *
Далеко из Эстонского края
Шлю тебе, дорогая, привет.
Как живешь, моя крошка родная,
Напиши поскорее ответ.
Я служу близ Балтийского моря.
Ой, как скучно без писем тут мне.
Я живу без нужды и без горя,
Строю новые ДОТы стране.
Не дождался ответа с Урала,
Не отправил я милой письма ...
Мать Россия нам в рупор сказала:
«Лучше строить! С фашистом война!»
Не достроили ДОТы, где жили,
Не успели бетон мы залить,
Нам фашисты войну объявили.
Теперь новая песня звенит...
* * *
А теперь расскажу вам, родные,
Как жилось мне в плену, в лагерях,
Как прикладами немцы лупили,
Полицейские жали в дверях.
Распорядок мы дня изучили
От зари и до самой зари,
За баландою в очередь плыли,
Еле двигая ноги свои.
И нельзя мне забыть полицейских
Все бандиты один к одному,
Один бьет, а другой добивает -
Умер, вечная память ему!
А на утро мы мертвых таскали
В тот холодный бездверный сарай,
С бездыханных одежду сдирали
Для отправки готовили в «рай».
Гробарям здесь хватало работы
От зари и до самой зари.
С мертвецами повозки спускали,
Где тянулись глубокие рвы.
Эх ты, Русь, ты моя дорогая,
Не вернуться мне больше к тебе.
Кто вернется, так век не забудет,
Все расскажет родимой семье.
Он расскажет, покатятся слезы,
Выпьет стопку, вскружит голова.
...Эх, товарищ! Вернуться б до дома
Продолжать трудовые дела.
БАРАЧНАЯ ПЕСНЯ (на мотив "Землянки")
Тлеет в печке барачной огонь.
За решеткой сижу я в плену.
Рядом слышу губную гармонь
Про «землянку», улыбку твою.
Видел как-то тебя я во сне,
Будто стала девчонкой другой.
Я хочу, чтоб сказала ты мне:
«Буду, милый, всегда я с тобой».
Ты сейчас от меня далеко.
Между нами война и снега.
И сбежать мне к тебе не легко,
А до смерти четыре шага.
Друг, играй на гармошке губной
Про «землянку» солдатам и мне.
Будет праздник у нас дорогой
Там в России, на русской земле.
Скоро, скоро растают снега,
Засияют в полях васильки.
Роковые четыре шага
Станут так ото всех далеки.
Привезу я любимой, родной
Много нежных и ласковых слов.
Я вернусь непременно домой.
Сохраню свою честь и любовь.
НЕ ГОРЮЕТ МИЛАЯ КАТЮША
Шли бои уже на Волге нашей,
Кровь плыла, клубилась над водой,
А в садочке русскую Катюшу
Целовал ефрейтор пожилой.
И Катюша немцу улыбалась
И смотрела подлецу в глаза,
Быть приятной для него старалась –
Рядом с ним куда угодно шла.
Позабыла Катя про Ванюшу,
Письма фронтовые все сожгла,
По соседству из немецкой кухни
Старенького повара нашла.
Приносил ей повар ежедневно
Корки хлеба, яблоко, бульон,
А за это «милая» Катюша
Целовалась, как попросит он.
Чуб «под немку» Катя накрутила,
Надевала юбку до колен,
По-немецки «либе» говорила
И забыла, что такое плен.
В это время милый друг Ванюша
В Сталинграде бился он с врагом
И мечтал он только о Катюше,
О любви, о крае о родном.
Не горюет «милая» Катюша,
Что ее немчура обнимал
И не вспомнит, что герой-Ванюша
Жизнь за нашу Родину отдал.
О ПРОДАЖНОЙ ДЕВУШКЕ
Мы, рожденные вместе с тобою
На советской прекрасной земле
Под одною Кремлевской звездою,
Мы росли в этой славной стране.
Песни пели, стихи сочиняли
Про родную страну - нашу мать,
Обещанья любимым давали –
Храбро драться, ее защищать.
Грянул бой - бой кровавый жестокий –
На границах и в нашей стране,
Мы на Запад идем в край далекий
Бить врага в этой грязной войне.
Наша песня уныло звучала
Нарушала сердечный покой.
Со слезами дружка провожала,
Говорила: Твоя, а ты - мой.
И любимый твой храбро сражался
За тебя, за семью, за любовь,
В мясорубке, в той бойне скончался,
Где рекою лилась наша кровь.
Через труп ты любимого друга
Перешла в тыл врага далеко,
Ты его, ты его же подруга
Не хотела смотреть на него.
Ты забыла всех братьев по крови,
Полюбила совсем чужака,
Понакрасила губы и брови,
Продалась офицеру врага.
ВАЖНЫЕ ЗАКОНЫ
Немало на свете законов,
Их все мы не можем познать,
Но самые важные все же
Обязаны мы соблюдать.
Их в кодексах Вы не найдете,
И их в конституции нет,
Это законы Божьи
Знать их должны с малых лет.
Так, порой обидев близких,
Вспомнить надо «чти отца…»,
Подойти, обнять покрепче
И без гордого лица.
А завидовать не стоит,
Лучше радуйся тому,
Что сосед твой дом построил,
В гости ты придёшь к нему.
Мы не знали бы предательств,
И не знали бы измен,
Нет на свете обстоятельств
В оправдание темных дел.
И как часто мы крадем
Собственное время,
В Божий храм мы не идем
Утром в воскресенье.
Любим время проводить
Больше в интернете,
Так мы можем жизнь прожить
Попусту на свете.
Средь каждодневной суеты,
Круговорота дней
Не нужно, люди, забывать
Про десять заповедей.
* * *
Мой Березовский любимый-
Самый лучший для меня.
И зимой, и в день дождливый
На него любуюсь я!
Здесь родился мой братишка,
Много лет живу здесь я.
Здесь пошла в лицей я с книжкой
В день дождливый сентября.
Стал лицей моей семьей,
Родными стали стены.
Ведь каждый день все веселей,
Уроки с переменами.
Большой семьей идем в поход,
А вот бежим кросс наций
И что-то важное нас ждет.
Ведь впереди еще два класса.
И школа нам родная, дом,
Мы учимся в ней и живем
Здесь научили нас писать,
Складывать и вычитать.
Мне часто снятся те ребята,
Друзья лихих военных дней,
С которыми ходил в атаку,
Прошел ад страшных лагерей.
Мне снятся те атаки в поле,
Бомбежки, войск большой поток.
И плач детей, большое горе
Людей, бегущих на восток.
Я часто вижу схватку боя,
Геройство наших храбрецов,
Убитых братьев много в поле -
Затекших кровью мертвецов.
Мне часто снятся те кураты –
Фашисты разных всех мастей,
И те голодные солдаты,
В лесах, у рек, озер, полей.
Мне часто снится адский плен.
И смерть, ходящая за мной.
Тот жуткий страшный летний день,
Когда сбежали мы толпой.
Мне часто снятся крысы - твари,
Они вздремнуть нам не давали...
По нам ходили и пищали,
А ночью за ноги хватали.
И снится мне как нас хватали,
Овчарки - бешеные псы,
Бывало, и на части рвали,
Возле запретной полосы.
И чтоб не снились внукам, детям,
Мучительные эти сны,
Нам надо мир всем на планете,
И чтобы не было войны.
ЧТОБЫ ПОМНИЛИ
Редеют ряды ветеранов
Минувшей великой войны...
Нас точат и годы, и раны
И мучают тяжкие сны.
Особых богатств не скопили,
Но были богаты душой.
И Родину очень любили,
Гордились державной страной.
Сберечь бы, что создано в муках
И что отстояли в боях,
Наследие детям и внукам
Оставить в сердцах и умах.
Побольше б в стране уваженья
Ко всем ветеранам войны,
Чтоб не было их оскорбленья
От тех, кто не видел беды,
Чтоб помнили люди и чтили
Отцов-ветеранов своих
И бережно в сердце хранили
Священную память о них.
ОСЕНЬ ЖИЗНИ
В осенний праздник пожилых людей
Давайте вспомним в радости ль, в печали
Мы лица наших добрых матерей,
Как у порога дома нас встречали;
Какая им тяжелая досталась доля
И сколько выплакано горьких слез,
Ведь многие сыны остались в поле боя
И никогда не принесут уж мамам роз.
Живым сынам давно за шестьдесят,
Все стали старички, а девушки – старушки.
Но до сих пор в глазах «девчат»
Сияют искры от задористой частушки.
Сегодня все мы деды и бабули.
Что делать – осень жизни сторожит!
Судьба уберегла от вражьей пули
И сердце ей за то «спасибо» говорит.
* * *
Я помню это чувство высоты,
Воздушный шарик выпустив из рук.
Так взгляд за ним обрушится в полёт —
Там будто я лечу, в синеющей тоске,
И лопаюсь от счастья красоты.
* * *
Только в голосе воздух горячий.
Только в горле почти немота.
За стеной снова слышен собачий
То ли вальс, то ли просто тоска.
Или "Тóску" играет неспешно
Чьих-то пальцев забывчивых дробь,
Растворяется в каплях безгрешных
И в цветах, что проклюнутся вновь...
Что ещё рассказать тебе, милый?
Зацветает вода в хрустале,
Если много тепла, если узок
Мир, который привычен вдвойне.
Мир зазубренной азбукой узнан.
Онемели слова. Красота
Отражается в зеркале грустно,
Облаков в бирюзе высота.
* * *
Земля из под ног уходит
Соль — в спину,
В загривок — дождь,
Ворочает ветер ложе —
Волошинское гнездо.
Гнёт спину гора — весь выйдешь,
Утробный метеорит,
Ты выше воздуха, выше,
На выдохе весь лежишь.
Соль смотрит в тебя ответно —
Морские высоты спят,
Чернеют степным ветром,
Горой глубины над.
* * *
Как увижу тебя — теряю голос.
Чувства вверила сургучу
И молчу, но тебя хочу.
Сбыть в себе иль в себе унять.
Я твоя — нетронута — рукоять
Трости, с которой ты входишь в дом,
Мне бы стать ей, чтоб остаться с тобой вдвоем.
В водоем, во млечную тишину
Опускаю ладони, ловя луну.
Загляни со мной в зеркало судьбы...
И верни, мой голос мне верни.
* * *
От солнца заслонюсь руками,
Чтобы ослепнуть от тебя.
Не сердце больше — только камень
Дикорастущий февраля.
Пройдешь неслышно — я оглохну,
И перестану понимать,
Где звон, где шепот. Голос сохнет
И не могу тебе сказать,
Как разрывается страница, —
Нажим души речей сильней.
Здесь отпечаталась жар-птица
Глубокой нежности моей.
Это небо озябшим почерком
Пишет очерк нездешних битв.
Это солнце сгорает больше, чем
Сильнейшая из молитв.
Эти ветви согнулись намертво,
Вкруг твоих обожжённых стрел,
Нежность листьев вскрывая засветло,
Цедит сок свой, чтоб ты был цел...
Ты стоишь на изломе времени
И не веришь, что это знак.
От опавших соцветий до семени
Остаётся всего лишь шаг.
* * *
Ни слова, ни музыки, только
Одна энтропия добра.
Скажи, как вся жизнь уместилась
В твоей половине тепла
Не ешь это яблоко боли -
Там яд, там смола, там стрела.
Попадет точно в сердце.
Не надо. Не надо. Не надо. Не на...
* * *
Мне хотелось смотреть на тебя в полный рост,
Твою нежную нервность доверив весне.
Мне хотелось сказать — я тебя научу
Отражаться в звезде и не падать на снег,
И смотреть, как легко ты берёшь высоту,
Крепким стеблем взвиваясь под солнечный блеск.
Ты не знаешь, что я обретаю мечту,
Когда слышу твой хриплый и ласковый смех.
* * *
Ты замечаешь, что река бурлит и ветка накреняется
Над домом. Что на горе давно не рак висит, а силуэт,
Он кажется знакомым, когда зовет пойти
По той воде, где отслоилась память
И пропела: иди за мной, ступай
На тёплый снег. И я пойду, как черное на белом.
* * *
Так, гонимый ветрами, ты едешь в ижевскую глушь.
Надо было напиться, не видеть плацкартовых вен.
В межсезонье уехав, под птичий оттаявший туш,
Едешь в теле гремучей змеи, не замечен никем.
Кобальт джинсовой ткани окрасил углы пустоты,
А к соленому влажному воздуху жабры нужны,
И они прорастают, и ты забываешь слова.
И качается в такт отрицанию снов голова.
* * *
Не замечен никем, не отмечен на карте событий.
В этом городе стен и оград был ещё один житель.
Недоверчивый, злой, улыбался распахнутой тенью.
Он ли тот часовой? Богочертово изобретенье...
* * *
Золотым руном заката
Бабье лето отгорело,
Половодье листопада
Откружилось, отшумело.
Вечер северный овчиной
Серой небо укрывает,
Солнце тусклое лучиной,
Отсырев, уныло шает...
От дождя зонтом укроюсь,
Будет мне теплей и суше.
Только чем в такую пору
Отогреть от спячки душу?
Уж не тем коварным зельем,
Что, заигрывая с кровью,
Будит дикое веселье,
Став единственной любовью!
... Ах, береза, так печально
Не роняй ты слезы с веток –
Неожиданно, случайно
Улыбнется бабье лето.
Солнцем ласковым прольется
Так застенчиво и кратко,
Что душа опять проснется
И заноет сладко-сладко...
* * *
Люблю, прикрывшись зонтиком,
От мира отделиться,
Исподтишка экзотикой
Осенней насладиться.
И взглядами прохожие
Ко мне не прилипают –
Лишь шаркают подошвами
Да пятками сверкают...
Я вижу реки бурные
И заводи спокойные,
Плывут плоты пурпурные
И лодки золоченые.
Я вижу склоны горные
Со скалами блестящими
И ручейки проворные,
С вершины вниз летящие...
А дождь стучит по зонтику,
Играя марш бравурный,
Вступаю мокрым ботиком
Я в мир миниатюрный.
* * *
Снова в вальсе кружат
Золотые дожди,
Обнажая березок
Изящные руки.
Златокудрый сентябрь,
Не спеши, подожди,
Сохрани для меня
Свои краски и звуки.
Не хочу! Не хочу,
Чтоб тоскливый октябрь
Сыпал вновь на меня
Снег с дождем вперемежку.
Чтобы лужи его
Разбивались звеня,
Как надежды мои,
От холодной усмешки...
* * *
Прощай, двадцатый век
Снег
Закрывает прошлый век,
Заметает красный след,
Забинтовывает раны...
Век,
Странный век-эксперимент,
Век крушений и побед,
Век надежды и обмана,
Мы
Твои кровные сыны,
Мы тобою рождены,
Мы с тобой неразделимы.
Был
Палачом ты и отцом –
Навсегда к тебе лицом
Будем все обращены мы.
Все!
Вот и все, двадцатый век!
Мы прощаемся навек –
Время жалости не знает.
Снег...
Как красиво кружит снег,
Как неслышно новый век
Он на землю опускает...
Ну,
Здравствуй, здравствуй, новый век!
Ты прости нам смертный грех,
Наше горькое наследие.
Век,
Слышишь, двадцать первый век,
Хочет верить человек
В разум твой и милосердие.
ТВОЯ ДУША
Твоя душа, что та земля,
В апреле - не созрела.
Ее любовью, видно, зря
Я напоить хотела.
Ждала наивно, что вот-вот
Из почвы бездыханной
Цветок взаимности взойдет –
Большой, благоуханный...
Но бесполезен ливень был
Для почвы закорузлой –
И понесло поток судьбы
Совсем в другое русло!
НОЧЬ И УТРО
Ночка - жгучая брюнетка
Смотрит в зеркальце луны.
Черноглазая кокетка
Мир чарует с высоты.
Украшенья примеряет
Перед зеркальцем своим,
Словно встречи поджидает
С гостем знатным, дорогим.
А потом она накинет
Бледно-синюю вуаль
И украдкой взор, свой кинет
На восток, в седую даль.
И подернутся печалью
Шаловливые глаза,
Светлой звездочкой нечаянно
Вдруг прокатится слеза.
Там, за темными лесами,
Где туманы над водой,
Светлозорный мчится всадник
Легкокрылый, молодой.
Как лицо его румяно,
Кудри вьются над челом...
Скоро, скоро час свиданья
С ясноглазым Королем.
* * *
В стены, в двери ветер бьется,
Тополь хлопает в ладошки.
Вишня гибкая скребется
Тонким пальчиком в окошко.
Ах, июнь!
Ты шутишь с нами?!
Снова снег роняют тучи!
Он смешался с лепестками
Старой яблони цветущей,
Он запутался в кудряшках
Молодой травы душистой,
Словно россыпь первой кашки
Белоснежной и пушистой!
ВДОВЕ Г. Е.
Галя, Галочка, Гала...
Тихая, светлая, добрая –
Жила ты и знать не знала
Ни о каком Чернобыле.
Вы были хорошей парой,
И даты рожденья ваши
Невероятно совпали,
Как у детей-двойняшек.
Вы созданы были Богом,
Видимо, друг для друга...
За что же нам вылезла боком
Эта смертельная вьюга?
И как она только сумела
За тысячи верст пробиться,
Как будто в окно влетела
Зловещая черная птица.
И разве подумать могла ты.
Что может такое случиться,
Что смерти любимого дата
С Чернобылем там породнится.
Он тонкой свечой растаял
Пред скорбным твоим ликом...
Галенька, ты - святая
В горе своем великом...
НОВОМУ РУССКОМУ
Ты смотришь на людей
С ухмылочкой надменной,
Едва прикрыв
Презрение и злость.
Ты, кажется, забыл,
Что все мы в мире тленны.
Мы гости на Земле,
И ты здесь тоже гость!
Так что же ты гребешь
Все под себя так жадно,
Срывая с бедняка
Последние порты?!
Да много ли тебе
С собою будет надо,
Когда в последний путь
Вдруг соберешься ты?
Считаешь ты себя
Умнее всех и выше,
При виде нищего
Кривишь брезгливо рот.
Благодаря чему
Ты нынче «в люди» вышел?
Уж не в связи ли с тем,
Что бедствует народ?
И как тебе спокойно
Естся, спится
И как в роскошном
Ездится авто,
Когда ребенку
Яблоко лишь снится
И нет у бабки
Зимнего пальто?
Смотри сюда!
Вот женщина простая
Последней корочкой
Голодных кормит птиц.
И ты ей - не чета!
Она - святая!
Души ее богатство -
Без границ!
Ну а тебе все мало,
Мало, мало...
Конца твоим
Запросам не видать.
Плевать на то,
Что с Родиною стало -
Побольше бы нахапать
И урвать!
История не впрок...
Ты начинаешь снова
Испытывать народ
На новом рубеже.
Но только сам ты
Далеко не новый –
Таких Россия
Видела уже!..
* * *
Вот и век кончается
«Под окном черемуха колышется,
Распуская лепестки свои» -
Мне сквозь годы мамин голос слышится,
Певший о весне и о любви.
Мама, мама, вот и век кончается...
Ты жила в начале, я в конце,
А земля все так же содрогается,
Боль и слезы на ее лице.
Ох, и красен был наш век от кровушки –
Казни, революции, бои!
С плеч катились светлые головушки
За идеи дерзкие свои.
Нашей правды лучшие поборники,
Кто мечтал о счастье и добре,
Улетали в ночь на «черном вороне»,
Чтоб сгореть на собственном костре.
А какие ждали испытания
Тех, кто дожил до сороковых!
Им казалось: божьим наказанием
Та война обрушилась на них...
Знаю, мама, ваше поколение
Не щадило жизни ради нас.
Приносились жертвы непомерные,
Чтоб счастливей жизнь была сейчас.
Не сбылось, во что вы свято верили –
Светлой жизни мы не дождались!
Говорят, что годы те потеряны,
Что в глухой тупик мы забрались!
Век свой каждый проживает заново,
Терний нам своих - не обойти.
Зарастают сорняками-травами
Вами проторенные пути.
Вот и мы ввязались в войны дикие.
Как ужасен их коварный лик!
Сколько лет уже над гробом цинковым
Не смолкает материнский крик!..
Век двадцатый – наш суровый батенька,
Что ж ты наворочал - погляди!
Ты детей своих последних, младшеньких
Хоть перед уходом пощади!
Пусть они свободою надышатся,
Поживут в согласьи и любви,
Пусть за речкой смех девичий слышится
И поют всю ночку соловьи.
РЕКА ПЫШМА
Река Пышма-пышмяночка –
Хрустальный поясок,
На донышке то камушки,
То золотой песок,
То в мягкой травке нежится,
То ластится к горе,
Звездою рыбка плещется
На утренней заре.
На берегу – черемушка
Как девочка тонка.
Купает в речке солнышко
Полощет облака.
Пышна Пышма-пышмяночка,
То горы, то леса,
Пышма пышна – пышмяночка
Уральская краса!
Здесь ива Несмеяною
Задумалась в тиши,
Отсюда, с детства давнего
Исток моей души.
* * *
Когда мы молоды и время перед нами
Простерлось бесконечною дорогой,
Беспечно мы проходим мимо храма,
Не помня Бога.
Пока душа незрелая, немая
Не начинает наполняться болью,
До той поры живем, не понимая,
Откуда мы и чья над нами Воля.
Нас суета мирская рвет на части...
Все время нам чего-то не хватает.
Мы жаждем денег, удовольствий, власти...
Свеча, меж тем, в забытом храме тает.
И вот уже близка к концу дорога,
Что мнилась нам длиною в бесконечность.
И лишь тогда мы вспоминаем Бога,
Когда стоим перед Вратами в Вечность!
РОМАШКИ
Считаете, ромашки не цветы?
Уж слишком неказисты и просты,
Что их полно повсюду?
Но почему так радуется взгляд,
Когда лучистый этот звездопад
Рассыплется по изумруду?
И почему так тянется рука
Потрогать бедный ситчик лепестка
И манит заглянуть хотя б разок
В его веселый, солнечный глазок?
... Зачем мне розы, что за тыщи верст?
Нарву букетик белокрылых звезд,
Поставлю не в заморском хрустале,
А в пол-литровой банке на столе...
Пускай у них нет ярких лепестков,
А запах - свежесобранных стогов,
Зато у тихой, ласковой ромашки
Для всех глаза и сердце нараспашку.
ЛИЛИЯ
"Ли-ли" – значит "белый-белый".
Цветок мой застенчиво-милый,
Тебя я сравнить бы хотела
С ангелом шестикрылым.
В твоем лучезарном взгляде
Невинность и чистота...
Ты в кущах уснувшего сада
Горишь как ночная звезда.
Вот роза - она поистине
Солнцу подчинена!
На лилию свет таинственный
Льет по ночам луна.
В своем млечно-белом наряде
Ты так хороша, Лили!
Принцессою лунного сада
Недаром тебя нарекли!
ПИОН
Соперник розы - пламенный пион,
Но только без шипов колючих он.
В сравненьи с розою - не горд и не спесив,
Хотя не менее роскошен и красив.
Росою утренней умыт и напоен,
Июньской свежестью благоухает он.
Головку пышную немного наклоня,
Улыбкой мягкою чарует он меня.
Цветок застенчивый и ласковый-пион,
Себе цены, увы, не знает он!
ГЛАДИОЛУС
Гладиолус – прекрасный цветок -
Грациозно изящен, высок!
У него незаносчивый нрав,
Но при этом он так величав.
Он божественно нежен и мил
Нет людей, кто б его не любил.
Он созвездием окраски богат:
То пурпурен он, то розоват,
Ярко-красен, сиренев и бел,
Но и это еще не предел!
Если верить рассказам иным,
Кто-то видел его голубым!
Даже срезанный, в вазе у вас
Долго будет он радовать глаз.
Только снизу чуть сморщился он –
Сверху новый раскрылся бутон!
Гладиолус – прекрасный цветок,
Он и статью,- и духом высок!
ЭДЕЛЬВЕЙС
Мой экзотический цветок
Мой эдельвейс,
Нежнейшим пухом
Ты укутан весь.
Твой дом на скалах,
В царстве ледников,
Где ты целуешь
Кудри облаков.
Цветок мой белоснежный
Эдельвейс,
Ты не растешь в густых лесах
Окрест,
А в небеса свой тянешь
Стебелек,
Ты, как мечта,
Несбыточно высок!
Цветок таинственный
И странный -
Эдельвейс,
Не каждый выжил,
Что на скалы лез,
Чтоб увидать
Хотя б одним глазком,
Как ты паришь
В пространстве голубом.
Цветок загадочный,
Нездешний -
Эдельвейс,
Не ты ль звезда,
Упавшая с небес,
Что зацепилась
За вершины гор
И там лучится и цветет
С тех пор?
Цветок-легенда!
Дивный Эдель - Вейс,
Два имени я четко
Слышу здесь!
Два имени слились,
Как губы в поцелуе,
Как синь небес
И солнечные струи.
Цветок недостижимый -
Эдельвейс,
И все-таки ты есть!
Ты где-то есть!
СИРЕНЬ
Отцветает сирень
И сиреневый снег
Все темнеет и тает в садах.
Пролетела весна как в сиреневом сне
И для нас отцвела навсегда!
Я последнюю ветку сирени пригну
И пьянящий вдохну аромат...
На прощанье в глаза
Я твои загляну,
Но пусты и они как и сад!
* * *
Июнь поет!
Метель метет!
Душистая метелица!
То с белых яблонь снег идет.
Ковром ажурным стелется.
Июнь поет! Сирень цветет!
Под солнцем млеет, нежится!
И пеной через край плывет,
Через заборы плещется.
... А ночь в июне! Боже мой!
А трели соловьиные!
Не это ли тот рай земной,
Края любвеобильные?!
Подставь ладошку –
И звезда
В твою ладонь опустится.
Июнь, как молодость,
Когда –
Все впереди, все сбудется!
ЦВЕТЕНИЕ
Ах, черемуха, черемуха,
Черемуха в цвету!
Как накинула черемуха
Кисейную фату.
В ушках длинные
Сережки –
К бриллианту бриллиант –
Платье белое воланами,
Воланами до пят.
Белорукая красавица,
На ветках соловьи,
Как ошпарит
Жутким холодом –
Забудешь о любви!
Не захочешь
Слушать песен,
Любоваться красотой…
Не цвела бы ты,
Черемуха-обманщица,
Весной!
БЕРЕЗОВСКИЙ МОЙ
Не люблю я больших городов:
В них смешались машины и люди.
И не запахом вешних цветов –
Дышат гарью безумные будни.
Там в толпе затеряешься ты
Малой капелькой в море великом.
И в течение той суеты
Можешь стать совершенно безликим.
Я другие люблю города,
Что душою с деревнею схожи,
Где народ был сердечней всегда
И улыбчивей каждый прохожий.
Как здесь воздух прозрачен и чист,
И рассвет не заглушён домами.
А небес бирюзовый батист
Кисти труб не малюют дымами.
Приезжаю сюда, как домой,
К счастью путь не тернист и не долог.
Город мой, Березовский мой,
Ты как молодость мил мне и дорог.
ГОЛУБОЕ СЧАСТЬЕ
Август. После дождика ночного
На дороге стаи луж больших,
И кусочки неба голубого,
Оторвавшись, распластались в них.
Я смотрю на ласковое небо,
Этот шелк прозрачно-голубой
Ты на платье подарило мне бы,
Небо, хоть кусочек небольшой.
Чтобы в платье пышном том, небесном,
Доброй феей сделалась бы вдруг,
И по взмаху палочки чудесной
Все волшебным стало бы вокруг.
Прикоснусь я к человеку злому –
Станет добрым этот человек,
А притронусь палочкой к больному –
И здоровым станет он навек.
Если плачет девушка, тоскуя
По ночам до утренних зарниц,
Три волшебных слова прошепчу я,
И придет к ней долгожданный принц.
И туда, где горе и ненастье,
Буду я всю жизнь свою спешить
И кусочки голубого счастья
Не устану людям я дарить.
ОТКРЫТАЯ ДУША
Люблю людей с открытою душой,
Бесхитростных, простых и неспесивых,
Пусть не лицом, а лишь душой красивых,
Но всем с такими рядом хорошо!
Они не прячут свой лучистый взгляд,
Двойное дно не маскируют ловко,
Интриги, сплетни, грязные уловки
В общении вам с ними не грозят.
Они умеют каждого понять,
Не станут хвастать, чваниться и “якать”,
Они готовы вместе с вами плакать
И вашу радость, как свою, принять.
Они не могут вверх по головам -
Другим они дорогу уступают
И с неба звезд обычно не хватают
(А вдруг они понадобятся вам!)
Доверчивы они и потому
В их душу можно плюнуть без опаски,
Они поступок ваш не придадут огласке
И даже на себя возьмут вину.
И голову, и сердце преклоняю
Пред этой беззащитностью святой,
И всю смазливость вкупе с пустотой
На красоту души не променяю.
В ней, как в цветке, целительный нектар,
В открытости ее и прелесть вся, и сила!
Не потому ль она открыта, что красива –
Зачем таить от мира божий дар?!
В ГЛУШИ
Не заметил я, как стемнелось,
Появились звезды давно.
И лохматою лапою белой
Медвежонок стучится в окно.
На бока нацелились остья…
Но в глуши я так одинок,
Что любого случайного гостя
Выбегаю встречать на порог.
Заходи! Угощу тебя чаем.
О себе расскажу не спеша.
И, быть может, чуть-чуть полегчает
Несуразная стихнет душа…
Пусть там ветер метет по над хатой.
Крутит звездную ту карусель…
И не знаю, в чем я виноватый –
Ни товарищей нет, нет ни друзей.
Или кто-то быть может обижен:
Было трудно – а я не помог?
Даже писем и то не мне пишут
Из своих коммунальных домов…
Наконец, основательно вроде
Стужей крепкою схвачена грязь.
Ты куда, медвежонок, уходишь,
Белой спинкою серебрясь?..
ОСЕНЬ
Не поймешь: это пляска света
Или желтый прозрачен лист…
Лес такой удивительно светлый,
Воздух так удивительно чист,
Так ярки у рябины краски,
Так пылает клен, подожжен!
Не пройдешь мимо этой сказки, -
Остановишься, заворожен.
ЗАКАТ
Полнеба полыхает ало.
В лесу костер заката брошен.
И речка розовою стала,
И лодка розовая тоже.
И берег светится покато,
А окна сказочного цвета…
Закат так красками богатый,
Что не погаснет до рассвета.
СТАРЫЙ ХУДОЖНИК
Рисует художник море.
Мазок. Еще мазок…
И вот уже волны, споря,
Рушатся на песок.
И чайки. И запах ракушек.
И луч, как весло, гребет…
Я видел: он пишет на суше.
А краски у моря берет.
ЖЕНА
…Весь день ругает меня,
Непрактичным называет меня.
Говорит:
- Не умеешь ты жить,
Нет тебе никакой заботы…
Надо б склеить – расклеились боты,
Печку надо бы переложить.
А ты вечно сидишь за стихами…
Ругает весь день – не стихает.
И тогда я берусь за работу:
Клею – надо ж было расклеиться ботам!
Печку всю разломал и ложу,
И дрова – лошадь нанял – вожу.
Их колю на закате дня,
Уж поленница выше стрехи…
Но… опять же ругает меня:
- Ты чего же не пишешь стихи?
БЕРЕГ
Берег – это начало
Дорог, уплывающих в дали…
Стоят корабли у причала,
Поскрипывают бортами
По трапу идут капитаны,
В выцветших робах матросы.
А море шумит неустанно,
Кричат в вышине альбатросы.
Мы много откроем америк.
Якорь поднят, как краб…
Каждому нужен свой берег
И у причала корабль.
* * *
Полдень облачного дня.
Хожу по тихому лесу…
А ливень настигнет меня –
Укроюсь под хвойным навесом.
Бродя среди трав и пней,
Я песню сложу простую…
А станет холодно мне, –
Костер небольшой раздую.
О ДОМАХ
Бывают чистые, как небо,
И добротой сквозят, не злостью.
И пусть ты в них ни разу не был, -
Зайдешь в дома такие если, -
Тебя улыбкой теплой встретят.
Бывают – грязные, со злостью,
На окнах – крепкие решетки.
Собаки во дворах. С расчетом
Что могут прокусить до кости.
Зайдешь сюда и трудно будет
Дышать. Ни музыки, ни книг.
Дома, дома… Они – как люди,
Которые вселились в них.
ДУБ
У речки рос могучий дуб.
К земле от зноя травы никли.
Как угли, красную землянику
Девчонки собирали тут.
Но вот наплыла глыба грома,
И молния взметнулась вкось.
Плечистый, крепкий дрогнул кроной,
Огнем прорезанный насквозь,
И рухнул вдруг, сраженный насмерть,
Качнув сухой на степью пар…
Он принял на себя удар
И спас девчонок голенастых.
ПРИЧАЛ
Над причалом – облако флагов:
Корабли, корабли, корабли…
Сам причал - корабельный флагман,
Это он их привел в пролив.
Здесь дороги на берег сходят
Из Америки, Африки, Кубы…
Вон корабль еще подходит.
Интересно, пришел он откуда?
Белолобые плещут накаты
И восторженно чайки кричат…
Если хочешь отплыть куда-то,
Приходи, тебя ждет причал.
СКУЛЬПТОР
Лепил – уже который вечер –
Глаза, затылок, крылья носа.
Движенье пальцев – и на плечи
Ложились косы: прямо, косо.
Был глух: не слышал ливень лился.
Был слеп: не замечал заката.
Он от усталости свалился
Так и заснул, не сняв халата.
Когда ж проснулся на рассвете,
Смотрел, глазам не веря сонным:
Не он откинул косы, - ветер,
Не он слепил улыбку, - солнце.
* * *
Пойдем под крышу зари.
Там птичьи гортанные речи,
Там ветер ноктюрны творит
На чутком рояле речки.
Там тропка через проток
Скачет по камням покатым,
Там нет никаких городов,
Ни улиц и ни палаток.
Там только дикие козы
Удивленных не сводят глаз…
…Нет, встретились мы не поздно.
Как раз.
РАСТИ И МУЖАЙ, МАЛЫШ!
Здравствуй, малыш,
С удивленными глазами.
Светлоголовый крепыш
Ручонками тянется к маме.
Расти и мужай, малыш,
Как и все малыши на свете.
И пусть над тобою, малыш,
Не дует атомный ветер,
Чтобы дым не клубился, малыш,
Над обугленными лугами…
Светлоголовый малыш
Ручонками тянется к маме.
ДЕРЕВЬЯ
Прогибаются ветви,
Скрипят стволы.
И от этой работы
На коре
Проступают
Капли смолы,
Как капли пота.
А ветер – весь день.
А ветер – всю ночь.
И не стихает к утру.
- Деревья, деревья!
Скажите, помочь?
- Не надо.
Мы крепнем, гудя по ветру.
ШАХТЕРЫ
Шахтеры – твердый народ.
Не любому такое под силу:
В толще пустых пород
Найти рудоносную жилу.
Отец говорил, вспоминаю,
(Ему в шахте был, довелось):
«Шахтеры, они ведь знают,
Где проходит земная ось».
Я спорю. Сыплю вопросы.
Непонятно. Не верю все ж.
А он отвечает просто:
«Вырастешь – сам поймешь».
Я вырос уже. Понимаю,
Прав был отец тогда.
Шахтеры свет добывают,
Шахтеры тепло добывают
Деревням и городам.
Земля без тепла не станет
Вращаться. Тепло – это гвоздь!
Не спорю, шахтеры знают,
Где проходит земная ось.
УКРАДЕННЫЙ ПИРОГ
Бабка часто пекла пироги,
Вкусно пахло у бабкиной хаты.
Много было у бабки муки,
Бабку все называли богатой.
Бабка все у людей скупала:
Платье новое, сапоги…
За кружку, за миску муки –
Бабка очень была скупая.
…Не вставали от голода с коек.
Умер Петька у тети Вали…
Было время тогда такое –
За продукты все отдавали.
Лето. Полдень.
Какой-то праздник.
Морванцы, мы возились у речки.
Бабка рыжий пирог доставала из печки,
Мне казалось, пирог нас дразнит.
Речка так же, как раньше, течет,
А Танька забыла совсем про игрушки:
- Наша мама давно-давно не печет, -
Как-то тихо сказала и грустно.
Бабка – в стайку, я – на порог.
И в охапку – хрустящий пирог.
…Следом катятся кирпичи:
- Ах, антихристы!
- Ах, овечки!...
Долго бабка еще кричит,
Только нас уже нет на речке.
Вечер. Боясь показать ноги,
К дому боком идем, неохотно.
- Знают брать у кого пироги, -
Говорит у завалинки кто-то.
И напрасно на сеновале
На ночлег мы зарылись в сено:
Нас ворами не называли –
Люди знали той бабке цену.
ОСЕНЬ
Разноцветное,
Пестрое время,
И сосновые шишки,
Как гири от старых часов.
Поникла трава,
Осыпав сухое семя.
И порваны струны
Шмелиных басов.
Я осени ждал.
И вот она, сонная нега.
От листка под ногами
До тропки знакомая мне.
Я осени ждал,
А нужно не осени –
Снега: я по чистой дороге
Хочу возвратиться к весне.
КОВЕР
Я видел, как рождаются цветы
В руках искусного ткача…
Ворвался ветер с высоты
И стебельки начал качать.
И дождь, измерив много верст,
Их окропил струею влаги.
Потом расписанный ковер
Увижу вдруг в универмаге.
Его, художника душа,
Мою тотчас разбудит душу.
И вот, взволнованно дыша,
Пройду к шедевру неспеша
И шелест листьев буду слушать.
И предо мной – дорога, пашни,
Река заросшая. Деревня.
И где-то там моя царевна
С короной золотых ромашек…
ЗВЕЗДЫ
Родится человек,
И с ним его звезда
Над миром всходит
Сгустком света.
У рабочего -
Пахнет железом звезда.
У композитора есть она,
И у поэта.
Звезды, звезды… не перечесть:
Над морями горят,
Над деревнями.
Пока звезды есть,
Миру радостно цвесть!
Рядом с новыми звездами
Светят и древние.
Вон звезда Рафаэля,
Вон – Глинки.
Неизвестные всходят…
Одни – красками светят,
Другие – играют. Человек
Приходит в мир и уходит,
Но звезда, им зажженная,
Не умирает.
ПЕРВЫЙ СНЕГ
…И кружит,
Кружит
Кружит,
Над яблонями, грушами…
Все-все в него оденется:
Лес,
И земля,
И листья…
Зима холсты осенние
Грунтует белой кистью.
УГОЛЬ
Спрессованные веками
Папоротник и хвощ…
Черный граненый камень,
В нем солнца сокрыта мощь.
Горючий, пытали стужи
(охлаждался соседний гранит).
Но холод ему не нужен –
Он только тепло хранит
И свет. Он похож на поэтов
(и поэты сжигают тьму).
И люди, наверно, поэтому
Кланяются ему.
МОТОЦИКЛ
Стреляя колечками дыма,
Мотоцикл проносится мимо.
Вот на фоне зеленого леса
Голубой прочертил мазок.
Он совсем не имеет веса,
Он взлететь бы, наверное, мог.
Мотоцикл исчез, - не ракета,
И не в космос стремительный бег.
Но и в нем – приглядишься – приметы
Отпечатал космический век.
СТУДЕНТКИ
Девочки
В узких брюках
Приехали на уборку.
Белые
Бледные руки
С собой
Привезли из города.
Идут,
А женщины охают,
Идут,
А женщины ахают:
– Плохо им, птахам!
– Какая от них работа?
Пришлют же
Кого-то.
А парни новеньким
Рады.
Идут, чубатые,
Сзади:
– Вас что,
Проводить до бригады?
Давайте вещички…
– Мы сами.
Девочки
В узких брюках,
Красивые студентки,
Убирали свеклу
И брюкву
Не хуже деревенских.
Девочкам было трудно
В поле
Работать до ночи.
…Белые
Бледные руки,
И все же они – рабочие.
ВЫРОС ДОМ
Высокий. Просторные окна.
Голубые гудят сквозняки.
Стекольщик вставляет стекла
Движеньем умелой руки.
А девушки красят стены
Под цвет весенней сирени.
Скоро закончится смена,
Подруги девушек сменят.
Досрочно без опоздания
Дому огнями расцвесть.
Главное – есть основанье!
Фундамент, главное, есть.
КЕДР
Огромный,
Шею надо сломать,
Чтоб на вершину взглянуть.
Бурей не сбить его,
Как не сбить слона.
Он лишь
Покачается чуть.
Гроздья шишек
Висят на нем тяжело.
Вот опять
Донеслось до слуха:
Порывистый ветер
По кроне прошел,
И шишки на землю
Падают глухо.
Стоит, наверное,
Сотню лет
Он, богатырский кедр.
Такой
Не с поверхности вырос,
Нет.
Такой –
Из глубинных недр.
УКРАВШЕМУ РУКАВИЦЫ
Надо же
Несчастью приключиться:
В кинобудку заглянув ко мне,
Ты унес с собою рукавицы,
Те, что я оставил
На окне.
Что ж, носи, товарищ,
На здоровье.
Я – рабочий парень,
Я – простой.
Ведь не так уж дорого и стоят
И, конечно,
Прятать их не стоит, -
Ведь не все,
Один ведь ты такой.
Я не стал писать бы
Этих строчек,
Но пишу…
Их, может, ты прочтешь.
Загоришься гордостью рабочей,
Загоришься и…
Скажу короче:
Рукавиц вторых не украдешь.
КЛУБНИКА
Мокрокрасная клубника
Низкоросла,
Краснолика,
Надави – и брызнет сок.
– Любка, Любка, погляди-ка,
Вымазан висок!
Озорно она хохочет:
– Ну и пусть, ну и пусть…
И еще клубники хочет,
А стакан-то пуст.
Босиком идет, разута,
Мимо мяты и купав.
И несет, несет кому-то
Сок клубники на губах.
ВРАЧУ Ольшанченко Д. Е.
Война…
Отца не пришлось обнять.
Тогда без отцов вырастали дети.
Как будто и правда
Кто-то меня
В капусте нашел
На рассвете.
Курил,
Огурцы воровал
И спать
Привык в опрокинутой
Лодке.
И вдруг, как чудо,
Баня,
Кровать,
Селедка.
Упрямый,
Я часто не слушал врача.
Пойду в магазин –
И сбегу.
Я помню, как он
«Алешка!» - кричал,
Искал меня на берегу.
И находил.
И все понимал.
Не бил, -
Сам в детдоме рос.
Он часто
Книги читать давал
И не давал папирос.
Однажды из леса
Принес сову:
Крыло перебитое
Не поднимает.
Он – добрый
А вот отцом не зову.
Но он не в обиде.
Он все понимает.
РЫБАКИ
Возвращается сейнер из лова,
Чуть накреняясь, идет из-за мыса.
Луч о палубу мокрую сломан.
После качки еще он не высох.
На сезон рыбаки на Курилы
Уходили – за горы и воды.
Острова вдалеке курились
(так на рейде дымят пароходы).
Засыпали и жен вспоминали.
Шторм – суденышко на ребро.
Рыба шла – ночами не спали,
В трюмы емкие ссыпали
Сайры жидкое серебро.
Позади многодневная качка.
– Эй, держи!.. –
И летит швартовый.
И на берег спешат рыбачки,
Что три месяца жили,
Как вдовы.
ОСЕНЬ
Лимонный,
Рыжий
И багряный –
Цветная
Плещется метель…
Листвой
Помечены поляны.
Листве еще,
Кружась, лететь.
Сентябрь,
Как озорной
Художник,
Распишет все
Холсты окрест:
И синий пруд,
И стынь дорожек, -
Пока сквозным
Не станет лес.
Пока не станут
Ветви голы.
Лишь где-нибудь
Забытый лист,
Как в краске
Высохшая кисть,
Повиснет,
Накрепко приколот.
КОНЬ
Тонконогий и красивый
Скачет на меня –
Ветром вскинутая грива,
Росплески огня…
У дороги, будто вкопан,
Ухом поведет,
И опять красавца топот
В степи уведет.
Не обуздан, не обласкан,
Миг – и нет коня.
Прискакал ко мне из сказки –
В сказку – от меня.
ПУШКИН
Среди задумчивых берез
(вспорхнула из-за веток птица).
Проходит Пушкин. Лист берет.
Родник недалеко струится.
Он подошел, черпнул ладонью
Прозрачной, ключевой воды.
Колокола в Тригорском звонят.
– Один, один… Опять один.
Где Пущин-друг? Иных уж нет…
И все стоит, уставясь в дали.
– Нас было много на челне,
Иные парус напрягали…
КРАСНАЯ ЗВЕЗДА
Я был тогда в отцовских валенках
И тропок новых не торил.
Звезду с отколотой эмалью
Мне, сняв с пилотки, подарил
Боец. Где он сейчас? Не знаю?
Или погиб в каком краю?
Как берегут солдаты знамя –
Я эту звездочку храню.
Ее огнем не одолели,
Не сбили гулом батарей...
Придут иные поколенья,
А ей по-прежнему гореть
И говорить своим сияньем —
Взволнованней и проще книг —
Как насмерть прадеды стояли,
Как Родину спасли они.
ВЕСТОЧКА ИЗ ГЛУБИНКИ
Пашни уже занесло
Снегом. Днями тружусь.
Здесь корни исконных слов:
Отчизна, Родина, Русь.
Здесь весла о камень сломав,
Лодку волок варяг...
Здесь и нынче родятся слова —
Их не встретишь еще в словарях.
Сквозь сотни ошибок и мук
Несут они новую весть.
Мне трудно понять — почему,
Но время движется
Здесь.
ХУДОЖНИКИ
С годами мы осознаем,
Что день ушедший невозвратен.
И до зари уже встаем,
И за полночь идем к кровати.
Мы целый день корпим-корпим,
Как бы прикованы к мольберту.
И говорим себе: терпи,
Когда однажды сдавит сердце.
Нам только б в красках воссоздать
Весь мир — как есть, а не подобье.
Мы маемся, и цвет холста
Приобретает цвет надгробья.
Но вот он, найденный мазок,
Вобравший все в себя, нетленный,
Всю гамму жизни: от азов
До сложной музыки Вселенной!
Нет красок... Одухотворен
Бессмертием, живет и греет
Твой холст! И не летит орел
Терзать когтями Прометея...
ЭМИГРАНТ
В одном из кабаре Парижа,
Поев изысканной ухи,
Поклонник моды, не подстрижен,
Читал последние стихи.
Ему усердно кто-то хлопал,
А он Отчизну попирал...
О вы, художники-холопы,
О неудачники пера!
Вы, ради денег, ради славы
Ступившие на скользкий наст,
О, как безудержно вы слабы,
Плутающие в трех соснах!
И не спасает денег груда —
Не выбраться из тьмы.
Когда России было трудно,
Где были вы?
Она, как мать детей, звала вас,
Но вы не слышали ее.
Вините же себя за слабость
И за никчемное житье!
...А путь моей Отчизны прочен.
Она видна со всех концов.
Не очернить, не опорочить
Ее прекрасное лицо!
МОТИВЫ ОСЕНИ
Еще совсем не холода
И нет еще на речке льда,
Но пролетел сухой листок,
Теряясь в чистой просини...
Начало всех начал – пролог,
А там – и сказка осени.
* * *
Люблю сентябрь. На фоне синем –
Расцветка пестрая берез,
И колкий под ногами иней:
Полянку затянул мороз.
По ней в обновке первоклашка
Идет с портфелем в светлый класс.
И так блестит на солнце пряжка,
Как-будто лампочка зажглась
* * *
Ливень лил неделю,
Прямо лил, метелил –
Лес насквозь промок,
Только пламя кленов
Потушить не смог.
* * *
Как азбука осени — шелест листвы.
Пластинчатой. Кружится скопом.
Становятся невесомей кусты
И тяжелее – тропы.
Тихо. Ни стука. Ни птичьего свиста.
Я лист, как красную букву, несу...
И в сердце моем так просторно и чисто, –
Как в этом сквозящем лесу.
К СЫНУ
Белка
Скок по соснам рыжим,
Солнце
Греет отовсюду…
Будем
Сын мой,
Выше, выше
Всяких
Сплетен-пересудов.
Скоро
Март погонит воду
Вздует реки
Коромыслом…
Пусть
В душе твоей отроду
Не ютятся
Злые мысли.
Напоенный
Чистой влагой,
Лес
Воспрянет к новой жизни…
Мысли пусть
О личном благе
Не затмят
Любви к Отчизне…
Ты уже
Забыл игрушки,
Книгу вот купил,
Указку…
И читаешь
Про царь-пушку,
Про часы
На башне Спасской.
* * *
Предновогодье...
В блокноте со стихами
Рецепт пирога.
* * *
Вся в снегу
Даже ты прекрасна
Драная соседская собака.
* * *
С наступающим! -
Хрустальный голосок
У девушки на костылях.
* * *
Теплый декабрь...
Каждый снегопад,
Как первый.
* * *
Вот и зима -
Бумажные снежинки
В окне напротив.
* * *
Назову его Снежок...
Весь в кокосовой стружке
Шоколадный торт.
* * *
Первый снег...
Куда-то нужно идти
И мне.
Сон-слон
Проснёшься среди ночи и лежишь,
Досматривая выхваченный сон,
Который не возьмёшь с собою в жизнь,
Не вынесешь, хоть он и невесом.
Слоняешься в себе потом весь день...
Идя к другим, ступаешь на канат.
А за тобой таскается везде
Огромный сон - размером со слона.
Богиня с закрытыми глазами
Уйти в туман,
Уйти и захлебнуться
Неведомой доселе мне тоской,
Почувствовав, что можно не вернуться.
Но, если и вернуться, то другой –
Узнавшей, как не видеть дальше пальцев
Протянутой мной сослепу руки.
Так только в нежность можно возвращаться,
Её не отличая от тоски.
* * *
А дождь был слеп
Куда-то шёл
И пел и плёл
Из тонких нитей
Парное лето,
Был смешон:
- Как хорошо,
Не уходите, -
Ему шептать хотелось.
Вы,
Как днём неясыть
Близоруки.
Давайте, в зарослях травы
Ловить скрипучей птицы звуки
И просто так на них идти.
Мой милый дождь,
Мы оба слепы,
Её саму нам не найти.
Она сливается со степью,
Она и есть ночная степь.
Гортанный крик,
Першенье в горле,
Я эту птицу коростель
Люблю.
До боли.
Ветхий домик на опушке,
Прислонился в старый дуб.
Самовар, икорка, сушки,
Хоровод заводит люд.
На гармошке дед играет,
Молодцы пустились в пляс.
Здесь село - никто не знает
Пасадобль и бурный вальс.
Краснодевицы в сторонке,
Смотрят все на молодца.
Всё стесняются девчонки,
И гадают: - Без кольца?
Вот блины подали с жару,
Только мне вот все равно.
Всё выглядываю Лару,
Да смотрю в её окно.
Дом поёт, собака лает,
Ну а я все не могу.
Так никто и не узнает
То, что я её люблю.
Так бы я, на всю планету,
Или пусть на все село
Рассказал бы всему свету,
Что меня в ней привлекло.
Рыжий кот, в ногах толстушки
Заелозил, заязвил...
Мужики подняли кружки.
Я внутри себя вспылил.
- Где же Лара? Сколько можно?!
Где мой лучик? Где мой свет?
Заглянул я к ней в окошко -
А её и дома нет.
Так с весельем и печалью
Пробежал обычный день.
Слышу ночью, под вуалью,
Постучалась чья-то тень.
Я открыл, в душе тревога,
Я один, она одна.
Неожиданно с порога
Говорит, что влюблена.
Молвит, что в любовь играет,
Тянет тоненькую нить,
И от этого страдает,
И не знает, как ей быть.
- Я искал тебя ведь Лара,
Всё смотрел я со двора.
Сердце ты моё украла,
Без опаски забрала.
Обошёл места родные
И проплыл речную гладь,
И поля все золотые,
Чтоб тебя лишь увидать.
Ну а ты, при лунном свете,
Заглянула в мой покой.
Да, тебя увы не встретил,
Но сегодня ты со мной......
НУЛИ
Бьётся снег в окно грустного дома,
Солнце где-то во тьме - далеко.
Я смотрю в пустоту, мне знакома
Та картина, где сердцу легко.
Страсть уходит, приходят привычки,
Вместе с ними приходит и грязь
Не гореть - жить, как мокрые спички,
Ведь не мне одному довелось.
Золотая, холодная вьюга
Ты ушла, и как будто навек.
Мне сегодня приснилась подруга,
Близкий мне по душе человек.
Не бегу, жду спокойно и слышу,
Как реальность играет со мной,
Как она, мою тихую душу
Бьёт своею костлявой рукой.
Я возможно пойму, как ужасно,
Как прекрасно, там, что-то вдали.
Всё что есть у меня - помню ясно.
Не хочу умножать на нули!
МУЗА
Направив на меня свой величавый взгляд,
Ты в душу смотришь мне холодными зрачками.
Не лезь ко мне! Знай, я тебе не рад!
Не трогай душу липкими руками.
Я кротко тут сижу, и чувствую как ты;
По комнате шагаешь каблуками.
Как ими давишь милые мечты,
И душишь в строчках их, красивыми руками.
Поверю вдруг - уже я больше не поэт.
Я чувствую, как тихо умирает
Мой ритм и стих, и строк печальный бред
Уже, как раньше, больше не пылает.
Приходит чаще всё, холодная Хандра.
И грустно руки мне кладёт на плечи.
С надеждою, что Муза умерла.
Ну что ж, возможно. А пока, до встречи...
Я ВРАЛ...
Как можно жить на свете без любви?!
Ведь нам приятна горькая отрава.
Нам неизвестно то, что впереди,
И так мила начальная забава.
Я врал губами о любви,
И вёл борьбу с собой, со своим сердцем.
Пытался приоткрыть в него я дверцу,
Но нет ключа, все заперто, прости...
Я вечно вру губами о любви,
Но ты пойми, я также, как и ты, страдаю
И каждый вечер будто умираю.
Встаю с утра: и пишутся стихи.
Любовь - болезнь и дикая хандра
И ты хандришь со мной, а я - строками.
Открой же наконец себе глаза
Я вру так горько, сладкими словами
Ты плачешь... Может хватит слёз.
И мне наверно, не протянешь больше руку.
Тоска перерастает в муку,
Ведь сердце покалечено всерьёз.
Любовь... Печальная любовь...
С развратом все смешалось непонятно,
И вот я снова вру - уверено и внятно.
От этой лжи кипит и стынет кровь...
И больше не поверишь ты в любовь.
ЛОВЛЯ СОЛНЦА
Когда уходит день, два рыбака
Закидывают леску в облака.
Они точны, движения их ловки,
Ведь ловля солнца требует сноровки...
А я смотрю, как тихо гаснет день,
Дрожит дорожка солнца на воде.
И остро проникает в серце жалость:
И к солнцу, если б вдруг оно поймалось,
И к миру, и к летящим летним дням,
И к нам...
В ПЕРЕХОДЕ
Что ты с лампой здесь ищешь, Господь,
В переходе на зимнее время?
Истончается вешняя плоть,
Цепенеет озимое семя...
Поднимается в небо вода,
Чтобы выпасть серебряным снегом.
Здесь уходят в себя без следа,
Чтоб в себе отыскать человека,
Словно свет, что нисходит с небес
Даже в зябкую раннюю темень.
Только им и спасаются здесь -
В переходе на зимнее время.
* * *
В себе цветком произрастая,
Все мнишь, что вглубь себя растешь,
Туда, где тьма в тебе немая,
Где ты не звук еще, а дрожь
Сквозного воздуха, который
Колышет тени у окна...
Где у древесных волглых створок
Таится в зернышках весна.
Где ты не речь еще, а слова
Пока не вызревшего ток,
Где света зримого земного
Цветку осталось на глоток.
К нему тянуться - глубже, глубже,
Но так - не падать, а лететь
Из темноты своей недужной,
Как мотыльки - на свет,
На смерть...
ГОРЧИТ
Горчит в гортани, словно я пила
Тягучий яд - цедила и глотала,
Смотрела нежно в злые зеркала
И, в каждой жизни с самого начала
Сроднившись с болью, думала, живу.
Жар от недуга слепо принимая
За страсть и страх, держаться на плаву,
Несломленная бедами, немая,
Лишь тем и наслаждаясь, что жива,
Когда и мед, как яд, горчит в гортани...
А я всего - то комкаю слова,
И некому сказать их,
И глотаю...
ПРЕЛОМЛЕНЬЕ
Мы лежим под землей,
Прорастая в деревья траву и цветы.
Мы теперь корневая система земли,
Кровеносная сеть.
Раз в году раскрывает над нами
Свои лепестки нежный лунный цветок,
И о грани стальной пирамиды
Преломляется свет от далекой звезды
И потом, превратившись в сияющий яркий поток,
Отправляется снова в небесную высь.
Мы лежим под землей,
И над нами проносится жизнь.
Нет, под ней мы, как прежде, летим!
Но однажды, единственной ночью в году,
Пробивается в разных местах
На поверхность волшебным цветком
Наша нежность и сила.
* * *
Уснув со словом ласковым во рту,
Уйдешь с ним в темноту и немоту,
В пути себя ничем не выдавая,
Чтоб донести сохранным до отца
В края, где ни начала, ни конца -
У вечности дорога кольцевая...
Пока дойдешь по путаному сну,
И ввысь взлетишь, и вниз пойдешь - ко дну,
Но выберешься к свету из колодца.
И словно сотни жизней проживешь
И все отдашь за маленькую ложь,
Что он тебя услышит, отзовется...
Но кто-то, впившись в мысли, затрясет:
Проснись, твой сон не сон, уже уход!
Но как тебе в нем хочется остаться! -
Ты в этот раз почти уже дошла,
И даль была печальна и светла,
И вновь ты не успела попрощаться...
ТЕМНАЯ ВОДА
Ты помнишь, там в глубокой зябкой осени
Свинцом пылает темная вода,
Но все еще стоят в реке нордосмии,
Как - будто не наступит никогда
Зима с ее протяжными метелями,
С ее пушисто - льдистою мукой...
Мне кажется, оттуда, как растение,
Плыву и не могу уплыть рекой.
Я там, едва пробившись к свету голосом,
По горло в неопознанной беде
Стою и разговариваю с космосом,
И кажется, что нет меня нигде.
И в то же время всюду, в бесконечности -
Я - облако, я - листья на ветру...
Как - будто что - то знаю я о вечности,
Как - будто никогда я не умру.
СТАРИК И МОРЕ
Старик не ловит рыбу,
Ловит море,
Но у него не просит ничего.
Взгляд старика не жаден и не горек,
Он смотрит вглубь морских бездонных вод.
Там рыбы не плывут, они летают,
Взмахни рукой - и убыстряют лёт
Их юркие серебряные стаи.
День изо дня вот так, из года в год
Старик идет на странный зов
И ловит
Большое море - мощь, и глубь, и синь.
На золотом улове или слове
Не пойман, да и некому просить
Какого - то немыслимого счастья...
И радостью негромкой жизнь полна:
Есть дом и лодка, простенькие снасти,
Стакан с устатку терпкого вина.
Так принимают жизнь свою, как данность,
В простом и малом видя смысл и свет.
И то, что пойман морем он, не странно,
А странность только в том,
Что моря нет.
* * *
Ей снится, что она вся в белом - белом,
Как дерево в осенней круговерти,
Дошедшее до края, до предела,
До снега ослепительного...
Смерти
Нет в этом сне,
Есть дерево и небо,
И крона в нем, похожая на корни,
И птицы, обрастающие снегом,
Из солнечных вернулись Калифорний.
Ей снится, что она должна родиться,
Лишь только снег прервет свое падение.
И в смерть она, как в небо,
белой птицей
летит,
Не понимая, что в рождении...
* * *
"Поехали по небу, мама"
Д. Новиков
Сказали мне - куда глаза глядят,
иди - иди, ну что ты, в самом деле,
Не вздумай поворачивать назад!
Иду, куда глаза не поглядели,
Закрыла их для верности, ага.
Иду себе, не глядя, мне виднее,
Куда захочет правая нога,
Туда пойдет и левая за нею.
Налево не пойду, там злой огонь,
А справа топь, я не пойду направо.
Туда ушел мой деревянный конь
И запропал в высоких сорных травах.
Я прямо не пойду, там сплошь туман,
Осталось - вверх, настойчиво, упрямо,
Закрыв глаза - в небесный океан.
Мы все там будем, все там будем,
Мама...
САД
Переведя, на другой
Берег реки, проведите,
За руку взяв, с собой,
В тайную эту обитель -
Полный секретами сад,
Скрытый от слуха и зренья.
Я закрываю глаза,
Я доверяюсь вам, тени -
Дикие духи земли.
Пусть я там яблоней стану
С именем Белый налив,
Штрифель, Пипин, Джонатан ли...
Буду стоять и ронять
Яблоки спелые в небо.
В ней и узнает меня
Кто- то поющий,
Кто нем был.
* * *
Однажды ты выйдешь зачем - то,
Не зная зачем и куда.
За пазухой млечное лето -
Ромашки, полынь, лебеда
И лепет воды родниковой,
Как шепот реки родовой,
Дыхание ветра степного -
Ты носишь повсюду с собой.
Подумаешь вдруг, что все это
Носить и светло, и легко!
И вспомнишь: ты вышла из лета,
Чтоб к чаю купить молоко,
В холодный, порывистый ветер
Со снегом, секущим лицо...
А мысли - о лете, о лете
С его золотистой пыльцой.
* * *
Окликнет кто - то, обернешься, нет
Здесь никого, то мог бы так - чуть слышно
Позвать тебя в осенней тишине.
Как - будто кто - то близкий был, но вышел,
Оставив за собой открытой дверь,
Как в детство, в незабудковое лето,
Где манным подмаренником в траве,
Опару облаков качает ветром...
Где через миг не лето, - снег и тишь,
В пальто, перелицованном с изнанки,
Вслед поезду ушедшему глядишь
На ветреном пустынном полустанке.
Ты в это вся - и провожать, и ждать:
Последний лист, и первый снег, и лето,
Не понимая слова "никогда",
Не свитого из нежности и света.
* * *
На старом окошке стекло, как слюда -
Не вдруг обращаешь внимание...
Из каждой потери выносишь всегда
Каке - то новое знание.
И носишь его, как с чужого плеча
Пальто неудобное тесное.
Слезинка бегущая внутрь, горяча,
И стеклышко зрения треснуло.
Но в нем отразился небесный лоскут
И ты, искажением сломана.
И травы упрямо из сердца растут -
Осот и крапива двудомная...
* * *
И мир, наверно, тоже из стекла,
Как летний день, подаренный на счастье,
Который уберечь я не смогла,
Как все, что удержать никто не властен.
И разлетелись сотни звонких брызг,
Как - будто дождь
Из мелких капель света.
И всю свою оставшуюся жизнь
Я сквозь него смотрю.
И каждым летом
Все пристальнее вглядываюсь в мир
Влюбленно - с настороженностью детской
Запоминая каждый летний миг,
Теряющий тихонько цвет
И резкость...
* * *
Обниматься с деревьями
Лучше, чем обнимать пустоту, -
Говоришь себе тихо,
Вернее молчишь,
За версту
Прозревая кого - то,
Кто мог бы тебя услышать.
Говоришь сам с собой
И уходишь в глухую даль,
Где тебя не только не слыхать никому,
Но еще не видать.
Не поняв еще толком,
Как же такое вышло,
Может боком, а может, всему поперек,
Остаешься один и себе преподносишь урок:
Обнимайся с деревьями,
Будь, как деревья, крепок.
И потом, когда выйдешь из леса
Немного другой,
И как - будто пружинит земля
Под твоей ногой,
Ты откуда - то знаешь,
Как обнимают небо.
ОБЪЯТИЯ
Я не помню маминых объятий,
Разве с ней мы не были близки...
Но ведь были сшитые мне платья,
После штопки толстые носки -
Теплые от рук ее горячих.
Что же память детская горька?
В прошлое, я с нежностью цыплячьей
Вновь тянусь, как дым, издалека,
Чтобы маму там, обняв теплее,
И просить прощенья, и прощать.
Словно ей объятия нужнее,
Словно и не дочь ей я, а мать.
* * *
Закрыв глаза, идет сквозь тьму
Усталый человек.
Наверно, кажется ему,
Что истощился свет.
А жизнь за ним встает стеной
И тихо шепчет вслед:
Открой глаза, наполнись мной,
И тьмы, увидишь, нет.
Как мир прекрасен, посмотри -
Как свет вокруг разлит.
К тончайшей музыке внутри
Прислушайся - звенит.
К ней стайки звездных мотыльков
Слетают с высоты...
А свет не где -то далеко,
Он всюду - там, где ты.
БУБЕНЧИК
У него голова, как бубенчик,
Беспрестанно в ней слышится звон
Полевых колокольчиков.
Голоса цветов
Переплетающихся с шепотом дождя.
Он так давно научился жить с этим,
Что не помнит,
когда это началось.
Может быть жизнь назад,
или две...
Самое интересное в этом -
Серебристые птицы внутри дождя,
Они и задают тон
Всей этой музыке в его голове.
Сведущие люди советуют
Выпустить на волю хотя бы птиц,
Но если четно,
Они ему не мешают.
Он отчаянно боится тишины
С тех пор, как упало и разбилось
Небо у него внутри.
* * *
О разных травяных и деревянных,
О светоносных, солнечных, медвяных
Селеньях, днях, мгновениях и странах
О темных ли, ночных, не видных глазу,
Ты мне и не рассказывал ни разу...
Как много втихомолку перепето -
С травой сухою, с птицами и ветром,
С речной водой, листвой в дубравах лета.
И с кем -то мне невидимым, огромным,
Нас обнимавшим вместе с тьмой и домом.
И с тем, что есть, что было, что пребудет.
Не молвствуя, как ты,
И он не судит
За то порой, в чем неугодна людям.
Здесь линия сюжетная в изломе,
А я осталась там, искать в соломе
Иглу, что в сердце вколется мне вскоре,
Слезой горючей выплачется горе.
Из всех, мне нерассказанных историй,
Событий не запомненных - осталась
Острей иглы к отцу немая жалость,
Прошившая любовь и благодарность.
* * *
Много лет прошло вдали, но помню
Я тепло шероховатых стен -
Так оно впиталось мне в ладони
Материнской нежности взамен...
Мой отец сарай неспешно строил,
Ладил доску крепкую к доске...
Все дышу я солнечной смолою
В невозвратном этом далеке.
Все тянусь еще к тем дням летящим -
Легким, бессловесным, золотым.
Прошлое осталось настоящим -
С ним мои ладони не пусты.
* * *
Рукав реки, впадающий в меня,
Пришит к пальто, на вырост в детстве сшитом
(Оно, как жизнь - с себя его не снять),
А над рекой - воспетый куст ракиты.
На отмели - ущербная луна,
Купается и кажется огромной.
Когда прихлынет, хлюпая, волна,
Я дотянусь и до нее дотронусь.
Сотрет вода рисунок на песке,
А я все там - до лунного отлива,
В том платьице, и с прутиком в руке,
В неведеньи, в забвеньи ли счастливом.
* * *
Какой строкой мне дотянуться до
Зовущей к звездам лесенки у хлева -
По ней, с любой немыслимой бедой
Я поднималась, жаловаться небу...
И становилась маленькой беда,
Как ей и полагается быть в детстве.
Звон соловьев, ликующих в садах,
И звезд безмолвных близкое соседство
Дарили неожиданный покой,
И миропонимание, и нежность.
И это примиряло, - и с собой,
И с чем - то несладимым, неизбежным...
* * *
... Там первый невесомый снегопад,
Как - будто мотыльки летят на землю -
В тепло манящий сумеречный ад,
Что их легко и радостно приемлет.
Там, в этом снегопаде, человек...
Где это "там", в каком краю? - не знаю.
Но через расстояния и снег,
Сквозь разветвленья длящегося сна я,
Перемогая даль и немоту,
Тянусь к нему согреть, утешить словом...
И кажется, что скоро дорасту
До знания, до зрения иного.
* * *
Солнце садится,
Но светит и греет еще...
Тени деревьев и наши,
Долговязые и длинноногие.
Мама смеется:
- Скоро до неба достанете,
Тянетесь вверх
Так стремительно.
Вот и меня обошли,
Или я стала
Вниз незаметно расти.
Солнце садится...
Это оно, может быть,
А не возраст,
Мои перекрасило волосы,
Я же ведь тоже, сейчас,
Вниз незаметно расту
Так, что потом
Стану и вовсе невидимой
Здесь никому.
Солнце садится...
КОСТЯНАЯ ПУГОВКА
Пуговица с папиной рубахи
Укатилась в подпол, в темноту,
Где гнездятся сумрачные страхи,
Что однажды тоже упаду
В пропасть этой темени немотной,
В обморок безвестной пустоты,
Где меня, как пуговицу, бог мой,
Не усмотришь в щелочку и ты.
Костяная пуговка дозрела,
Чтоб упав, истлеть в сырой земле,
Словно больше быть ей не хотелось
Каждый день в рубашечной петле.
Пришивала новую, а ныне
Вздрогнула от домысла душа:
Пуговка упала с горловины,
Чтоб отец вольготней мог дышать.
* * *
Сон летит туда, где ты не сон,
Где твой шаг пружинящий весом,
Снегом след еще не занесен,
И трава тобой не прорастет.
Где душе пока неведом стыд,
Свет земной туманом не размыт,
За грудиной камень не болит
У того, кто вслед за рыбьей стаей
В ночь плывет по речке золотой
В зыбке бессловесной и пустой.
И густеет времени настой.
И рекой в него перетекаю
Истемна - и плоть твоя, и кровь,
В путь за первой рифмою - "любовь",
Самой верной, как не суесловь,
От "агу" до песен - причитаний.
Засеваешь светом пустоту,
Облаков полуночных пастух
Все, тобой не сказанное вслух -
Для меня основа мирозданья.
* * *
Поводырь закрывает глаза,
И не видная миру слеза
Утекает в глухую изнанку.
Словно в землю уходит вода,
Где иссохла от снов лебеда -
Ей бы выйти на свет спозаранку.
Прорасти сквозь тебя, пронести
И тебя, словно семя в горсти.
Чтоб и ты, замедляя дыханье,
Выводила на свет лебеду,
Как слепого за руку ведут,
Как травой, прорастая стихами...
* * *
Мне голос ветра - мост куда -то за...
Я вся сейчас такая бирюза,
Как небо над раскинувшейся Волгой.
Но в этот цвет вливаюсь ненадолго,
Поскольку мысли ветра горячи -
Меня пронзают медные лучи.
Я тонкий вскрик стрелы, полынный стебель,
След на песке и росчерк птичий в небе,
Сухая придорожная трава,
Но больше пыль земная... Что слова?
Пространство между ними - свет и ветер,
И я, легко попавшая в их сети,
Как дерево без листьев, вскрик немой.
Словами путь торю к себе самой.
* * *
"Я был богом и боксером, а не поэтом."
Б. Рыжий.
... И вспомнят только то, что не допето
На птичьем ли, на божьем языке...
По рытвинам глухого Вторчермета,
Аллеей тополиной налегке,
Я и брожу, как ты бывало, прежде,
Гляжу в небес размытое окно.
Мне говорят: здесь места нет надежде
И жизни тоже - пусто и темно...
Но здесь мне свет и музыка без звука.
И я бы не узнала, кем ты был -
Боксером, хулиганом, чьим -то другом,
Какую в школе девочку любил,
Когда бы не стихи, когда б не мета -
В иную даль зовущая строка.
Ты мог бы называться не поэтом,
Со шрамом от слезы твоя щека
Сказала бы возможно больше речи,
Которую в себе не устеречь.
На что и возразить поэту нечем,
Когда он далеко заходит в речь.
СЧИТАЛКА
Какая это странная считалка:
Пускай уходит тот, кого не жалко,
Кого мы и не вспомним никогда.
Но забирает темная вода
Того, кто тут считался навсегда,
Кто был, как воздух.
Нужного, другого
Зовет к себе несказанное слово,
И он шагает в морок, в пустоту,
Поэму обрывая на лету -
Не тот уходит в сторону не ту...
Когда покинет третий нас, который
Еще не досчитал до цифры сорок,
Четвертый вдруг насвистывать начнет,
Чтоб не спросить: а завтра мой черед?..
И бросимся считать наоборот.
Но будет поздно, будет слишком поздно,
В нас кончились давно и свет и воздух,
Мы жили в шутку, думая всерьез...
Нас кто - то окунает в море слез:
Идите в боль, идите и дышите,
Забыв о том, что каждый -
небожитель.
ВНЕВРЕМЯ
Вневремя спит...
Щебечут птицы
И вылупляются птенцы.
Вневремя видит небылицы,
Что сны летят во все концы,
Как облака и птичьи стаи,
И одуванчиковый рой.
И ветер сны его листает,
Шурша картинками миров.
И многомачтовым корветом
Вдали проносится земля.
Там где - то мы не спим, где светом
Любви наполнив нас, продлят
На летний день, на снежный вечер,
На соловьиный вешний свист
Все наши встречи и не встречи.
И ты на этот свет ловись,
Пока вневремя спит...
А после
И мы с тобой проснемся в нем,
Пусть даже будем в жизни врозь мы,
А во вневремени - вдвоем...
ГОРОД МУЗЫКИ
Откуда бы и куда бы ты в городе этом не шел,
Тебе не спастись от музыки -
Она подстерегает повсюду.
Иногда кажется,
Что город соткан из нее
И узкие улочки, всегда выводят к свету
Заблудившийся ветер.
А как легко зацвести в нем
И упасть яблоком с дерева,
Уплыть сухим листком
По осенней реке.
Стоит только закрыть глаза,
Забывая о том,
Что любая мелодия
И, каждое счастливое мгновенье
В придуманном городе -
О тебе.
НОЧЕДНИ
Приходит ночь, ложится месяц на бок -
На волны неба - плыть куда-то, плыть...
А ты не спишь. Сейчас бы спелых яблок.
И пить.
Неважно что: чай, сок вишневый, кьянти.
И ничего по имени не звать,
Забыв, блуждая в сумраке объятий,
Слова..
Приходит ночь, и ты глядишь ей в очи
(Да! Очи, все же глуже, чем глаза),
Не зная даже, что без слов ей хочешь
Сказать.
Она глядит и пристальней, и резче,
Чем сотни дней, в которых смех и ложь.
И ты, из немоты своей до речи
Растешь...
НИКТО
Человек пророс травинкой
И любой ему никто,
Носит сердца половинку
Под неряшливым пальто.
Промахнулся жизнью - мимо
Всех и вся, не глух, не слеп,
Божьей милостью хранимый,
Сам себе и дом, и склеп.
Никого не обнимая,
В этом каменном дому
Не живет, не умирает
И не нужен никому.
ВОЛЧОК
Так, надо мной, весной, нависнет мир,
Привидевшись пугающе - огромным,
Что буду я казаться меж людьми
Дичком случайным, сирым и бездомным.
И мне, себя и мир, вдруг станет жаль,
Как - будто кем - то взяты мы на мушку.
Захочется к груди своей прижать
Давно уже забытые игрушки.
И где - то вне, на гибельном краю,
Уснуть, уткнувшись в раненое детство,
Где о волчонке сереньком поют,
А он себе все не находит места.
Одной мы крови, два немых дичка.
Волк не укусит, бог меня не выдаст.
Весна мне просто нынче велика,
Как в детстве платья, взятые на вырост.
СОЛЬ
Жизнь,
Немного счастья,
Как соль
На острие ножа.
Чтоб не забылся
Настоящий
Вкус...
МЕЛОЧИ
Собираю какие-то мелочи
Из увиденного
И коплю:
Цвет заката, росинку,
Веточку расцветающую...
На ключ
Запираю в шкатулке кодовой
Очень много из того,
Что бесценно из всех находок и
Бесполезно, и ничего
Здесь не стоит -
Мгновенье, искорка
От земного костра, пустяк...
... Или двое влюбленных, мысленно
Обнимаясь,
Гляди - взлетят.
Их запомню я тоже.
Надо ли,
Я не знаю еще, но мне
Душу счастье чужое радует,
Словно лучик
В кромешной тьме.
* * *
Всё, говорит, приснилось тебе, приснилось,
Не было жизни, жизнь еще вся впереди,
Вот посмотри, ты завтра в него влюбилась,
И вот, послезавтра, вырос цветок в груди.
Всё расцарапал, выпил все соки, силы,
Корни пустил и в небо, и в плоть, и в сон.
Ты тот цветок не холила, не растила,
Лишь поливала слезами его, и он
Вырос гигантским и выжил тебя из тела.
Скверна такая нужна ли тебе? Живи.
Всё говорит, приснилось, что ты хотела,
Неужто ты снова будешь просить любви...
* * *
Не высказать, не выплакать, не спеть,
Не сметь и листьев золото и медь
Топтать, шурша, и в муке бессловесной,
В слух обращаясь, трепетно ловить
Тепло осенних дней, пока не свит
Воздушный кокон зим, пока не тесно
В самом себе, в безвыходности сей...
Октябрь стоит в немыслимой красе,
И ты, ища в нем отклика и сходства,
Как-будто начинаешься с нуля,
И пусть слова неспетые болят,
И не с кем разделить свое сиротство...
* * *
Она рисовала бабочек - синий рой
И белые, желтые, красные в нём вкрапления -
Она рисовала музыку, и стеной
Вставала над ней мелодия - чьё-то пение.
И солнечных бликов стая летела ввысь,
И бабочки с ней сливаясь, творили радугу...
Она рисовала осень - срывался лист,
И падал, кружился, падал, и небо падало.
Она рисовала снег - и цвела зима,
И звуки шагов по снегу вели в забвение.
Она рисовала музыку и сама
Могла становиться ею в одно мгновение.
* * *
Как снег идти, весь день идти и ночью,
Найдя в себе пространство тишины,
Впадать в него рекою междустрочий,
Вернувшись с необъявленной войны
С самим собой...
Покинув междуречье
Несовместимых жизненных пространств,
Как снег идти,
Идти к себе навстречу -
Как в дом родной идут
Из дальних стран.
СИНИЧЬЕ
Душа испуганной синицей
Была готова упорхнуть,
Когда я первый день в больнице
Перемогала - как-нибудь...
А жизнь восторженно цеплялась
За вид заснеженный в окне,
Заката медленную алость,
След самолета в вышине.
Всё ей по нраву было, даже -
Больничный скудный рацион.
И лабиринт многоэтажный,
Как повторяющийся сон.
И чьи-то скомканные взгляды
С безликой схожестью в беде.
И этот, выпавший из ряда,
Непрекращающийся день...
И страх тоски потусторонней,
Как шаг по лезвию ножа.
И даже то, что в телефоне
Твой зыбкий голос не дрожал,
В разноголосице звенящей
Других, не ведающих, как
В душе, встревоженно неспящей,
Горчит неспетая строка...
ВОКЗАЛ
Здесь всё, как раньше -
Небо, рельсы, шпалы
И вдоль дороги строем тополя.
Но возле обветшалого вокзала
Травою заросла давно земля.
Куда-то вдаль умчались паровозы
Извивами заброшенных путей.
Но кажется,
Вернуться им не поздно
В мир повзрослевших сказок и детей...
Вот-вот, гляди, горячий поезд хлебный
За поворотом выкрикнет "ту-ту!"
И дымом перепачканное небо
Испуганно отпрянет в высоту.
ПОЕЗД
Как много в сутках километров,
Когда летит без остановок
Твой поезд, полный снов и ветра...
В нём каждый шаг к себе неловок.
Как быстро тихий полустанок
Уносит вдаль, во тьму разлуки.
Из колокольчиков-стаканов
Ночь пьет настоянные звуки.
И вглубь забытых интонаций,
Как в детство, падаешь монетой...
И светлячки летящих станций
Спешат вослед, срываясь с веток.
У ОКНА
С места на скамейке, у окошка,
Видно поле, небо, лес вдали,
Красную кирпичную дорожку
От крыльца...
Все из дому ушли.
Кто-то на работе, кто-то в школе,
И не помню, почему одна
Я в тот день осталась,
Маясь болью -
Так во мне болела тишина.
Так она неясного боялась,
Плача и печалясь ни о ком...
И пронзала сердце то ли жалость,
То ли нежность к миру за окном.
КОСИ КОСА
Коси коса, пока еще роса,
Пока в нас плачут маленькие беды.
Пока родных живые голоса
Зовут нас, несмышленышей, к обеду.
Коси коса, пока от листьев дым
В глазах моих осенних не слезится.
Пока еще мой папка молодым
На рыжем жеребце по полю мчится.
Коси коса, пока моя коса
Тугой камчой змеится меж лопаток.
Пока не серебрится в волосах
Безвременно упавший снег утраты.
Коси коса... пока косой другой
Мы на лету не скошены под корень.
Пока вдали, над красною горой,
душе - старинной песней кто-то вторит...
ПОВТОРЕНИЕ НЕПРОЙДЕННОГО
Из позднего трамвая, превозмогая дрожь,
Себя не узнавая, к себе выходишь в дождь,
В ноябрь, во тьму, по лужам,
Со смутою внутри -
Такой же, как снаружи...
За стеклами витрин
Слепые манекены бесстрастны, как всегда.
Печаль бежит по венам, как по стеклу вода -
В беде сиюминутной не видится пока,
Что эта тьма и смута до первого снежка.
Что музыка живая растет из разных нот,
Что в жизни не бывает падений и высот,
Что горьких чувств наука любой душе нужна,
Что музыка без звука, зовется тишина...
* * *
Уходить от реки, отдаляться,
Рвать, как путы, привязку к местам,
От которых нельзя оторваться.
Русло жизни меняя, листать
Вдохновенно страницы пустые
В книге, купленной в лавке за грош:
Вот мелькают столбы верстовые,
Вот ты в городе дальнем живешь,
Заполняя счастливо и долго
Смыслом жизнь, до скончания дней...
Только впавшая вглубь твою Волга
Где-то там и болит, в глубине.
СОБИРАТЬ СВЕТ
Мы по сути не солнцепоклонники,
А скорее фанаты луны.
Но когда отцветают подсолнухи,
Понимая, что дни сочтены
У короткого лета лета звенящего,
И печалиться времени нет,
Мыпо августу бродим, когда еще
Да и где этот солнечный свет
Собирать - волосами, ладонями,
В птичьи клетки, сачком, в фонари...
Но бесценнее свет и бездоннее,
Если он сохранится внутри.
* * *
Болит внутри и режется, как зубик,
И плачешь, ничего не понимая...
И хочешь знать: тебя здесь кто-то любит,
Поднимет, будет к сердцу прижимать,
Баюкать, говорить без остановки,
Чтоб всю твою печаль заговорить.
А ты, такой нескладный и неловкий,
Уцепишься за тоненькую нить,
За голос этот, будто бы за колос,
Чтоб к небу из нутрянки прорасти.
Взяв то еще, что в памяти не стерлось,
Хотя всего не вынесешь в горсти.
Хотя, еще камней вокруг полно тут,
Как раз настало время собирать -
Душе твоей достаточно работы,
И значит - не пришла еще пора...
ТИНЬ - ТИНЬ
На птичьей лестнице три песни -
Цывирк, тинь-тинь и фьюивить.
Одна другой звончей, чудесней,
Их можно позже долго длить.
Ведь так недолго детству длиться,
Где жизнь, как перышко, легка,
Пока твой дом, подобно птице,
Не улетает в облака.
Пока еще плывешь по речке,
И лодка будто колыбель.
Пока, любви к приемной речи
Не обнаружилось в тебе.
И ты мирок свой воспеваешь
На птичьем родственном - тинь-тинь...
И словно музыка живая,
Течет река, цветет полынь.
ПОГАДАЙ НА ОСЕННЕЙ ТРАВЕ
Погадай на осенней траве,
Не идет ли ко мне челове-
Челове-челове-человечек?
Так порой повторяешь слова,
Понимая - их шепчет трава.
Вот придет, а порадовать нечем...
Говори-говори-говори-
Горловые твои снегири
Оживают, чтоб вылететь в песню
Бессловесную, слов и не на...
Эта песня на счастье длинна.
К ней негаданно выйдет чудесный
Рыжий кот из осенней травы,
У него полон взгляд синевы,
Будто смотришь в апрельское небо.
А вдали, где вода - невода;
И деревья шагают туда,
Как в любовь,
Безвовратно и слепо.
СУМЕРКИ
Осенний день пошел на убыль,
Но зябкий ветер не утих...
Переболевшее "не любит"
Не так легко внутри нести
В предзимних сумерках промозглых,
Когда весь мир дождем залит,
Когда изжитое "всё поздно"
Вновь где-то слева засверлит.
Когда волна воспоминаний
Накроет вдруг, бросая в дрожь -
Как-будто бинт, присохший к ране
Почти зажившей, отдерёшь...
Чтоб возвратившись к боли прежней
Опять, бессонную печаль
И нескончаемую нежность
Не различать.
ЛИСТЬЯ ДВОРНИКА
Ничего, не грусти, не надо,
Палым листьям теряя счет,
Просто время настало падать
Листьям дворника. Чьим еще?
Эти листья его, конечно.
Собирает он их в стожки,
А потом в темноте кромешной,
Упаковывает в мешки.
И неясно, куда увозит.
Где он кутает в теплый дым
Стылый воздух, седую осень,
Где он прячет ее следы?
Не печалься, он листья любит
И не гонит их с глаз долой,
Просто нужно, чтоб двор был убран,
Вот и машет весь день метлой.
А ему бы упасть на листья
Да увидеть, сморгнув слезу,
Как же осенью небо близко,
То, в которое всех свезут...
* * *
Проститься не успеть,
Что может быть страшней?
Наверно - не простить...
И ты, учась прощанью -
С наукой отпускать -
Становишься сильней,
Сгорев почти дотла,
Дойдя до обнищанья
И в дружбе, и в любви...
Чтоб выболев, простить.
Иначе, что за прок
От этого ученья?
И над землею снег
Как в первый раз летит,
Не зная ни тоски, ни счастья,
Ни мучений...
СНЕГ ПОШЕЛ
"Ух ты! Снег пошел... какой..!" -
Дворник засмотрелся
И на все махнув рукой, сам себе сказал:
Этот первый снег смешной... он как вздох небесный,
Как подарок неземной, чистая слеза.
Я не трону, пусть он сам... тает, нет в нем силы.
Не осадки, - чудеса, вот он был и нет...
С замираньем, - Хорошо, Господи помилуй! -
Дворник шепчет: снег пошел.
Снег пошел, что свет...
БЕЛОГО ВСЕМ!
"Белого всем!" -
Было небом прописано.
Позднюю осень не лечат врачи.
Снег до утра книгу снов перелистывал,
Пробуя раны земли залечить.
Падал и падал,
Как ватой обкладывал.
Ржавчину листьев покрыл серебром...
Только калины упавшие ягоды,
Словно сквозь бинт
Проступившая кровь...
БЕЛЫЕ НОЧИ
У этого города голос охрипший,
Наверно, простывшее горло болит.
Молочные ночи даны ему свыше
За мертвенный холод от каменных плит.
За сырость и темень, за морось и снежность,
За бесов и кровью омытый топор...
И бродят по городу вера с надеждой,
А следом любовь, с незапамятных пор.
Идут, растворяя всех призраков тени,
В белесом тумане творя чудеса.
И кажется город навеки осенний,
Становится ближе других к небесам.
ТИМЬЯН
Степной горячий воздух горек,
Но только так, слегка-слегка...
Как много ветреных историй
Твоя горячая рука
Мне напоет зимой о лете,
Когда на краешке засну -
В краю кузнечиков, и ветер
Баюкать станет тишину...
И будет скрип телеги с сеном
Вплетаться в хор ночных сверчков.
И в деревянной зыбке древней
Я поплыву средь облаков.
И вскоре запылают маки
В далекой солнечной стране,
Где мама жарит баурсаки
В литом чугунном казане...
Еще мгновение, и схлынет
Видений сладостный дурман -
Пеку пирог слоеный сырный,
И пахнет степью - в нем тимьян.
СВИ-РИ-РИ
Как пули попадают в "молоко",
Так птицы свиристели тонут в мае...
Никто мне больше в сердце не стреляет,
От этого, быть может, в горле ком.
Летите свиристели в мой февраль,
Здесь ягоды - боярышник, рябина,
Шиповник есть, для горлышек - малина,
Ее совсем немного. Не пора ль
Вернуться вам,
Как раньше? Сви-ри-ри -
Я помню, как звенел морозный воздух,
И ничего не страшно, и не поздно,
И свет невыгораемый внутри.
ПТИЦА
Птица-ночь-трава-деревья, пустошь - лунный свет - затишье,
Степь, и снова птицы древней пенье - снится ль, в сон летит ли...
Ты куда летишь ночами, став самой себя сильнее?
Там ли птиц перекричали тоньше, тише и нежнее -
Не слова, а междометья, междустрочия и вздохи?
Там ли шрамов и отметин непосчитанные охи,
Ахи радостей несметных в реки слез твоих впадали,
Словно капли, незаметно... Где ты, с кем, какие дали
Снятся? Там ли гул, тамтамы, стук копыт и пыль дороги,
Маки, солнце, дом и мамы голос теплый и глубокий...
Но, проснувшись, скажешь, яви в снах намного больше будто,
Потому-то их оставив, возвращаешься под утро,
Но не можешь приземлиться - кружишь, мир не узнавая,
Им неузнанная птица, бесприютна, ночная...
КАРАМЕЛЬКА
Не угнаться за памятью, как она резво ведет
По своим закоулкам, секретикам, лазам и схронам.
Что там, в прошлом ищу я, быть может, на сладкое - мёд
И немного тепла, припадая к окошку в вагонном
Неуюте, пропахшем дорожной едой и бедой?
Почему-то всегда я в поездке, как-будто на ощупь,
Пробираюсь к себе за живою целебной водой,
Или мертвой, которая, впрочем, и легче и проще
Достается со дна. А живую найти все трудней.
Где-то там, в неистраченной жизни, неузнанный кто-то
Карамельку протянет с налипшей махоркою мне.
И шершавой рукою горючие слезы утрет он.
РЕКИ
Когда поют глухонемые,
То в небе реками плывут
Их песни с жестами сквозными,
Что сон деревьев наяву...
Какая музыка живая,
Какие внятные слова,
И как, по небу проплывая,
Поют красиво дерева...
ЗА ПОВОРОТОМ
Посмотри, вон там, за поворотом,
Где еще, мне кажется, вчера
Лето, на подсобные работы
Нанимало с раннего утра
Голенастых девочек смешливых -
Там сейчас подсолнухи в цвету...
Поезд проезжает торопливо
Станцию, где я еще расту,
Вслед машу не поезду, а будто,
Я себе самой в его окне.
Нынче нет стоянки и минутной,
Чтоб успеть сойти в прошедшем дне,
Где пока беспечна нежность мая,
И за день проходит целый век,
Где еще строкой ночной не маясь,
Я тянусь травинкою на свет...
Будто бы и не было в помине
Ни меня в той солнечной стране,
Ни страны, где песня душу вынет:
"Жизнь моя, иль ты приснилась мне?"
ЧАШКА
Как в форму облекли меня, застыла,
Оставшись неприкаянной такой,
Как будто я росла среди бутылок
И обрела там звонкий непокой.
И чашкой стала, в клеточку с цветочком,
Не чайник, да и ладно, что и взять
С меня, такой фарфоровой, непрочной -
Напьешься чаю, вот и благодать.
И звать никак, я чашка, да и только,
Такая с виду крепкая, а бьюсь...
Мешаешь ложкой чай - звеню без толку,
Ни музыки, ни строчки, ну и пусть.
Пусть так и быть, нечаянно уронишь
и не заметишь этой чепухи.
И чем бы я не стала, об одном лишь
Прошу - не наливай в меня стихи.
Может быть, я и вспомню
С грустинкою легкой когда-то,
Наш недружный союз...
И всплакну я в подушку тайком...
А сейчас ухожу,
Пусть самой на душе жутковато
От неправедных мыслей
Названных кем-то грехом...
Ухожу от тебя,
И держать меня больше не стоит,
И быть может, когда-то
Рядом с домом твоим окажусь...
Но назад не вернусь.
Да и кто теперь это позволит...
Я сегодня, наверное,
Сама от себя ухожу...
* * *
Не будем говорить"прощай"
Своим любимым и знакомым,
Когда придет прощанья час
И вдаль умчим поземкой боли.
Как-будто криком тишины
Зальется сломленная птица,
И как огромный шар земной
В руке затекшей очутиться.
Мы говорим - забудь меня
Земля родная, и останься
Такою светлою мечтой
Вглубинах тайного сознанья.
Свети же нам в ночи, свети,
Желанная слезинка,
Святая жизнь, меня прости
И скройся памяти песчинкой.
Не будем мы гадать и ждать,
Когда мы повторимся,
Вскричим мы птицею в ночи
И снова где-то возродимся.
* * *
У нас так много в жизни дел,
Что не уложимся и в веке
Чужой земли и свете звезд,
Другой галактики рассвете.
А как же ты, моя Земля,
Забудешь нас, тобой рожденных - детей,
Заблудших в дебрях звезд
И галактических дорожек
Как много нас, идущих в тьму,
Скрываясь в ней, как путник тайны.
Куда идем, чего мы ждем,
Что будет там, в глубинах тайных?
Что будет с нами там, в дали,
В глубинах вечных мирозданий?
* * *
А лунный свет затмил окно,
В грядущее - лазейка.
Стучится он пятном слезы,
Стучится жизни речка.
О как горька и солона
Бывает жизнь порою,
Беда, подолом тишины
Захлестывает болно.
И мы кричим,о боже мой,
Ты где же, наш спаситель?
Спаси же нас и пожалей,
Порок ведь - искуситель.
Не мы, не мы, о боже мой,
Творим земную бездну,
Не мы, не мы, а кто-то злой,
Зажжет святую тризну.
Душа святая, но кто же вниз
Толкает наше тело?
Душа, как сделать нам
Чтоб жизнь звездой горела?
* * *
Идем, бредем по грани льда
Небесного колодца,
И светит призраком звезда
Потерянного солнца.
В какую даль оно зашло?
Сиянье вдруг померкло.
Туда ль ушла судьба твоя,
Какая бездна ввергла?
И как судьба связала нас,
Могучее светило,
Возникнешь ты из темноты,
Иль навсегда остыло?
Летим с тобой в глубокой мгле,
Захватывает сердце.
Как вечна жизнь,
И как она хрупка -
Взметнулась и поникла.
* * *
Как странно создан мир,
Как странно светел, темен сразу.
И все в одном лице.
Так лунный луч ночами ярко цветен,
А в солнце растворится как во тьме.
Так жизнь и смерть идут одной дорогой,
Сплетая судьбы в красочный узор,
Так слезы радости и горя
Одною пеленой туманят взор.
Как странно все...
Еще и больно думать,
Когда-то он исчезнет этот сон.
* * *
Мы долго будем жить в тиши вселенной,
Мы долго будем ждать глоточек сна
Земли любимой, ее взгляда -
Такого теплого и долгого огня.
Ее сиянье глаз глубинных,
Родных просторов ширь,
И неба синь и ветра запах,
И солнца золотого сыпь.
* * *
Как хочется порою
Взлететь в просторы дня
И в солнца окунуться
Мелодией огня.
Огня любви и звука,
Поющего в тиши,
В стихию сердца стука,
Рожденного в ночи.
Услышать тайны мыслей
И шепоты страстей,
Услышать звон хрустальный
Весеннюю капель.
Услышать крики чаек
И плеск морской волны,
Услышать, как токуют
Шальные глухари.
Услышать звуки жизни,
Цепляясь за нее.
И плача, как же мало
Для нас дано её.
* * *
Взметнулось сердце болью,
Кричащей птицей ввысь,
И розы каплей алой
Плеснули резко вниз.
Рассыпались вокруг,
Вокруг моей печали,
Устлав спасенья круг.
По ним душа босая,
Закрывшись кисеей,
Метнулась и пропала.
Зовя меня с собой.
Туда, где нет обиды,
Где не проникнет боль,
Где все светло и ясно,
Но нет меня живой.
* * *
Расплескался бледный лик луны
Расплескалось лунною капелью,
На туманной юности портрет,
Заструился серебристой трелью.
Застучали капельки дождя
По мечтам, ушедшим непонятно,
Тихо грусть, снежинкою крутясь,
Объясняет что-то нам невнятно...
Почему уходит наша жизнь,
Почему так коротко мгновенье
Взлета, вспышки, отблеска горенья,
И опять дорога вниз.
* * *
Раскинулось шатром лазури небо,
И синий свет звенящих грез,
Далекой юности, ушедшей безвозвратно
С озерами счастливых слез.
Душа тростинкою в купели окунулась,
Скрывая наготу под каплями дождя.
Туманным облаком по лугу растянулась,
И шалым ветерком дышала у ручья.
Взметнулось всполохом той юности мгновенье,
И серой пеленой укрылась синева,
А зорькой раннею ей эхо откликалось
И за собой манило в никуда.
* * *
Уголек в уголочке сердечном
Разжигает тепла лучик яркий.
И горит он в ночи беспросветной
Хрупкой капелькой жизни, надежды.
Освящает он таинством вдоха
Краткость мига, полета в безбрежность
И крупинками сна рассыпаясь,
Вдруг взметнется лазейкою в вечность.
Где закроются дали безкрылья,
И закроются тени безвздошья,
Там откроются дали дыханья,
И откроется даль возрожденья.
* * *
Какой-то странный свет
Проник сквозь странность ночи.
И странная луна плетет
Вуаль белесой пелены,
Скрывая в ней туманность странной мысли,
Скрывая в странности иллюзий острова.
Всплывает странность уходящей жизни,
Стирая странностью глубинные глаза.
Но странный звук пронизал царство тени,
И странный взгляд окинул тихость сна,
А странный шепот всхлипнувшей свирели,
Проник с испугом странным в странность дня.
* * *
Как легкое дыханье
Лунный свет
Скользнул с небес
На сонные аллеи.
И странный шепот
Тронул ветвь
Склоненной ивы
В блеске тени.
Блистала тень на платине листвы,
Шептала что-то, бликами волнуясь,
Вздохнула ива каплями росы,
И в лунный свет вуалью завернулась.
* * *
Заструилась осень струйками дождя,
И вздохнула ветром в пламени огня,
Закружилась в танце золотом листва,
И в мечту прохлады окунулась я.
Словно льдинкой звонкой зазвенела грусть,
Песней журавлиной всколыхнулась грудь
И в туманный отблеск, в кисее дождя
Растворилась каплей и душа моя.
Подсудимого оправдали,
В зале близкие зарыдали,
Щёлк, и новый канал включён,
Ща посмотрим чего ещё.
Вот орёт на экране мужик,
Про Эстонию и Алжир,
Но его перебил другой,
Он про Новый кричит Уренгой.
Кто за Путина, кто про Крым,
Лбы от крика у них мокры,
Щёлк, и этих культурных людей
Заменяет медведь в беде.
Там капризная мелкая дрянь,
Непослушная, только глянь,
Портит каждый медведю день.
Поучительно. Для детей.
Щёлк, и вот предо мной сериал:
Незадачливая семья,
Всё интриги у них и ложь,
Как живут они - не поймёшь,
Оскорбленья летят во всех
Под закадровый гулкий смех.
Щёлк, и мне предлагают носок,
Да всего-то за две пятьсот.
Из какого-то там сукна,
Очень выгодная цена.
Щёлк, и девушка за столом
Мне рассказывает о былом:
Над Казанью какой-то смог,
На таксиста напал бульдог,
Губернатор пилил бюджет,
В Туле - серия грабежей.
В Дагестане опять теракт,
А в Ростове сгорел театр,
В Калифорнии страшный смерч,
На Донбассе война и смерть,
А теперь мы расскажем вам
Как сыграли Зенит - Реал.
Щёлк, и в студии дикий гвалт
Выясняют кто виноват:
Тот, что ту или та, что тех
Или эти, которые всех.
Щёлк, и кто-то, за некий приз,
Прям во рту носит дохлых крыс.
Щёлк, и кто-то готовит суп,
Щёлк, и кто-то поёт попсу,
Щёлк, и кто-то в роли мента,
Щёлк, и он же в рекламе Тайд,
Щас найду посмотреть ещё -
Щёлк, щелк, щёлк-щёлк-щёлк-щёлк-щёлк-щёлк...
- Автор: Татьяна Чечвий
- Просмотров: 1533
СУДЬБА.
Как звук в натянутой струне,
Как соль в земле родимой,
Живет поэзия во мне
Судьбой неотвратимой.
И я, как подданный ее,
От самого рожденья,
Ей подчинил свое житье
До самоотреченья.
Стихи преследуют меня,
Как пагубное зелье,
Но бесконечно счастлив я
От этого похмелья.
В плену призванья своего
Твержу я без лукавства,
Что нет ценнее ничего
Духовного богатства.
Я в мире все готов стерпеть
В водовороте буден,
Чтобы побольше добрых слов
Успеть оставить людям.
Чтоб сквозь любые времена
Стихи мои простые,
Как сердца вещая струна,
Звенели над Россией!
1997 г.
ОТ АВТОРА БИОГРАФИИ.
Георгий Иванович Шориков – популярный, узнаваемый и любимый уральцами композитор и поэт. В его стихах воспета красота и мощь родного края. История его жизни будет интересна читателям хотя бы тем, что в ней видна история развития и становления культурных учреждений Свердловской области, образования в сфере культуры. Отражены способы развития творческих возможностей в советское и постсоветское время, богатый опыт организации культурно-досуговой деятельности.
Огромный вклад в культуру региона по достоинству оценен руководством области и города – об этом свидетельствуют многочисленные почетные звания Лауреата многочисленных конкурсов и фестивалей, звание заслуженного работника культуры Российской Федерации. Многим поколениям березовчан стихи Шорикова помогли обогатить духовный мир, расширили диапазон поэтических образов.
Наш герой полностью посвятил себя работе, прошел «образцовый» жизненный путь, служащий примером для молодежи. Несмотря на свою известность Г. И. Шориков остается простым, доступным человеком с большой душой и открытым сердцем. Основой книги «Судьба, похожая на сказку…» служит рукопись и личный архив главного героя.
«В народе уральские драгоценные каменья величают самоцветами. То ли оттого, что удивительно красивы, то ли потому, что умеют дарить свет другим. А, впрочем, бывают и люди такие. Сразу не разглядишь, а узнаешь получше – будто клад нашел. Тут тебе и стихи, и песни, и сказы. Читать - не перечитать, слушать - не переслушать. Просто дух захватывает! Сколько в них настоящей человеческой теплоты, добра и света, живых нерукотворных картин родной уральской природы: с рябинками и березками, васильками и ромашками. Откуда, из каких родников это потрясающее богатство красок, это неподражаемое колдовство, которым так щедро делится с нами наш земляк, творец и волшебник слова Георгий Иванович Шориков. Откуда эта всеподкупающая музыкальность и образность строк. Откуда? Спрашивай, не спрашивай – остается загадкой».
Георгий Иванович Шориков - заслуженный работник культуры Российской Федерации, выпускник музыкального училища им. П.И.Чайковского, лауреат многих российских музыкальных фестивалей, в том числе, конкурса молодежной песни «Юность комсомольская моя». Первый обладатель специальной премии Березовского управления культуры «Верность призванию» 2005 года, лауреат литературной премии имени И.И.Акулова, Почетный гражданин города Березовского с 2003 года, поэт и композитор, автор «Города наших отцов», гимна города Березовского. В 2014 году был номинирован на премию Губернатора Свердловской области.
Особенно интересен Георгий Иванович как композитор и поэт. На его стихи написали музыку композиторы Е.Родыгин, В.Шильдт, Ю.Афанасьев, В. Лаптев. Песня «Расстрелянная школа», на стихи Георгия Шорикова и музыку Владимира Горячих, была исполнена на траурной линейке в Беслане 5 сентября 2005 года.
Виноградов В. Дружеское досье // Серебряный вальс: сборник песен на стихи Г.И.Шорикова – Екатеринбург, 2014.
РАССТРЕЛЯННАЯ ШКОЛА.
Как скорбное распятие Христа
Глядит на нас расстрелянная школа,
А рядом над цветами вьются пчелы
И голубеет неба высота.
И также солнце льет на землю свет,
И также в поднебесье рвутся птицы,
И также серебром река искрится
И лишь детей, погибших, с нами нет.
Их жизнь не рок жестокий подстерег,
Впились в сердца им пули террористов,
Когда тропинкой утренней, росистой
Они спешили в школу, на урок.
Что детских жизней может быть ценней:
За счастье их печемся мы извечно,
Каким же надо быть бесчеловечным,
Чтоб объявлять охоту на детей.
Но час придет, и с высоты небес
Детоубийц за это преступленье,
Взамен пустых надежд на всепрощенье,
Настигнет кары Божьей грозный крест.
Пусть знают все, кто сеет терроризм
И все, в ком тлеет подлая душонка;
Кто жизнь отнять, способен у ребенка,
Напрасно сам надеется на жизнь!
Самые известные произведения собраны на музыкальном диске «Край рябиновый, край березовый». Песни нашего земляка исполняются творческими коллективами многих городов области. Георгий Иванович Шориков – коренной уралец. Он выпустил несколько сборников песен и стихов: «Рябиновый поклон», «Поющая душа», «Под отцовской крышей», «Парус детства», «Серебряный вальс», «Прекрасно жить на свете», «Ветка рябины», «Мелодии любви». Все его стихи пронизаны любовью к родному краю, уральской природе, землякам-уральцам. Яркость лирических образов поражает воображение, а мелодичность, заложенная в самих стихах сразу трогает душу. В стихах Георгия Ивановича четко выражена главная мысль и ритмическая формула поэтических строк. Георгий Иванович являет собой яркий пример служения своему любимому делу, делу искусства.
Уже более полувека жизнь и творчество поэта связаны с Березовским. В 1965 году Георгий Иванович был назначен художественным руководителем ДК «Мир» поселка Монетного, и руководил им до 1995 года. Именно в это время Дом культуры стал одним из лучших в области и в отрасли по организации досуговых форм работы. Достигли высокого уровня коллективы художественной самодеятельности – агитбригада «Пускач», ВИА «Рассветы», вокальный ансамбль «Юность». Эти коллективы пятнадцать лет подряд становились победителями областных отраслевых конкурсов и телевизионных смотров.
Творчество поэта, вся его деятельность говорят о том, что этот человек настолько талантлив, что, несомненно, заслуживает более подробного освещения своей творческой поэтической и музыкальной деятельности.
СЛОВО О ПОЭТЕ ГЕОРГИИ ШОРИКОВЕ.
Знаковый человек поселка Монетный, поэт и композитор. В поселке его знают все от мала до велика. Знает всех наперечет и он: будь то малыш или убеленный сединой житель Монетного.
Неугомонный, он все время куда-то спешит, и всем понятно, ведь у такого человека – планов громадье. В то же время, при встрече он успевает поприветствовать всех, кто попадается на пути, сказать нужные слова. Своим оптимизмом, никогда не покидающей лицо улыбкой, несет людям такой позитив, от которого становится легче дышать, жить и делать только добрые дела и поступки.
И, все-таки, говорить об этом человеке не просто. Ловишь себя на мысли, что что-то недосказал, упустил, не сумел до конца охарактеризовать, как творческого человека. Помогают стихи самого автора. Искренние, добрые – лучше не скажешь.
Больше пятидесяти лет назад он связал свою судьбу с маленьким уральским поселком Монетный. Здесь прошло становление, как поэта, творческого человека, специалиста в области культуры. Подпитывали атмосфера, люди, да и само время. Монетный стал его второй родиной, о чем говорит он сам в стихотворении «Уголок России»:
«Поселок мой! Ты дум моих стремленье.
Поселок мой – мой дом, моя броня.
Моя любовь, мечта и вдохновенье
На всей земле один ты у меня».
Много поколений родилось и выросло в поселке: они создали свои семьи, нашли свою любимую работу и живут по принципу «где родился, там и пригодился». А стихотворение «Наш Монетный» и великолепная музыка, написанная к нему, стало гимном поселка и любимой песней земляков от мала до велика.
Он частый гость в школе, активный участник мероприятий для детей. Знакомит учащихся с историей развития культуры в городах Урала. Примером тому, поездка в город Ирбит, на малую родину поэта. Об Ирбите он пишет с такой теплотой и нежностью: «Без тебя не в силах я ни дышать, не жить, мне не разлюбить тебя и не позабыть». Его босоногое детство прошло в грозных сороковых:
«Я родился на пороге грозных лет сороковых,
Было радости немного у ровесников моих.
Хлеб с травой, штаны в заплатах.
Что поделаешь – нужда…»
Народная мудрость красной нитью проходит через все творчество поэта. И это тоже из детства: «…отец играл на балалайке, мама пела». Отсюда сила и мудрость его творческого начала, и чувство времени, и отклик на памятные события военной поры.
От простыней светло в палате,
А от бинтов еще светлей,
Но не могу не вспоминать я
Военных тех госпиталей,
Когда в суровом сорок третьем
В объятья к раненым попал,
И как старался песни петь им,
И на гармонике играл…»
А позднее, уже в зрелом возрасте, смысловые понятия о войне меняются: это беда, выпавшая на долю Отечества и всего человечества:
«Когда в сорок первом война прокричала
Отчизне суровую волю свою…»,
«Битвы смертоноснее на свете,
не видала русская земля…»,
«Когда родимая земля стонала и горела…».
Он нашел емкие слова, чтобы воспеть подвиг солдата освободителя, выжившего в этой страшной войне:
«Свои, залечивая раны, и
Раны тяжкие страны,
Он стал почетным ветераном
Ушедшей в прошлое войны…»
Некоторые из этих стихов стали песнями.
Он – простой земной человек, понимает, что не все в этой жизни вечно, а потому ради будущих поколений обращается к участникам войны:
«Ветераны, ветераны,
Что Вам прошлое таить,
Ведь нам хочется сегодня
По душам поговорить…»
Не забывает он и боли тех, кто потерял на войне отца, мужа, сына:
«Мать потеряла сына на войне,
В снегу замерз, или сгорел в огне,
Она об этом так и не узнала,
Где та дорога, что последней стала.
И мать ждала. Она дала зарок.
Придет ли? Переступит ли порог?
Не скрипнут ли за дверью сапоги?
Сидит, людские слушает шаги.
Сын не вернулся, мать от слез ослепла…
А ветер нес по свету горстку пепла.
Но как-то утром, в предрассветный час
Коснулся пепел материнских глаз
И снова мать, как прежде, стала зрячей
И снова по земле пошла горячей.
Проходят год за годом, дни за днями,
И вот она увидела вдали
Огромный город, залитый огнями:
Вот, сердце сына твоего - смотри.
Оно пылает, яркое, живое,
И мать глядит, на город смотрит мать.
Ей этот город хочется обнять.
Она узнала сына своего.
Был назван город именем его».
Он любит детей. Слушает их и слышит. Общается с ними на равных. Стучится в их сердца своими поэтическими строками. Тема «Моя тихая Родина» - любимая у учеников. И все потому, что о ней, о малой Родине им рассказал поэт на уроках. Эти беседы нравятся и детям, и взрослым. Они несут доброе, вечное. Они проникновенны, убедительны, позитивны. Может быть, когда-нибудь из учеников вырастут настоящие патриоты своего поселка, города, страны.
Он – наставник, педагог, способный увлечь, помочь, заинтересовать любого. Вот, к примеру, школьный музей. Каждый стенд музея обозначен знакомыми всем монетнинцам стихами:
На тесных стендах школьного музея
Вся жизнь моей страны отражена.
…Скажи, кого сегодня не тревожит
Седая память дедов и отцов.
Он волнуется за будущее поколения. Некоторые поступки молодежи больно ранят душу поэта. Тревога звучит в стихотворении «От имени всех матерей»:
«Я к вам обращаюсь, мальчишки,
Где б ни были вы в этот час,
Откуда, откуда скажите,
Так много жестокости в вас?
Что вас заставляет, ответьте,
Преступные делать дела?
Неужто, ребята, на свет вас
Для этого мать родила?!
Надев равнодушия маски,
Плюете прохожим в лицо.
Не в том ли вам видится счастье,
Чтоб множить ряды подлецов?
Зачем ваши тянутся руки
К ножам, пистолетам, вину,
В то время, как сверстники ваши
Томятся в жестоком плену.
Отбросьте дурные привычки
И станьте нежней и добрей.
Я к вам обращаюсь, мальчишки,
От имени всех матерей!»
Он – автор гимна города Березовского «Город наших отцов». Песня полюбилась березовчанам своей простотой и исторической достоверностью. Главный герой песни – человек труда, влюбленный в свой город, его тихие улицы, его судьбу. Песня, по праву стала визитной карточкой Березовского. Прочно вошла она и в репертуар народных коллективов «Золотой каблучок», «Уральская зоренька», «Поющие сердца» и «Бабье лето».
Он – автор более ста песен, которые постоянно звучат на концертных подмостках города и области, на радио и телевидении. Некоторые из них исполняют Государственные хоры Уральский и Оренбургский. Березовчане, особенно монетинцы, любят «Заводскую рабочую», «Наш Монетный», «Песню о заводе», «Родные просторы», «Ой, ты, край уральский».
Георгий Иванович настоящий пропагандист музыкального народного творчества, воспитал много прекрасных вокалистов, которые не раз становились Лауреатами городских и областных конкурсов.
Он счастливый человек, потому, что только настоящее творчество творит чудеса и делает счастливыми других. Он – редкий чудесник, волшебник и сказочник, наш поэт Георгий Иванович Шориков!
Хотел бы я быть соловьем,
В березовых рощах зеленых,
Чтоб звонкое пенье мое,
Сердца согревало влюбленным.
Хотел бы я быть соловьем,
Чтоб петь под окном у любимой,
Чтоб в голосе нежном моем
Свое она слышала имя.
Хотел бы я быть соловьем,
Чтоб песне служить беззаветно,
Чтоб быть знаменитым, как он,
И, так же, как он, незаметным.
М.Н. Шакирова, ученица школы № 32, 2017 год.
ВОСПОМИНАНИЯ ГЕОРГИЯ ШОРИКОВА.
НАЧАЛО.
Все с детства начинается на свете,
Весь мир улыбкой детскою согрет.
И истины прекраснее, чем эта
На белом свете не было и нет!
Стоит только представить себе этот мир! Такой естественный и знакомый, такой удивительный и простой, а вместе с тем такой загадочный и сложный как красивая сказка, полная чудес и волшебства. Так ли это или не так?
По воспоминаниям Георгия Ивановича, детство у него было по настоящему счастливым и, прежде всего, по тому, что он родился весной, когда все оживает, все просыпается и превращается в сказку.
Такой она была и в его день рождения, тридцатого марта тысяча девятьсот тридцать седьмого года.
Шориковы: Иван Васильевич и Антонина Алексеевна.
Появление первенца в семье Антонины Алексеевны и Ивана Васильевича Шориковых было радостью для всех. Не могла наглядеться на своего долгожданного внука и, сумевшая вынянчить и вырастить за свою жизнь тринадцать детей – бабушка Марина. Антонина, как раз и была у нее последней, тринадцатой. Жаль, не довелось повидать внука деду Алексею, которого по распоряжению ВЧК, к тому времени, успели отправить на Колыму.
Шло время, все домашние для развития внука старались, как могли. Бывало, даже устраивали настоящие импровизированные концерты. Мама пела, отец играл на балалайке. Бабушка Марина пыталась водить с внуком хороводы. На трехлетие отец смастерил сыну саблю, мама – шапку-буденовку и, Гоша, словно буденовский боец, лихо рубил во дворе крапиву, а иногда приглядывал за своей младшей сестренкой Надей, развлекая ее то погремушками, то бубенцами. Так, за своими детскими и недетскими делами, он даже и подумать не мог, что город Ирбит, в котором появился на свет, на самом деле был необыкновенно знаменитым своей прославленной торговой ярмаркой. За 279-летнее существование которой, в те времена, ей не было равных по размаху во всем торговом мире!
Каких только легенд не ходило о ней и у нас, и за морем. В иной год, прославленных купцов и всевозможных именитых гостей здесь собиралось столько, что вместить всех не в состоянии был самый большой гостиный двор. А сколько разных языков и наречий звучало в ее торговых рядах и палатах – не перечесть. Развитию Ирбитской торговой ярмарки, как одного из важнейших мест, придавали значение самые великие правители России Петр I и Екатерина II.
Достаточно яркие и подробные впечатления об Ирбитской ярмарке оставил в своих романах и наш замечательный уральский писатель Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. Постоянное и широкое участие принимали в уральских торгах и такие крупнейшие промышленники России, как Савва Морозов и многие другие. Любили родители и нашего новоиспеченного буденовца не упускали случая привезти с ярмарки детям, то сладости, то игрушки. На последнюю ярмарку, предвоенную, взяли с собой и его. Такого яркого и шумного зрелища Гоша еще не видел никогда. Но самое неизгладимое впечатление произвела на него музыка. Она была всюду: и у центральных ворот, и на каруселях, и на площади. Здесь же он впервые услышал и увидел гармонь. Именно она очаровала и покорила его детское сердце раз и навсегда. Казалось, этому счастью не будет ни конца, ни края.
…Но вскоре вся жизнь в городе резко переменилась. Взамен мирным дням пришли военные.
В Ирбит стали поступать раненые, а в сторону фронта, один за другим отправлялись эшелоны с новобранцами. В полуопустевших, без мужчин, домах, остались одни женщины и дети. На заводах и фабриках, всюду, где только можно, за станки встали подростки. Каждый, кто мог изо всех сил, день за днем, минута за минутой, старался для того, чтобы как можно скорей приблизить желанный час победы! И потому, в длинные зимние вечера, не смотря ни на что, после работы люди собирались вокруг керосиновой лампы и пели «Огонек», «Катюшу» и «Синий платочек». Песен хватало на всех. Не хватало только гармони, которая уже более трех лет никак не выходила у маленького Гоши из головы. Этой же мыслью однажды заболел и отец. Что делать? Думал-думал и выстрогал ее из сосновой чурки. Приладил ремень, вместоладов наклеил пуговицы. Гармонь всем понравилась, а Гоша к ней так привык, что охотно стал изображать гармониста.
Как бы сложилась его музыкальная судьба дальше, трудно сказать, если бы в один из осенних дней в их дом не постучал дядя Леня. Родители впустили гостя и разрешили переночевать.
ЧАСТЬ I
ДЕТСТВО.
– На второй или третий день дядя Леня, заметив мой интерес к музыке, за вечерней беседой уговорил-таки отца купить мне гармонь. Наш случайный гость, к всеобщему счастью, оказался прекрасным гармонным мастером. К тому же, человеком с чуткой душой. Когда они принесли с базара покупку, гармони, как таковой, вовсе не было. Дядя Леня из холщового мешка высыпал на стол одни лишь детали. Колдовство мастера продолжалось почти целый месяц, а может и больше. Именно колдовство.
Постепенно, мало-помалу, разрозненные планочки и дощечки начали обретать вид музыкального инструмента. Затем он тщательно отполировал и покрыл лаком корпус гармони, и тот, словно по волшебству, в раз заблестел и запереливался всеми цветами радуги. Особенно ярко сияли белым перламутром лады. Дядя Леня облегченно вздохнул, поставил инструмент на мои худенькие колени и велел играть.
Я впервые робко нажал на лады настоящей гармони. Сердце у меня будто сжалось. Все произошло так неожиданно, так быстро! И мне почему-то вдруг показалось, что стать гармонистом очень легко. На деле оказалось сложнее, но дядя Леня был терпелив. Под его руководством я неплохо освоил на гармони целый ряд песен и самую любимую «Крутится, вертится шар голубой». Дядя Леня стал моим настоящим другом и учителем.
Как оказалось, волна репрессий 1937 года забросила его на Урал и свела с нами. Вскоре, у него отыскалась семья, и он уехал. Как сложилась его судьба после, нам не известно.
Гоша Шориков с сестрами - Надей и Альбиной.
Время неумолимо неслось вперед. У меня кроме сестрички Нади появилась Аля. Заботы о них хватало всем: и отцу, и маме, и бабушке. Меня же больше всего занимала гармонь. Как-то ближе к весне мама попросила отца сходить в детский сад, чтобы пристроить туда меня. Оказалось, что свободных мест нет! Тогда папа, на всякий случай, возьми да и скажи, что я умею играть на гармони. И это помогло, даже оказалось кстати. Так, я со своей гармонью и другими ребятишками стал принимать участие в концертах для раненых бойцов и командиров в подшефных госпиталях Ирбита.
Бойцы, конечно, были рады
Концерту детскому вполне.
И нам, артистам из детсада,
Рассказывали о войне.
О том, как смело в бой ходили,
Как были ранены потом,
А после звездочки дарили
Своих простреленных погон.
Мы их подарки принимали
И представляли наяву,
Как с ними вместе воевали
За Брест, за Киев, за Москву!?
Наши выступления в самом прямом смысле помогали раненым выздоравливать, поднимать боевой дух, веру в победу. Многие из них, где-то в глубине души, еще надеялись вернуться на фронт, дойти до Берлина.
Юный гармонист Гоша Шориков выступал в госпитале для раненых бойцов.
Кто-то, вспоминая своих детей, подсаживал к себе нас и старался угостить, то конфетой, то яблоком или кусочком сахара. Эти незабываемы встречи в те суровые военные дни, являлись настоящими праздниками не только для них, но и для нас. А как радовались доктора, медицинские сестры и воспитатели! Ведь наш могучий Уральский край в те смертельные для страны трудовые будни, был настоящей Кузницей победы!
Если спросят меня,
Что такое Урал?
Я скажу: Он земли
Золотой пьедестал.
А потом помолчу
И добавлю в ответ:
Это кузница всех
Наших славных побед!
…И вот, наконец, этот день настал!!!
«Этот день Победы
Порохом пропах.
Это праздник с сединою на висках.
Это радость
Со слезами на глазах.
День Победы,
День Победы,
День Победы!»
В. Харитонов. «День Победы»
Этот долгожданный, радостный и незабываемый день, как огромное несокрушимое эхо прогремел по всей нашей необъятной стране, в каждом ее уголке. Этого дня с огромным нетерпением и надеждой, жертвуя всем, чем только могли, не щадя и самой жизни, ждали все миролюбивые народы земли, а вместе с ними и мы, девчонки и мальчишки нашего славного уральского городка Ирбита. К нашему всеобщему счастью он, этот майский день, выдался таким теплым, таким солнечным, что окна почти во всех домах были распахнуты настежь.
Стоило мне лишь успеть подойти к окну и взгромоздиться на подоконник, как сразу же я увидел соседскую девочку Нину. Она бежала вдоль улицы и звонким девчоночьим голосом кричала: «Ура! Ура! Победа! Победа!»
С чем бы я мог сравнить этот беспримерный восторг и глубоко человеческий порыв Нины тогда? – Сегодня, спустя семьдесят лет с того дня, он для меня, по-прежнему, в одном ряду с легендарным горьковским Сердцем Данко.
ОТГОЛОСКИ ДЕТСТВА
Как замечательно жить без войны. Жить, мечтать и вспоминать только хорошее, светлое. Думаете фантастика? Ничуть! Ведь природа сама наделила нас такими невероятно сказочными способностями, как ни с чем несравнимое умение удерживать в своей памяти всю нашу жизнь. Благодаря чему, в свои восемь десятков, я до сих пор отчетливо помню, как сидя на теплых кирпичах русской печки вместе со своими сестренками, слушал бабушкины нескончаемые сказки. Про добрых богатырей, спящую красавицу, царевну-лягушку. Сколько в том было загадочного, волшебного! И как она каждый раз останавливала свое повествование на самом интересном моменте.
…А сколько она знала народных песен, загадок, шуток прибауток! Не меньше, чем пушкинская Арина Родионовна. Прекрасным рассказчиком был и наш отец Иван Васильевич, выпускник сельской церковно-приходской школы. Именно от него я услышал впервые самые лучшие стихи Пушкина, Кольцова, Некрасова, Никитина, Лермонтова, Фета, Чуковского, Маршака.
Когда же подошла моя школьная пора, он постоянно помогал мне в математике, которую я любил не очень. Зато русский язык, литература, история, физика давались мне легко. Недоставало лишь самого главного – поступить в музыкальную школу. Но вместе с началом нового учебного года, наконец-то, эта моя долгожданная мечта сбылась. Все шло хорошо, музыкальная школа моими успехами была довольна, но мне почему-то этого казалось мало. Я взял и, кратче от родителей, начал посещать заводской духовой оркестр. И, представьте себе, везде успевал. Успел к этому времени подрасти и состав нашей дружной семьи.
У меня появилась еще одна сестричка, да такая забавная и звонкоголосая, что все время пела, особенно тогда, когда я брал в руки баян. Кроме всего, она чем-то была похожа на ангела.
Наверное, по этой же самой причине имя ей дали Ангелина, а для нас она была просто Гелей. День ото дня росли и мои успехи в музыке. Представилась возможность зарабатывать, помогать бюджету семьи.
Вместе с тем, это была еще и полезная практика на будущее. За игру в духовом оркестре платили немного. В пионерском лагере кормили. В парке культуры я уже получал оклад, кроме того, постоянно был на сцене, у всех на виду. Аккомпанировал и танцорам, и вокалистам. В том числе, нашей удивительной талантливой землячке Елизавете Сидоровой, которая являлась солисткой Уральского народного хора.
Иметь в концертной программе парка такие номера было престижно для всего города. Именно тогда, во время одного из выступлений, я попал в поле зрения жюри Свердловского областного фестиваля народного творчества, проводимого областным комитетом ВЛКСМ. Получил рекомендательное письмо для поступления в Свердловское музыкальное училище им. П.И.Чайковского.
Я долго думал, как быть, но когда мои соученики по Ирбитской музыкальной школе собрались ехать в Свердловск, отправился вслед за ними.
Шел 1956 год. Стояло обычное уральское лето. Буйно цвела черемуха и сирень. Шумный, многолюдный Свердловск захлестнула очередная пора вступительных экзаменов. Казалось, столица Урала на этот раз не вынесет такого наплыва абитуриентов и выйдет из берегов. Но ничего подобного не случилось. Заметная половина юношей и девушек, не сумевшая набрать проходной балл, спешно покинула обетованный город, с твердым решением вернуться в него через год. Нам же, ирбитчанам, повезло. И вот, я – студент Свердловского Республиканского музыкального училища имени Петра Ильича Чайковского.
Первокурсник музыкального училища.
После своего маленького Ирбита, в этом огромном, почти миллионном городе, все мне казалось непривычным и чужим. Кроме того, оставить свой родной город, родителей, малолетних сестер, тоже было тяжело. Вспоминал знакомые с детства памятные места: Сосновую рощу, Сиреневый сквер, Пушкареву гору. Тот же, всеми любимый, городской парк культуры и отдыха, дарящий моим землякам столько красоты, уюта и радости. Разве все это позабудешь? – Конечно же, нет. В ином случае, что может после учебы помешать вернуться домой в качестве преподавателя музыкальной школы? Сейчас главное, впитать в себя новые знания, стать грамотным музыкантом.
ЧАСТЬ II
ЮНОСТЬ.
Музыкальное училище им. П.И. Чайковского – одно из лучших в стране. Многие из его выпускников достигли званий доцентов, профессоров, стали художественными руководителями известных концертных коллективов, артистами театров, оркестров, директорами музыкальных школ. Можно смело считать, что на данном этапе повезло и нам. Нашим ведущим преподавателем является один из лучших хоровых дирижеров страны, выпускник и доцент Уральской Государственной консерватории Николай Александрович Голованов.
Инициативный, внимательный, обладающий абсолютным слухом, он не выносил фальши ни в музыке, ни в быту. Неординарность его таланта проявлялась во всем: в отношении к людям, детям, друзьям, творчеству, вопросам образования. Узнав о моем стремлении сочинять, он сразу решил показать меня преподавателю композиторского отделения Олегу Аркадьевичу Моралеву. Тот, бегло посмотрев мои черновики, что-то похвалил, что-то покритиковал, а в целом снисходительно подметил, что во всех моих трудах видны следы влияния И.О. Дунаевского. Николай Александрович огорчаться не стал, но тут же спокойно, остроумно парировал, что следы Дунаевского - неплохие следы.
Наряду с занятиями по профессиональному мастерству он очень серьезное значение придавал нашему культурному досугу. В результате чего, мы регулярно имели возможность бесплатно посещать спектакли музыкальных театров, филармонические концерты, выступления полезных для нас гастрольных хоровых коллективов и ансамблей. Таким образом, окунувшись в мир настоящей симфонической и хоровой музыки, я будто родился вновь. П.И. Чайковский, С.С. Рахманинов, М.И. Глинка, И.С. Бах, В.А. Моцарт, Л.В. Бетховен, Н.А. Римский-Корсаков, И.П. Мусоргский и другие композиторы, стали моими постоянными спутниками в учебе и в жизни. Повезло также послушать хор им. Пятницкого, Государственный Краснознаменный ансамбль им. Александрова, Государственную академическую Хоровую Капеллу им. А.В. Свешникова и знаменитый мужской хор под управлением Густава Эрнесакса.
Богат был в те далекие годы, прекрасными хоровыми коллективами и сам город Свердловск. Высоким профессиональным уровнем отличались студенческие хоры почти всех вузов города. Особенно славились мастерством хорового пения Политехнический университет - руководимый М.С. Рожанским, Лесотехнический - руководитель Г.А. Кондрашов, и Юридический - руководитель В.П. Владимиров.
Хоровой музыкой жили, дорожили, считали за честь. Достойное место в многообразной концертно-хоровой палитре уральской столицы занимал и наш Академический учебный хор под управлением Николая Александровича Голованова. Имея достаточное количество крепких теноров и профундового баса, хор, по своему исполнительскому диапазону, был значительно шире и мобильнее других. Бывало, мы завидовали сами себе. Нам были доступны такие произведения, как «Хор охотников», «Хор половецких девушек», «Солнцу красному слава», «Ноченька», «Вечерний звон», «Реквием».
Вспоминая уроки Николая Александровича, безусловно, можно считать, что его рождение без участия всевышнего не обошлось. Поскольку в нем со всей полнотой смогли ярко воссоединиться все самые лучшие качества человека, музыканта и гражданина. Так до сих пор считают многие из его учеников, среди которых: Людмила Мазай, Лариса Мышковская, Евдокия Шмидт, Виктория Розенталь, Нелли Никольских, Геннадий Левитан, Леонид Кейт, Александр Дорнбуш, Стас Гастинский, Михаил Нечаев, Николай Штейн, Георгий Кондрашов.
Теперь Николая Александровича нет, но его огромный вклад в развитие уральской профессиональной школы академического хорового искусства продолжают внедрять в жизнь его друзья и коллеги по профессии. В училище и консерватории регулярно проводятся педагогические Головановские чтения, а класс хорового дирижирования, где он практиковал, с особой любовью и гордостью, носит его имя. Жизнь продолжается. На смену одним высоким творцам приходят другие. Вечна лишь музыка, да творчество, к которому неудержимо рвется душа.
Наверное, именно поэтому меня все сильнее, все чаще тянет зайти либо в областной Дом писателя, либо во Дворец народного творчества, где когда-то состоялось мое знакомство с известным уральским искусствоведом Кириллом Никитичем Леванюком. В простой доверительной беседе он открыл мне, начинающему поэту и композитору главное, к чему обязан стремиться в своем труде каждый настоящий художник. И все это случилось так неожиданно, так быстро, как какое-то наваждение, что когда я от него вышел, у меня, вдруг, словно сами собой сложились слова:
Посмотрю на зорьке ясной
На родимые края
До чего она прекрасна
Наша русская земля.
Подойду к березке белой,
Обниму ее рукой
Потому, что в целом свете
Нету родины другой
Такие вот чудеса, даже не верится. Я тут же зашел на главпочтамт и на телеграфном бланке записал этот стих, на всякий случай, чтобы не забыть. Бывает же такое!
Через несколько дней мне предложили преподавательские часы в областном культурно-просветительном училище. В штате училища оказался известный уральский композитор, заслуженный деятель искусств России Валентин Александрович Лаптев.
После непродолжительного теплого знакомства он сразу попросил меня написать стихотворные тексты к песням для Оренбургского Государственного хора. В это время в училище начинались летние каникулы, и я согласился. Сложность моей работы заключалась в том, что музыка была уже готова, поэтому, я переживал, удастся ли мне уложить свой стих в ее характер и ритм. Но художественный совет Оренбургской филармонии песню одобрил и принял к исполнению. Впоследствии, она вошла в золотой фонд лучших песен Оренбуржья и под названием «Зашумела в поле рожь» была напечатана в репертуарном сборнике Южно-Уральского книжного издательства «Песни степного края». Моему, такому приятному творческому успеху, искренне радовался и весь многочисленный состав сотрудников ОДНТ, вместе с ведущими специалистами Инной Ивановной Золотовой, Любовью Георгиевной Шишкиной, Еленой Савельевной Кудряшовой. Все они с теплотой и вниманием следили за моими робкими шагами в достижении композиторского мастерства и обладали удивительной способностью убеждать и вдохновлять. Бесценные уроки в изучении мастерства народного хорового пения мы до сих пор получаем от старшего методиста Дворца народного творчества Любови Ивановны Родюковой.
Живая, задорная, с искрометным, захватывающим душу припевом, она всегда оставляет глубокий след в сердцах слушателей. Наверное, поэтому, она и сегодня продолжает жить в концертных программах многих российских исполнителей. Кроме того, мои творческие удачи стали проникать в учебные программы педагогов - хоровиков: Владимира Михайловича Ощепкова, Вадима Петровича Владимирова, Жоржа Николаевича Нечаева, Владимира Александровича Глаголева. А песня «Ночное танго» в исполнении студенческого ансамбля «Игоринки», произвела настоящий фурор в телевизионной передаче «Алло, мы ищем таланты». После выхода передачи, в мой адрес пришли благодарственные письма с просьбой прислать ноты, хотя "виноват" в этом был не я, а мой друг, легендарный организатор и руководитель этого потрясающего музыкального чуда заслуженный работник культуры РФ Игорь Алексеевич Козев.
Ночное танго
Легкою тенью
Ночь на землю легла.
Яркие звезды
На небе зажгла
Нежно луна
смотрит в зеркало вод.
Тихо наша лодка плывет…
Я в упоенье
Каждый взгляд твой ловлю.
Видит луна,
Как тебя я люблю.
Молча она
Смотрит в зеркало вод.
Тихо наша лодка плывет…
И. А. Козев
Шли годы. Нашумевшая телевизионная программа мало-помалу затихала и ушла в небытие. Но, к великому счастью поклонников эстрадно-симфонического вокала, звездная история «Игоринок», перешагнув через возраст студенческих лет, заблистала вновь.
На этот раз, представ перед нами в формате смешанного джазового хора, под эгидой областного Дворца культуры народного творчества «Уралмаш». Имея в своем составе отличных исполнителей, они продолжают дарить нам свой неиссякаемый талант и сегодня. Дай им бог сил и здоровья еще на много лет.
Студенческий вокальный ансамбль "Игоринки".
ОТГОЛОСКИ ЮНОСТИ
Если предположить, что жизнь сплошные загадки, а мы только то и делаем, что пытаемся их разгадать, то так и выходит, как в известной народной сказке о царевне-лягушке - бери лук и стреляй. Куда стрела упадет, туда и беги. Но мне почему-то всегда чертовски везло, особенно во время отпусков, когда с гастролями в Свердловск прибывали театры: Серовский, Ирбитский и другие. Так случилось и в этот раз. В училище меня ждала записка о том, что Московскому театру им. В.В. Маяковского нужен баянист - концертмейстер. В этот же день при встрече с главным дирижером театра, заслуженным деятелем искусств, композитором Ильей Ефимовичем Мееровичем я был ознакомлен с репертуаром и приступил к репетициям, в том числе и с оркестром. А какой оркестр и какие актеры: блеск, сказка, мечта! Чего стоят одни только имена: М.М. Штраух, Л.Л. Свердлин, Е.А. Самойлов, А.Л. Лазарев, Л. Овчинникова, С. Немоляева, Э. Марцевич, И. Охлупин! Вдобавок ко всему я имел возможность присутствовать на репетиции спектаклей и наблюдать всю черновую постановочную работу режиссеров изнутри. Получить такой бесценный опыт на будущее значило для меня больше, чем везение. А в некотором роде, равноценно тому, как унаследовать его из первых рук.
В мои концертмейстерские обязанности входило не только участие в спектаклях - где фоном из-за кулис, где в игровых мизансценах, а так же в концертных бригадах, с выездом на предприятия и сельские клубы. После Свердловска на очереди был Нижний Тагил, затем Пермь. Великолепный Пермский театр оперы и балета и прекрасная сцена дворца культуры Авиационного завода. Здесь москвичи впервые представили зрителю свой премьерный спектакль немецкого прогрессивного драматурга, каким является Бертольд Брехт, под названием «Мамаша Кураж», который стал открытием и для меня. Успех был потрясающий. Зал аплодировал стоя. Почти вся сцена утопала в цветах.
Через две недели после заключительного прощального спектакля мои дороги с театром разошлись. Актеры отправились в Москву, я благополучно вернулся в Свердловск, но уже совсем другим человеком: более собранным, более серьезным, уверенным в себе. На память о театре остались напутственные записки:
"Жоре Шорикову на добрую память о наших гастролях в г. Свердловске и г. Перми.
Л. Свердлин, 28.08.1960 г.",
"Дорогому и симпатичному Георгию Шорикову на добрую память и с большой благодарностью за художественную помощь.
М. Штраух. 29.08.1960 г., г. Пермь",
"Георгию Шорикову! В память совместной работы в период гастролей театра Маяковского VII-VIII 60 г. С благодарностью за добросовестную работу, серьезное отношение к делу и квалифицированную профессиональную игру в сольных оркестровых партиях.
30. 08. 1960. Пермь. И. М. Меерович."
Солист театра Музыкальной комедии Николай Доброницкий.
Работа на хореографическом отделении с такими известными хореографами, как Григорий Иосифович Цвыбак, Николай Николаевич Доброницкий, успела научить меня многому, но на данном жизненном этапе устраивать уже не могла. Хотелось целиком и полностью отдаться поэзии и музыке, чтобы потом попытаться поступить в Литературный институт им. А.М. Горького.
В это самое время, мой друг Игорь Алексеевич Козев, работающий в обычном поселковом Доме культуры, согласился взять меня в свой штат. Так, совсем неожиданно для себя, я оказался в поселке Монетном, причем почти под боком у Свердловска и шаговой доступности от знаменитого уральского города Березовского, да к тому же с благоустроенной двухкомнатной квартирой.
Директор Монетного трактороремонтного завода, кавалер ордена Трудового Красного Знамени Петр Яковлевич Кайгородов, на чьем попечении находился вверенный нам культурный очаг, являлся замечательным человеком, очень любил людей, особенно с творческой жилкой, а потому стремился сделать их жизнь как можно лучше и состоятельней.
Петр Кайгородов, директор Монетного трактороремонтного завода.
Своим широким хозяйским оком успевал охватить решительно все: образование, культуру, спорт, жилье, благоустройство. Одной из приоритетных задач считал заботу о завтрашнем дне. Этой же цели придерживались и мы, опираясь на развитие работы с детьми.
Неслучайно, известный хоровой дирижер, создатель знаменитого детского хора центрального телевидения и радио заслуженный деятель искусств Виктор Попов говорил: «Запоют дети – запоет страна». У нас этот его девиз зазвучал по-своему: «Запоют дети – запоет завод»! И завод действительно пел, да так, что наши художественные программы, независимо от учредителей, всегда и везде удостаивались самых высоких наград. Так было в течение всех лет, предшествующих 100-летию со дня рождения В.И. Ленина, так было и в сам юбилей.
А сколько добрых, по-настоящему искренних поздравительных слов было сказано в наш адрес от имени руководства города, горкома КПСС, горкома ВЛКСМ, редакции газеты «Березовский рабочий», Березовского городского управления культуры! Всего не перечесть. Как не переоценить того высокого уровня, художественного мастерства и профессионального труда, вложенного в эту непростую работу нашими организаторами и непосредственными руководителями коллективов: Аллой Леонидовной Травкиной, Татьяной Михайловной Чирковой, Натальей Владимировной Половинкиной, Сергеем Васильевичем Савельевым, Владимиров Алексеевичем Кремлевым.
А вместе с тем, заслуженно и справедливо, включая в это число и завод, и поселок:
Он пока еще не город
И на карте неприметный
Работящий наш поселок,
Наш Монетный, наш Монетный
Не беда, что небольшой он,
Что широких нет проспектов.
Но мы любим всей душою
Наш Монетный, Наш Монетный.
Отличную оценку за развитие народного творчества среди трудящейся молодежи сумел заслужить наш Дом культуры и в период подготовки к 100-летию со дня рождения В.И. Ленина. Дипломами областного комитета КПСС были отмечены выступления наших художественных коллективов во время проведений ленинских чтений на предприятиях города и поселков. За большую организаторскую работу и высокое профессиональное мастерство в числе награжденных Ленинской юбилейной медалью оказался и я, художественный руководитель Дома культуры, Георгий Иванович Шориков.
Как стремительно мчится время, заканчивается один праздник, на смену ему торопится другой, но, все-таки, наш могучий, прославленный в веках красавец Урал привычно возвращается в свою трудовую колею. Развиваются предприятия, рождаются новые стихи, песни. Продолжается жизнь. Продолжались и мои встречи с композиторами.
После одной из таких встреч на железнодорожном вокзале в Свердловске, мое внимание привлекла невысокая девушка с необыкновенной улыбкой. Она о чем-то оживленно беседовала с друзьями, а ее удивительные глаза сияли, будто само солнце. Не знаю чем это объяснить, но именно в этот момент я вдруг почему-то почувствовал, как весь наполняюсь ее теплом, похожим на волшебство. Возможно, со мною могло бы случиться что-то еще, но тут объявили посадку… Когда я вошел в вагон, он уже был забит людьми до отказа. Купе моей незнакомки оказалось рядом с моим.
- Что делать? Вдруг я ее больше никогда не увижу? Как поступить?
Думать времени нет. Скоро моя остановка. Выход один – передать записку. Ужасно волнуюсь. Что написать?Я даже не знаю ее имени, но нужные слова рождаются, будто сами.
Тихо, почти шепотом, обращаюсь к сидящему рядом с ней мужчине. Оказывается, он ее отец. Повезло, что в этот момент она находилась в дрёме и ничего не услышала. Отец после небольшого замешательства записку все-таки взял и пообещал передать! После чего я тут же поспешил к выходу. Легкие июльские сумерки мягко вступали в свои права. Густо пахло акацией и сиренью.
Вернувшись домой, я вновь и вновь пытался восстановить в своей растревоженной душе чарующий образ своей незнакомки. Под воздействием этих приятно-ошеломляющих воспоминаний даже не представляю, как заснул. Но, представьте себе, тоже повторилось утром. Стоило только открыть глаза, как передо мной, словно кадры немого кино, замелькали события минувшего дня. А на них – та неподражаемая, очаровавшая меня своим волшебством прекрасная и таинственная незнакомка. Да! Да! Хотите верьте, хотите нет!
ЧТО БЫЛО, ТО БЫЛО
В беспокойной клубной работе случается всякое. Судите сами: что не культработник – тот и выдумщик, и сказочник. К примеру: пойди туда – не знаю куда, принеси то - не знаю что. Туда же и я - придумал себе таинственную незнакомку, а в итоге – что? Ни ответа, ни привета – одно расстройство. Хорошо, на областном семинаре встретил своего давнего соученика по музыкальному училищу им. Чайковского! Когда то нас с ним связывала не только учеба, но и поучительная шефская работа. Честно признаться, шефом был он, я лишь помощником. Именно ему руководство училища поручило создать из нас, новичков, концертную студенческую бригаду для культурного обслуживания тружеников села.
Едва в училище успел начаться учебный год, как всех первокурсников разбили на бригады. Кого для прямых полевых работ, кого для концертов. Я почему - то попал в число артистов. Старшим у нас оказался мой соученик, третьекурсник Николай Борисович Штейн. С ним мы удивительно быстро нашли общий язык, отрепетировали концертные номера, выстроили программу и через три дня были уже в Туринске. Городской отдел культуры встретил нас, как родных, вручил маршрутный лист и проводил в село Усениново по соседству с деревней Уросово, где когда-то родился известный уральский писатель-фронтовик Иван Иванович Акулов, лауреатом литературной премии имени которого я имею честь быть. При всем этом, с деревней тесно связан и я. В ней родилась моя мама Антонина Уросова.
Наши выступления шли, как по маслу. Завтрак, обед, ужин, концерт. Перемещение из одной деревни в другую с вечера. Где автомашиной, где трактором «Беларусь», где конной повозкой, в зависимости от погоды.
Агитбригада на гастролях. Николай Штейн сидит в центре.
Ведущий программы, в то время конферансье, студент дирижерско-хорового отделения Евгений Калуцкий приветствовал зрителя стихами Владимира Маяковского. Затем зрителя брал на себя студент отделения народных инструментов балалаечник-виртуоз Леонид Беззубов. В общении меж собой, мы ударение в его фамилии, подчеркнуто делали на последний слог, но он, понимая наш юмор, не обижался. Зато зрителей своей феноменальной игрой завораживал и покорял с первого аккорда. Зажигательная мелодия русской народной песни «Вдоль по питерской» приводила людей в такой восторг, что они были готовы пуститься в пляс.
После очередных оваций и шуточных стихов ведущего, в сногсшибательном русском сарафане на сцену выходила студентка вокального отделения Алла Лисицина. С детских лет всеми любимая народная песня «Улица, ты улица, широкая моя» звучала, словно подарок. Таким же искрометным был и мой баянный аккомпанемент. Одна песня, вторая, третья… И зал завоеван! Наконец, чтобы дать зрителю передохнуть от песен, слово берет Николай Штейн. После нескольких сатирических монологов из репертуара Аркадия Райкина зрители смеются до слез, будто от самых смешных клоунад Чарли Чаплина.
Вспоминая этот оглушительный успех десятилетия спустя, нам с Николаем приятно было сознавать, какие мы тогда были молодцы. Таким же заслуженным успехом у тружеников села пользовалась и танцевальная пара дворца культуры им. Горького - Светлана Казакова и Валентин Рангаев. Особенно здорово принималась хореографическая композиция «Цыганские напевы».
Отличным подарком для селян являлись и русские старинные романсы «Соловей», «Мой костер», «Очи черные» в блестящем исполнении Надежды Некрасовой. Ей даже приходилось петь «на бис».
На закрытие занавеса в настоящий неописуемый восторг приводил весь зрительный зал студент отделения народных инструментов, неподражаемый Альберт Сарафанов. Такие сложнейшие для баяна пьесы, как "Коробейники", "Карусель", "Полет шмеля" не каждому исполнителю по зубам даже сегодня. А ему удавалось выполнять это с легкостью уже тогда. Видимо, потому же, и все мы, участники той программы, справедливо считали его своей счастливой визитной карточкой. В завершение концерта ведущий предлагал зрителям спеть вместе с нами их любимую песню. Чаще всего, это была «Катюша». Пели все вместе с огромной радостью…
Таким образом, за двадцать насыщенных выступлениями и зрителем гастрольных дней, нам удалось побывать в двадцати трех селах и деревнях. Привезти в училище целую тетрадь отзывов, грамот, благодарностей и несколько памятных сувениров. Кому-то из нас эти общественные мероприятия казались простой забавой, а мне отличной профессиональной практикой для приобретения опыта умелого выстраивания необходимой творческой атмосферы на своей будущей работе с людьми. Так же серьезно к подобным общественным поручениям своих преподавателей относился и мой друг студент отделения народных инструментов Юрий Зуев. Кроме того, мы с ним активно участвовали в комсомольской жизни училища и в спорте.
Шло время. Годы учебы остались позади. Мы с Юрием успели поработать в училище культуры. Он стал студентом консерватории. Я перебрался в поселок Монетный.
Однажды из газеты «Вечерний Свердловск» узнаю, что на месте снесенного Ипатьевского особняка, печально известного трагической историей царской семьи, установлен деревянный памятный крест. Мне это показалось интересным. В свое время, наш педагог по постановке голоса Петр Тарасович Журавлев, водил нас туда на экскурсию. Примерно через год та же газета сообщила, что деревянный крест заменили на металлический. Спустя еще год, а, может быть, и больше, точно не помню, рядом с металлическим крестом вознеслась красивая часовенка. На этот раз, мое любопытство взяло верх. Строение мне очень понравилось, как снаружи, так и внутри. Захотелось узнать, кто это все придумал!
Инициатором оказался мой друг Юрий Семенович Зуев. В офисе, арендуемом Екатеринбургской Епархией, где я его отыскал, мое удивление стало еще больше и осознанней. – Передо мной в лице моего друга, бывшего выпускника музыкального училища имени Чайковского, предстал, ни больше, ни меньше, как президент уральского регионального социально-благотворительного фонда «Детство» им. Святой преподобной мученицы, Великой княгини Елисаветы Феодоровны. Так неожиданно я узнал эту, приятную для меня новость. Тем более, что на сегодняшний день, благотворительная структура, возглавляемая Юрием Семеновичем, живет и творит чудеса не один десяток лет. Оказываемая ею, совместно с областным министерством социальной защиты населения, помощь и поддержка детей-сирот, оставшихся без попечения родителей, воспитанников детских домов интернатов, многодетных малообеспеченных семей, юных дарований, малообеспеченных студентов музыкального училища им. Чайковского, явление неординарное и однозначное чуду. Иначе не назовешь. Об этом же говорят и красочные буклеты, издаваемые фондом, где важное место уделено успехам и достижениям подопечных фонду детей.
Находит Юрий Семенович в них достойное место и для публикации моих поэтических строк:
Кому-то поможешь ты.
Кто-то поможет тебе.
На этом стояла и
стоять будет русская земля.
Так было, и так будет всегда.
Потому что
в нас есть самое важное,
самое главное, наша доброта.
А настоящая доброта несравнима ни с чем! Разве что с чудом.
Правда, в те далекие от нас дни, когда я был малышом, волшебным словом "чудо", чаще всего, называли паровоз, потом самолет и все, что могло летать. А в середине семидесятых, предшествующих столетию со дня рождения В.И. Ленина, когда за короткое время в Доме культуры Монетного трактороремонтного завода я обучил мальчишек игре на музыкальных инструментах, называть этим сказочным словом стали меня.
После того, как созданные из этих ребят ансамбли «Квинта», «Рассветы», «Юность» завоевали звание лауреатов областного телевизионного конкурса «Юность комсомольская моя», это волшебное слово на целых пятнадцать лет прочно закрепилось за ними. Держать такую высокую планку столько лет нам позволяло и то, что в этот непростой для страны момент, у руля завода стоял грамотный, энергичный, неравнодушный к культуре человек. Квалифицированный инженер, настоящий гражданин и патриот России Валентин Николаевич Лапин. За пять лет ему удалось значительно реконструировать и обновить не только завод, но и поселок. Стараясь внести свой посильный вклад во все: образование, культуру, спорт, здравоохранение, строительство современного благоустроенного жилья, горячего водоснабжения и газоснабжения. А сколько он приложил своих сил, здоровья и терпения, чтобы у наших людей смог появиться новый, красивый и отвечающий всем требованиям времени Клуб? И как потом вместе с нами радовался, когда это удалось!
Осенью 1981 года мы получили ключи от выстроенного заводом для нас Дворца культуры «Мир». Состоялось торжественное открытие. Это радостное событие было ознаменовано большой, специально подготовленной программой. Весь поселок буквально ликовал.
С годами наш, значительно разросшийся и повзрослевший творческий коллектив, заметно пополнившийся лауреатами, стал чаще привлекать внимание областного радио и телевидения. Вдобавок к тому, мы стали участниками всесоюзной программы областного комитета ВЛКСМ по культурному обслуживанию строительных бригад, занятых на прокладке газопровода «Уренгой-Помары-Ужгород».
Концертная бригада на Уренгое.
В сентябре 1985 года за высокие достижения во всесоюзном фестивале народного творчества я был приглашен для участия в объединенном концерте совместно с народными артистами СССР Александрой Стрельченко, Валентиной Толкуновой, Геннадием Хазановым, Валерием Леонтьевым, Леонидом Серебренниковым на сцене Московского киноконцертного зала «Октябрьский». Много выступали в парке культуры им. Ф.Э. Дзержинского на ВДНХ. Разве это не чудо? Задайте сегодня этот вопрос любому из жителей поселка, которые до сих пор хранят в своей памяти то, как мы жили тогда – ответ будет утвердительным.
Георгий Шориков с коллегами на ВДНХ.
Чудес у нас было столько, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Тот объем своего повествования, который я успел рассказать, лишь малая часть проделанной нами работы, но описать все, что нам удалось, вряд ли возможно. Я уже начинаю размышлять, не слишком ли злоупотребляю вашим вниманием. На самом же деле, еще так много остается за кадром… Взять хотя бы историю, случившуюся со мной на вокзале.
Оказалось, что понравившаяся мне незнакомка, ехала со своим отцом на север к сестре. Познакомиться с ней напрямую было бы некрасиво и неэтично, на мой взгляд. Пришлось прибегнуть к помощи записки. Надежды почти не было никакой. Разве что, малая малость. Я ужасно рисковал, но до последнего надеялся на чудо. И чудо произошло. Отец, данное мне обещание исполнил. Записку передал. Я же, томимый неизвестностью ждал. Девушка, ошеломившая мое пылкое воображение своим обаянием и красотой, не покидала моей головы ни на минуту. К тому же, обострившиеся во мне чувства, как на грех, подогревала звучавшая из каждого окна только-только появившаяся песня Алексея Экимяна на стихи Евгения Долматовского «Случайность».
Представить страшно мне
теперь,
Что я не ту открыл бы
дверь,
Другой бы улицей
прошел,
Тебя не встретил
не нашел.
Она словно была написана для меня. Но ответа не было и не было. Я понимал: ответа первому встречному, которого она не только не знала, но и не видела, может не быть. Как в русской народной поговорке: «Без меня меня женили». И, все же, несмотря на все мои сомнения, чудо произошло. Хорошо помню, как первое прикосновение к ее письму, не только обрадовало, сколько испугало меня: открывать - не открывать? Успокоил почерк. Аккуратный, неторопливый, буквочка к буквочке. Таким же оказалось и ее имя. Самое простое, самое русское, располагающее к доверию, как в поэме А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Я тут же написал и отправил ответ. Так началась наша с Татьяной переписка. Письмо от меня, письмо от нее. От меня – в город Первоуральск, от нее – в поселок Монетный. Почтовый роман длился целых полгода. И вот, наконец, Татьяна разрешила приехать к ней.
Для меня теплота этих встреч каждый раз становилась праздником. Я дарил ей цветы, читал стихи. Она пела мне песни. Редкой красоты голос, яркая внешность, природный артистизм делали свое дело. В один из апрельских солнечных дней она согласилась стать моей женой.
Татьяна сразу влилась в наш творческий коллектив. Имея подаренный Богом талант, положительный опыт участия в студенческом театре горно-металлургического колледжа им. Ползунова, который в шестидесятые годы вел киноактер и заслуженный артист РСФСР Анатолий Солоницин, она сумела создать такой же и у нас. Её неукротимой энергии хватало на все: и на любимую работу, и на воспитание двух сыновей.
Семья Шориковых.
Поставленные ею эстрадные миниатюры, старинный русский водевиль «Беда от нежного сердца», одноактная пьеса А.С. Пушкина "Скупой рыцарь", сцены из классических оперетт «Трембита», «Белая акация», «Свадьба в Малиновке», «Летучая мышь» до сих пор помнит весь поселок.
Помнит и ее неповторимый серебряный голос с удивительными, незабываемыми песнями из репертуара Эдиты Пьехи, Валентины Толкуновой, Людмилы Сенчиной, Аллы Пугачевой, Маши Распутиной, Анны Герман…
А сколько у нас таких же замечательных артистов было еще: Татьяна Рыжова, Лариса Кудреватова, Галина Вишнякова, Галина Лавренюк, Александр Уросов, Николай Подъянов, Анатолий Волосков, Геннадий Куприянов, Владимир Рысьев, Анатолий Староверов, Рита Ладейщикова, Надежда Сапегина, Галина Вишнякова, Ольга Якушева, Ольга Нестерова , Любовь Щекалёва, Светлана Сосновских, Оксана Вазыкова, Иван Лавренюк, Григорий Сотников, Олег Мартынюк, Леонид Лаврентьев, Татьяна Буржинская. Не могу не вспомнить музыкантов: Сергея Вьюкова, Максима Носикова, Евгения Чиркова, Владимира Кокшина, Александра Румянцева, Александра Вольхина, Дмитрия Травкина.
Выступление ансамбля ТРЗ в Монетном.
Мне, художественному руководителю Дома культуры оставалось лишь радоваться и гордиться неиссякаемым сценическим мастерством наших замечательных земляков, таланту и дарованию которых, не было предела.
Такую активную творческую деятельность вел наш коллектив Дома культуры в бытность СССР. Главной целью всего штата руководителей была работа на результат. Конечным итогом являлся готовый продукт творчества: концертный номер, спектакль, концерт, вечер отдыха, праздник. Каждый сотрудник отвечал за свое: костюм, музыку, реквизит, оформление сцены, рекламу, транспорт.
Доверительно раскрывая перед читателем сюжет за сюжетом, непростые картины своего сказочного повествования, я вдруг, неожиданно для себя заметил, что до самого этого момента ни разу не оглядывался назад. Скорее всего, потому, что всю свою жизнь стремился смотреть вперед, как легендарный горьковский Данко.
Кроме того, постоянно стремился побольше познать и постичь, чтобы это духовное богатство нести и дарить другим. Причем, не просто дарить, но и доставлять радость, невзирая на то, что…
Кому-то деньги
Свет в окошке,
Но не о том печалюсь я
Была бы песня, да гармошка,
Да на стоящие друзья.
Наверное, именно поэтому, мне многое удалось. Точно так же, как когда-то в далекие годы, нашим самым великим писателям, поэтам и композиторам: Льву Николаевичу Толстому, Александру Сергеевичу Пушкину, Петру Ильичу Чайковскому. И тут уж совсем не важно, где тебе удалось родиться. Взять к примеру, Сергея Есенина,, Павла Петровича Бажова, или Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка, моего земляка Ивана Ивановича Акулова. О том же твердит нам и знаменитая народная мудрость: «Не место красит человека…»
Невероятно повезло в этом смысле и мне. Волей судьбы, оказавшись в небольшом уральском поселке, мне удалось собрать вокруг себя столько талантливых людей, каких и найти днем с огнем, в ином, даже крупном городе.
Расскажу, пожалуй, об одном из них – исполнителе заглавной роли в спектакле «Скупой рыцарь» Леониде Николаевиче Лаврентьеве. Своим виртуозным актерским мастерством он достигал такого сценического накала, при котором в зрительном зале наступала такая жуткая тишина, что казалось, люди переставали дышать, а по коже пробегал мороз. Подобная гипнотическая атмосфера накрывала весь зрительный зал и тогда, когда Леонид Николаевич исполнял «Монолог Бориса Годунова».
Такими же непревзойденными мастерами сцены и кумирами любых зрительских аудиторий Свердловской области на протяжении целых десятилетий продолжают оставаться: Галина Голенкова, Галина Кокшина, Галина Лавренюк, Людмила Рысьева, Людмила Собачева, Татьяна Рыжова, Татьяна Смольникова, Татьяна Гашенко, Лариса Кудреватова, Геннадий Куприянов, Геннадий Быстров, Анатолий Волосков, Анатолий Свириденко, Алексей Таушканов, Григорий Сотников, Юрий Зоротиади, Евгений Чирков, Андрей Поморцев, Александр Анциферов, Сергей Вьюков.
Жителям поселка Монетного, города Березовского, областному департаменту культуры было очень приятно у себя на периферии иметь такой грамотный, работоспособный художественный коллектив. Многие из участников которого имели звания лауреатов, медали и нагрудные знаки отличия. Соответствующие награды за высокие достижения в работе имеются и у руководителей коллективов и кружков.
Десять лет назад меня с почетом проводили на заслуженный отдых, но дружбу с родным коллективом поддерживаю до сих пор. Не забывает обо мне и город Березовский. Ни на один год не прерывалась и дружба с родным городом Ирбитом. Этому в немалой степени способствует, в том числе, широта моей творческой амплитуды. Совершенно удивительным можно считать тот факт, что я стал автором гимнов трех муниципальных территорий, включая поселок Монетный, город Березовский и город Ирбит.
На редкость удачной получилась и песня об Ирбитском молочном заводе и о знаменитой Ирбитской ярмарке:
На ярмарочной площади людской водоворот.
Веселье в сердце просится, а сердце в хоровод.
Искрится ярче радуги родной уральский край,
А в сердце столько радости, что льется через край.
На ярмарку Ирбитскую спешит и стар и мал,
Давно такого праздника наш город не видал.
И солнце смотрит молодо и все огнем горит,
А песня, словно молодость, над городом звенит.
Тесны, как в годы прежние, торговые ряды.,
Девчат улыбки светлые лучатся, как цветы.
Мы всех любовью жалуем, а сердце говорит:
"Пожалуйте, пожалуйте на ярмарку в Ирбит!"
Целых четыре десятилетия живут и постоянно исполняются березовскими хоровыми коллективами, подаренные мной песни о шахтерском труде Березовского золотодобывающего рудника. По счастливому совпадению, генеральным директором рудника является абсолютно уникальный человек и музыкант, заслуженный старатель России Фарит Минниахметович Набиуллин. Известный меценат сделал много полезного для развития города и его культуры. Отличными музыкантами воспитал двоих сыновей, теперь свой опыт передает внукам.
Фарит Набиуллин с внуком.
И это еще не все. Как-то взял и подарил сборник моих стихов заслуженному работнику искусств Татарстана Вилю Исламову, а тот оказался композитором. Теперь его песня на мое стихотворение «Что такое Урал?» звучит в Казани, Березовском и Екатеринбурге. К слову сказать, мое соавторство с композиторами существует уже давно. Вдохновились моими стихами для создания песен такие композиторы, как В. Лаптев, Е. Родыгин, В Горячих, В. Бражкин, В Мамонтов, В. Чернов, В. Шильдт, В. Зарянский.
Мое поэтическое творчество высоко ценил и основатель Березовской туристической фирмы «Аурум» Валерий Анатольевич Лобанов. Под его влиянием у меня родились песни «За праздничным столом», «Родному городу», песня о России и целый ряд стихотворений о труде горняков. Он же стал и горячим инициатором выпуска моего песенного диска «Край рябиновый, край березовый». Мне было страшно неловко: за что, за какие красивые глаза мне такое счастье! Одним словом, отговорить я его не смог, он настоял на создании диска. Мне оставалось лишь найти исполнителя.
Валерий и Евгений Лобановы.
И снова повезло. Именно в это время, ни раньше, ни позже, появился Владимир Федорович Виноградов со своим ансамблем «Вечёра». Евгений Лобанов оперативно решил вопросы со студией звукозаписи. Все случилось, как в сказке. Диск получился замечательный. Как все-таки хорошо, что есть вокруг нас такие замечательные, неравнодушные люди! А, впрочем, так было всегда. Такова же история и у нашего родного музыкального училища, которое носит имя Петра Ильича Чайковского. Училище, построенное замечательным российским меценатом, к тому же, большим любителем музыки, Ильёй Захаровичем Маклецким. Сегодня училищу уже более ста лет. Среди его выпускников известные композиторы: Григорий Белоглазов, Андрей Бызов, Олег Ниренбург, Евгений Щекалев, Валентин Лаптев, Геральд Топорков, Александр Пантыкин, Михаил Чумаков, Валерий Бражкин. Не могу не радоваться и за себя. Запас знаний, полученный в училище, питает мое песенное творчество более полувека. Сколько песен успело появиться из под моего пера? Я уже сбился со счета. Главное в другом. Все написанное живет и исполняется до сих пор. Что-то на клубной сцене, что-то в музыкальных и общеобразовательных школах, что-то за праздничным столом. Некоторые вокальные сочинения перекочевали в учебные программы училища им. Чайковского.
Скорее всего, виноват в этом заведующий отделением сольного и хорового народного пения Владимир Федорович Виноградов. Буквально на днях, совсем случайно, мне попал под руку мой сборник песен для детей «Парус детства». Вполне может случиться, что-то еще… Немало существует песен, написанных на мои стихи такими известными композиторами, как Е.Родыгин, В. Горячих, В. Лаптев, В. Мамонтов, В. Усманов, В. Бражкин. Некоторые мои песни используются в работе хореографических коллективов. Думаю, нелишне рассказать читателям и о том, как, делая свои первые шаги в творчестве, я получал радость от знакомства со зрителем. А их у меня было немало. Теперь я стараюсь творить так, чтобы приносить радость тому, кто соприкасается с моими творениями. И это желание растет с каждым днем. Приятно и то, что исполнители ждут от меня появления новых интересных работ. Настоящие чудеса происходят и с моими юбилейными вечерами. Их, по желанию и просьбам моих многочисленных поклонников и друзей приходится проводить и по месту моего проживания в поселке Монетном, и в городе Березовском, а также в городе Ирбите, где я родился. Причем, как правило, в переполненных зрителем залах. Благополучно продолжает жить и традиция моих творческих встреч с учащимися школ, сельских клубов и домов культуры родного мне Ирбитского района. В том числе, с жителями деревни Кочёвка, где родился и вырос мой отец. Стоит особо отметить и тот факт, что именно тут берет свое начало фамилия Шориковых, которых там и по сей день не менее восемьдесят процентов.
Имеется хороший клуб, библиотека, коллектив художественного творчества, в котором в большинстве молодежь. Как тут не порадоваться за земляков. Умеют работать, умеют и отдыхать. Отлично работает у них и районная школа искусств, стало быть, настанет пора и подрастет у селян новая, надежная смена сегодняшним культработникам. Без участия ярких художественных программ замечательных сельских артистов не обходятся и ежегодные Ирбитские ярмарки.
Посмотришь, и дух захватывает. Не остаются в стороне и полюбившиеся ирбитчанам коллективы Екатеринбурга: знаменитый Государственный Уральский русский народный хор, Екатеринбургский театр музыкальной комедии во главе с нашим талантливым земляком лауреатом Губернаторской премии Михаилом Вячеславовичем Софроновым. Особенно любим уральцами многократный лауреат всероссийских и международных конкурсов квартет «Урал» под управлением профессора Уральской государственной консерватории им. Мусоргского, Михаилом Уляшкиным – нашим земляком, уроженцем Ирбита, выпускником нашей Ирбитской музыкальной школы.
Такие вот мы, уральцы! Так и живем! Так и трудимся! Так и радуемся, и гордимся своей страной, своим краем, своей историей, своей культурой! Своими заветными чаяниями, которые, как в капле воды, как волшебном сиянии наших сказочных уральских самоцветов смогли отразиться в удивительном музыкальном творении еще одного нашего земляка, заслуженного деятеля искусств композитора Владимира Ивановича Горячих – «Мой рябиновый край», первым исполнителем которой является Уральский государственный русский народный хор. Сегодня это произведение подхвачено студенческим отделением хорового народного пения музыкального училища имени Чайковского, всего восемь коллективов исполняют эту песню:
Там, где ярче рубинов рябины горят,
Там, где люди с рожденья на «о» говорят,
Там, в объятьях лесов вековых и озер
Смотрят горы в сиреневый неба простор.
Там, в благие дела воплощая мечту,
Вещий мастер Данила творит красоту,
По священным заветам добра и любви
Возвышаясь, как Храм-на крови.
Мой рябиновый край, мой рябиновый край,
Ты молитву мою до небес донеси!
И от новых грехов, и от новых грехов
Наши души спаси!
ЕСЛИ БЫ Я ПОСТРОИЛ ГОРОД
Если б я построил город
Я в него без лишних слов
Поселить велел бы совесть
Ну, а рядом с ней любовь.
Чтоб по совести и чести,
Там под крышею одной
Жили все с любовью вместе
Светлой радостью земной.
Если б я построил город,
Я б отдал его тому,
Кто знакомство привечает
Не по платью, а уму.
Кто за дружбу дружбой платит,
Хоть у смерти на краю,
Кто торжественно и свято
Любит Родину свою.
Чтоб увидеть этот город
Не в мечтах, а наяву,
Всех, кто помыслами молод,
Я в строители зову.
Кто готов, вставайте вместе,
И ударим по рукам.
Ведь сегодня свою песню
Каждый строить должен сам!
1989 год
Публикация.
НАШ САМОДЕЯТЕЛЬНЫЙ КОМПОЗИТОР
Это было несколько лет назад. В Доме культуры трактороремонтного завода шел смотр коллективов художественной самодеятельности профсоюза работников лесной промышленности. Приехали концертные бригады из родственных предприятий, леспромхозов нашей области.
Рабочим трактороремонтного завода стыдно было сидеть в зале. Дом культуры неплохой, а самодеятельности своей нет.
После концерта, в завкомe перебирали по памяти всех, кто хоть немного увлекался искусством. Обсуждали: нельзя ли назначить художественным руководителем. Послали заявки в отдел культуры. Но все как-то не везло. За короткое время многие брались за это дело, да ничего не получалось. Оказывались не ко двору. То расторопности не хватало, то организаторских способностей, были и пьяницы. Их приходилось немедленно выставлять за порог. Молодежь махнула рукой на свой Дом культуры и устремилась в другой клуб. Но все-таки, наконец, повезло. Из Свердловского культпросветучилища прислали выпускника по классу баяна Георгия Ивановича Шорикова. Начал он с того, что собрал все музыкальные инструменты, неисправные отремонтировал. Иногда собирал из двух один. Стал подбирать ребят в эстрадный ансамбль, учить. Шли с недоверием: много раз уж вот так; обнадеживающе начинали, а финал был один – все распадалось.
Репетиция шла за репетицией. Руководитель оказался требовательным и настойчивым. Не допускал никакой разболтанности, «богемных» настроений. Дисциплина была для всех единая: и для солистов, и для рядовых участников хора. С теми, кому это было не по нраву, не церемонились, не уговаривали, а просто предлагали оставить коллектив.
...На первый концерт своей заводской самодеятельности жители шли с предубеждением, что и смотреть там нечего будет, только время зря потеряешь. Но обманулись. Концерт был хотя небольшой, но хороший. Репертуар интересный, номера отработанные.
Теперь все это позади, трудности пережиты. Сегодня в Доме культуры работают кружки: вокальный, хоровой, эстрадный, драматический, художественного чтения. В них постоянно ходят семьдесят два участника. Маловато, правда. Нет пока той массовости, которой бы хотелось. Ведь на нашем предприятии работает много молодых ребят, которые не без таланта, только не в клубе проводят время, а у телевизоров. Из тех же, что занимаются в кружках Дома культуры, многие сдали любимыми и популярными самодеятельными артистами. Возьмите, хотя бы, нашего солиста А. Уросова. Заметно выросло его мастерство за период посещения кружка. Дима Травкин замечательно играет на кларнете, проявляет склонность к импровизациям.
Тон творческой настроенности задает сам художественный руководитель Г.И. Шориков. Он пытается сочинять песни и не без успеха. Совместно с композитором Лаптевым им написаны три песни, которые исполняются Оренбургским народным хором «Зашумела в поле рожь», «Отчего, почему» и, посвященная Дню Победы, «Помни, друг фронтовой». В коллективе родилась песня «Заводская рабочая». А сейчас появилась песня «Хорошо» – молодая, задорная, как и сам коллектив, который ее исполняет.
...Из открытой форточки окна Дома культуры Монетного трактороремонтного завода слышны звуки эстрадного оркестра и поющие голоса. Порой их прерывают команды: «Первые голоса нежней, лиричнее», «Вторые – не запаздывайте, четче дикцию». Это в одной из комнат идет репетиция в вокальной группе. Коллектив готовится достойно встретить 50-летие Октября, порадовать жителей отличным концертом.
И. ВИНОКУРОВ.
Статья из газеты «Березовский рабочий». – 1967. – 7 июня. – С. 4
ЕСЕНИНСКАЯ ОСЕНЬ
Стучат в окно дожди осенние,
Холодные дожди в окно стучат,
Скорбит земля сегодня по Есенину,
И люди по Есенину скорбят.
Березы плачут, белые березы,
Грустит рябина, наклонясь к траве,
Дождинки, словно горестные слезы
Стекают ручейками по листве.
И рожь скорбит, склонив к земле колосья,
Тальянка плачет где-то за бугром,
Скорбит земля, Есенинская осень
На землю падает дождем.
Октябрь 1982 г.
БЕРЕЗА
Береза, белая береза,
Средь стройных сосен на горе.
Грохочут над тобою грозы,
И бьют дождинки в сентябре.
Метет метель зимою лютой,
Снежинки белые летят,
Но кажется, что лебедь будто
Крылом касается тебя.
Ты в подвенечном белом платье
На берегу реки стоишь.
И в твоем нежном милом взгляде
Сквозит божественная тишь.
И за девичью твою скромность,
За бриллиант листвы весенней,
За величавость и за гордость
Тебя люблю я, как Есенин.
1982 г.
К ПОРТРЕТУ ЕСЕНИНА
Взволнованно и молодо
Любовь свою неся,
И словно зачарованно
Ты смотришь на меня.
Мерцают звезды летние
Над голубой рекой,
А свет твоей поэзии
Не гаснет над землей.
Мой светло-русый юноша
Да с искоркой в глазах,
Живет твоя поэзия
В рязанских тех полях.
Живет твоя поэзия,
Дыша твоим теплом,
И чуткая и нежная,
В душе горит огнем.
1983 г.
ЕСЕНИНСКИЕ БЕРЕЗЫ
Снежинки кружат над землею,
Узоры рисует мороз.
Любуясь такой красотою,
Красою белых берез.
А летом в травушках мягких
Зелёный крутой косогор.
У речки голубоглазой
Сберётся девичий хор.
Почудятся средь березок
Есенинские шаги.
Как-будто он с косогора
Читает свои стихи.
Есенинские березы
Подруги алой зари.
Грохочут над ними грозы
И песнь им поют соловьи.
1987
ОТВЕТ МАЯКОВСКОМУ
Нет, Маяковский,
Есенин – не пропойца
и не кофейная гуща
в кружке на столе.
Просто вы друг друга
не поняли, вместе живя
на одной земле.
Ох, Маяковский,
я могу и поспорить,
и поспорить с вами
вполне всерьез,
Что без Есенина
жить не стоит
что без него -
как весна без гроз.
Вы же
тысячу раз не правы!
он нисколько
не хуже вас!
Зависть Ваша
к есенинской славе
чести и силы
вам не придаст.
И вам придется,
придется поверить
в то, что он был
слишком уязвим
Легендарный поэт Есенин
был и остался
народом любим.
1987-88 гг.
- Автор: Татьяна Чечвий
- Просмотров: 1271
Тот поэт, врагов кто губит,
Чья родная правда мать,
Кто людей, как братьев, любит
И готов за них страдать.
Он все сделает свободно,
Что другие не могли,
Он поэт, поэт народный,
Он поэт родной земли.
Сергей Есенин
Быть поэтом так непросто,
Но достичь вершины роста
С поражений до побед
Сможет истинный поэт.
Виктория Перминова
УНИВЕРСИТЕТЫ ДЕТСКОГО ПОЭТА.
Малоизвестные страницы биографии Виктории Перминовой.
Викторию Перминов березовчане знают, в основном, как человека, давно и плодотворно пишущего стихи. Она часто выступает со своими произведениями в школах, на городских праздниках, фестивалях. Издала более десятка различных сборников. Казалось бы, всё ясно и понятно. Между тем литературное творчество – лишь одно из составляющих многогранного таланта. Более того, большая часть жизни связана с производством, где Виктория Валентиновна обрела себя, как личность и именно там состоялась, как поэт.
После окончания школы, Виктория три года проработала на Берёзовском заводе «ЗОРИ». Из-за проблем со зрением была направлена в город Ревду на учебно-производственное предприятие Всероссийского общества слепых. Производство насчитывало 1800 рабочих, имело несколько цехов, общежитие. Здесь трудились люди с самой различной степенью остроты зрения, царила чуткая, доброжелательная атмосфера. Девушка сумела принять, понять и полюбить этот новый для нее ритм и уклад жизни, обрела друзей, освоила профессии слесаря сборщика и комплектовщика. А в свободное от работы время занималась творчеством, благо, культурная жизнь на предприятии была более чем насыщена.
Виктория с удовольствием посещала занятия в хоре, занималась в Драматическом коллективе, где ставилась русская, отечественная классика, преподавали актерское мастерство, оттачивалась техника художественного слова. Театр в ту пору она считала своим главным увлечение.
– Люблю песни, живопись, кино, но более всего прельщает сцена, – сказала Перминова в одном из первых своих интервью. До сих пор Вика, как попросту зовут её друзья и родные, поддерживает дружеские контакты с кружковцами и руководителем театрального коллектива, талантливым режиссером Леонидом Смольниковым.
Но вот на горизонте возникают «Рыцари пера» – литературное объединение города Ревды, и у Виктории появляется новое увлечение. К тому времени у нее были небольшие поэтические пробы пера.
За пять лет занятий в этом литературном клубе, который возглавлял Владислав Фролов, начинающая поэтесса сумела набраться теоретического и практического опыта в стихосложении, стала востребованной в городе. Появились первые поэтические сборники, как самиздатовские, так и отпечатанные в типографии.
К 60-летию, ставшего для нее родным предприятия, Виктория Перминова издает книгу «Дарующие свет» с фотоиллюстрациями. Сборник, можно назвать, в какой-то степени, уникальным. В самых разножанровых, небольших произведениях - стихи о заводе, посвящения друзьям, юмористические и сатирические опусы и даже несколько акростихов, написанных легко и изящно - предстает атмосфера производственной жизни того периода, конец восьмидесятых – девяностых годов двадцатого века.
Постепенно пришло признание. Состоялись презентации книг в Ревде и Берёзовском. Имя Перминовой начинает появляться на поэтических марафонах, областных литературных турнирах, фестивалях народного творчества.
Восхождение на Олимп было радостным, но далеко не безоблачным. Безбрежный океан поэзии, в который она хотела погрузиться, зачитываясь Сергеем Есениным, Петрусем Бровкой, Мусой Джалилем, Михаилом Лермонтовым, Александром Пушкиным и другими любимыми поэтами, был доступен в неполной мере. Большая нагрузка на глаза, Виктории была непозволительна. И время от времени в ход для чтения книг шла... лупа.
В 2005 году Виктория Перминова вернулась в родные пенаты. Родители, Валентин Иванович, прослуживший народным судьей Берёзовского тридцать лет, и Валентина Дмитриевна - учитель математики и бывший директор школы №3, находились на заслуженном отдыхе. Именно они, еще в детстве, привили Вике любовь к искусству, часто ездили с дочерью в Свердловские театры – кукольный, ТЮЗ, музкомедию, театр оперы и балета. Очень любила Виктория посещать художественные выставки. Не удивительно, что годы спустя, во время учебы в школе, а затем в Ревде, эти творческие всходы стали прорастать.
Сразу после переезда в Березовский героиня активно включилась в творческую и общественную жизнь города. На сегодня она признана самым востребованным местным детским поэтом. Жанр, честно признаться, легкий на первый взгляд, но самый трудный в поэзии.
Мастеров этого жанра не только на Урале, но и в целом в России, можно пересчитать по пальцам. Большой популярностью пользуются ее авторские сборники стихов для детей «Катюшка» и «Журавлик». Особенно их ценят в семьях, где подрастают малыши, в детских садах, на поэтических праздниках. Часть стихов переложена на музыку композиторами Урала и Краснодарского края.
В творческой среде Виктория сразу обрела сильных наставников: Иван Малахеев, Нина Исакова, Георгий Шориков, Николай Кривоногов. Много лет она является членом Новоберёзовского поэтического клуба-салона. Параллельно занимается в музыкально-поэтическом любительском объединении «Самородки», которым руководит Валентина Измоденова.
Остается только удивляться – как эта хрупкая женщина всё успевает: рецензирует литературные сочинения фестиваля «Музы и дети», участвует в жюри литературного конкурса памяти Елизаветы Клюшниковой в школе №33, регулярно выезжает на областные и окружные вокально литературные форумы, выступает на городских фестивалях. К тому же прекрасно ориентируется в музыкально-песенном мире, у нее прекрасная память на тексты. На протяжении многих лет Виктория публикует в местных печатных изданиях материалы о культурной жизни города. Являлась творческим куратором дворового клуба «Огонёк». Успевает бывать на праздниках «Играй, гармонь!» в Старопышминске, неоднократно ездила в село Константиново — на родину ее любимого поэта Сергея Есенина. Участвовала в хоре «Надежда», была организатором вокальной группы «Виктория». А еще Виктория увлечена темой своего рода, исследует семейные корни и, конечно же, пишет стихи и издает книги.
Виктория Валентиновна – неоднократный призер фестивалей и конкурсов народного творчества, лауреат премии города Березовского в сфере культуры «Верность призванию».
Мужественный и талантливый человек Виктория Перминова продолжает восхождение на поэтический Олимп. Сконцентрировав физические и духовные силы, иногда превозмогая боль, а порой и депрессию, при поддержке друзей и родных она увлеченно и вдохновенно шагает за путеводной звездой к вершинам поэтического искусства.
Избранные стихи и прозаические произведения, эссе, публикации из прессы, страницы из родословной Виктории, автобиографические воспоминания – все это вы найдете в новом сборнике, который освещает истинная любовь к отечественной лирике и гражданской поэзии; преклонение перед творчеством любимого с детства Сергея Есенина.
Лариса Модестова,
Культурный обозреватель газеты «Золотая горка», руководитель Новоберезовского клуба-салона, специалист высшей категории Министерства культуры Свердловской области
г.Березовский
АВТОБИОГРАФИЯ.
Родилась я 7 декабря 1958 года в с. Колчедан Каменского района, в семье директора районного Дома культуры, а после председателя городского народного суда и школьной учительницы математики. У родителей нас двое. Мой брат с детства «бредил» морем, окончил Тихоокеанское Высшее военно-морское училище (ТОВВМУ) им. Макарова, служил на Северном флоте, на атомном подводном крейсере, дослужился до капитана 3-го ранга, теперь вышел в отставку.
С детских лет меня привлекало все яркое, загадочное, таинственное. Рано проявился интерес к живописи, музыке, театру. В школьные годы я написала свое первое четверостишие о весне. Кто знает, откуда они взялись! Может, я тогда впервые влюбилась. А может, та весна была для меня какой-то особенной.
Набухают почки на березах,
Снег растаял, и журчат ручьи.
Розовый рассвет в веселых росах
Песнею встречают соловьи.
После я всерьез заинтересовалась поэзией. Стала изучать творчество Петруся Бровки, Мусы Джалиля, других поэтов. С поэзией Сергея Есенина познакомилась лишь в старших классах Верхне-Пышминской средней школы для слепых и слабовидящих детей.
Вика Перминова 1972 г.
Помню урок литературы. Свой сбивчивый, скучный рассказ о Есенине. Тройку за него. А потом нестерпимый стыд и слезы… И взялась я тогда читать и перечитывать биографию поэта, учить наизусть его стихи. И так они мне пришлись по душе! Вот тогда Сергей Есенин и стал моим самым любимым поэтом. Позднее, когда я серьезно увлеклась сочинением стихов, стала сама посвящать ему стихотворения.
После окончания школы, я три года работала на заводе охотничье-рыболовных изделий «ЗОРИ», в Березовском, но мне трудно было работать среди зрячих людей, ибо я – инвалид I группы по зрению с детства.
Первый рабочий коллектив – «ЗОРИ». 1981 год, Виктория Перминова - в первом ряду, в центре.
В 1981 году уехала в г. Ревду, где живут и работают мои одноклассники. На учебно-производственном предприятии ВОС я проработала двадцать четыре года, в сборочном цехе №5. Только в 1994 году на праздновании полувекового юбилея предприятия с изумлением узнала от заместителя директора по воспитательной работе Тамары Федоровны Утюмовой, что наш директор Иван Григорьевич Бурматов, как и я, влюблен в поэзию Сергея Есенина.
Виктория Перминова и директор УПП ВОС Бурматов Иван Григорьевич. Ревда, 2000 г.
Это было для меня настоящим открытием и большим сюрпризом. Я счастлива, что среди моих друзей единомышленников, с которыми меня связывает большая любовь к творчеству Сергея Есенина, появился еще один - Иван Григорьевич. Короткие встречи с ним в цехе, беседы о нашем любимом поэте, стали для меня праздником души.
На родине моего любимого поэта Сергея Есенина я была неоднократно: в первый раз – в июле 1988 года вместе с мамой, потом ездили на его 100-летний юбилей, в 1995 году. Впечатления от тех поездок до сих пор живут в памяти. Об этом я рассказываю в своих стихах. И первое из таких стихотворений появилось, в газете «Березовский рабочий», 15 декабря 1990 года. «Страна Есения» - так называется это стихотворение о селе Константиново, где родился и вырос Сергей Есенин.
Часто снится страна эта милая,
Домик низенький в три окна.
Для меня ее нет красивее,
Я в нее всей душой влюблена…
С тех пор, как дважды побывала на родине любимого поэта, я стала острее чувствовать любовь и привязанность к этому краю. Страна Есения меня не отпускала.
Много стихов посвятила этой земле и самому поэту, которые объединила в одном цикле под общим названием «Страна Есения». Некоторые из этих стихов хочу представить вашему вниманию, вместе с воспоминаниями о большом юбилейном празднике, посвященном 100-летию великого русского поэта. На празднике я познакомилась с поэтами из Украины, Белоруссии, Москвы. Тамбовский поэт Владимир Иванов-Волжский подарил мне сборник стихов с автографом, изданный специально к 100-летию Сергея Есенина.
Свое увлечение поэзией Есенина я передала всем своим родственникам. Отец, ранее считавший Есенина «пропойцей» и «хулиганом», оценил по достоинству его стихи и уже сам был готов ехать в Константиново, чтобы увидеть все своими глазами. Эта поездка состоялась 10 ноября 2009 года, потом, 5 марта 2011 года – мы попали на Масленицу, а 4 марта 2016 года, благодаря двоюродному брату Игорю Перминову, состоялась еще одна поездка на родину поэта в село Константиново.
Виктория Перминова с отцом Валентином Ивановичем у памятника Сергею Есенину. с. Константиново, 2009 год.
Жаль, что у меня не было возможности получить образование. Судьба обделила меня зрением, а главное здоровьем. С самого рождения мне приходится постоянно бороться за свою жизнь. Нет! Я не жалуюсь. Я хочу, чтобы меня поняли. Уважение и любовь друзей заслужить не так-то просто, а на всю жизнь сохранить с ними добрые отношения еще сложнее. Много друзей осталось у меня на Ревдинском предприятии, в том числе в клубе УПП ВОС. Благодаря бывшему директору клуба Нине Михайловне Белоусовой там работали различные кружки: хоровой, драматический, художественного слова, танцевальный. Я занималась с удовольствием в хоровом кружке, которым руководил Гайдуков Вячеслав Иванович, а затем Сажин Анатолий Николаевич, а еще с большим интересом посещала драматический кружок, театр миниатюр и художественного слова под руководством талантливого человека Смольникова Леонида Артемьевича.
Со своими стихами я выступала, и продолжаю выступать, на городских и областных смотрах художественной самодеятельности, фестивалях, которые проводятся в разных городах области, в смотрах художественной самодеятельности всесоюзного общества слепых, на встречах в школах, детских садах, была участницей поэтического марафона в г.Екатеринбурге. Изданы три типографских сборника: «Минуты радости и грусти», детские – «Катюшка» и «Журавлик», а также несколько самиздатовских сборников, в том числе книга «Дарующие свет», к юбилею нашего предприятия в г. Ревда. Печатались мои стихи в ревдинских и березовских газетах, в коллективных сборниках клуба "Малахит" в Березовском и в Ревдинском литературно-поэтическом альманахе «Свет Ориона» клуба «Рыцари пера», которым руководил Фролов Владислав Александрович. Ко дню рождения Сергея Есенина были проведены поэтические вечера в лицее №3 «Альянс» совместно с учителем русского языка Татьяной Ивановной Герасименко, а в детском клубе «Огонек» дети читали стихи Есенина, слушали монолог Хлопуши с его голосом. Я поняла, что поэзия является смыслом всей моей жизни. Очень нравилось заниматься в музыкально-поэтическом клубе-салоне у Модестовой Ларисы Анатольевны и поэтическом клубе «Самородки» под руководством Измоденовой Валентины Александровны.
Мне кажется, что я не такая, как другие. С Есениным мы чем-то похожи. Я обнаружила в себе какое-то «белое перышко», которым является моя любовь к поэзии, к творчеству.
Моя любовь к Есенину,
К поэзии вообще,
Все годы помогает мне
Выстоять в беде
Когда мне нездоровится,
Иль сердце жжет тоска,
Поэзия помощница
Спешит ко мне всегда.
Поэзия и театр тесно переплелись в моем сердце. Любовь к искусству, привитая мне отцом еще в детстве, не оставляет меня и по сей день. Я романтик и оптимист по натуре, и это помогает мне в жизни.
ВОСПОМИНАНИЯ.
Его стихов прекрасные слова
В душе тальянкой звонкой раздаются
5 октября 1995 года в очередной раз посетила Ваганьковское кладбище. Здесь похоронены известные певцы, артисты, писатели, поэты. Среди них и самый русский поэт Сергей Есенин.
У самой дороги, на центральной аллее кладбища постояла у надгробия Владимира Высоцкого. Рядом могила тележурналиста Владислава Листьева. Тут всегда людно. Могилы утопают в живых цветах. Отдала дань памяти неоднократной чемпионке мира по танцам на льду Людмиле Пахомовой, известному актеру Андрею Миронову, певцу-композитору Игорю Талькову.
Спешу выйти на знакомую аллею, ведущую к могиле любимого поэта, вдали белеет памятник. Ощущение такое, будто я не иду, а лечу, как сорвавшийся с березы листок… и падаю. Ничего не замечая вокруг, смотрю на надгробный памятник и словно чувствую на себе безжизненный, задумчивый взгляд поэта.
Обычный рабочий день. Народу немного. У могилы Есенина небольшая группа людей, которые читают вслух газетную статью под заголовком «Есенин был жестоко убит». Автор ее не оставляет места сомнению в том, что Есенин был затравлен и убит не без ведома представителей власти. Правда, трагическая смерть поэта до сих пор таит в себе много загадок и недомолвок. Да и может ли быть иначе?! Убийцы достаточно умные люди, чтобы не оставлять нам явные следы своих преступлений. У поэта и сегодня есть недруги, завидующие его безграничному таланту.
Набежавший ветерок срывает с деревьев желтые листья. Они падают мне на голову, плечи. Один из них упал прямо в ладонь и навеял такие строки:
Желтый лист слетел с березы
И упал в ладошку мне.
Вот и встретились, Сережа,
Я опять пришла к тебе…
В этой же газете было напечатано стихотворение неизвестного автора. Строки его глубоко проникли и взволновали мою душу. В них слышится грусть, желание отомстить за погибшего поэта. Юбилей поэта уже прошел, но все новые люди приходили сюда, чтобы поклониться великому народному поэту Сергею Есенину. А вот и строки из взволновавшего меня стихотворения.
ЕСЕНИНУ
Не грусти, мой милый друг Сережа,
Не беда, что вместе не пришлось
За Россию драться. Все итожа,
Кровь с земли сочится, сжатой в горсть.
Это раньше был ты одинокий
Прославляя Русь в своих стихах,
А сегодня образ твой высокий
В каждом русском, в высохших глазах.
Как и прежде, режут нас подонки,
«Правят лейбы», помнишь, ты клеймил,
В деревнях рассыпались избенки,
И не плачут вдовы, нету сил.
Ты сейчас в земле лежишь без плача,
Стиснутый надгробием своим
Будет и для нас большой удачей,
Если мы убийцу пригвоздим.
И повесим, вздрючим имя с теми,
Кто «лапшу нам весил» и грубил
Что «похабник», «скандалист» Есенин
Сам себе свой череп проломил.
Врут убийцы, врут в изнеможеньи,
Делая на этом барыши,
Будто сам себя ты в исступленьи
Мертвого повесил, без души.
Кто-то знает, но молчит трусливо,
Загоняя правду в свой же труд.
Только птицы реют сиротливо,
Над твоей березкою поют.
Истина взмывает сквозь бессилье,
Над Рязанью вздыбилась заря,
Образ твой есенинской России
Воспылал над миром, всех любя.
Автор строк неизвестен.
Нет, не зарастет к Есенину тропинка, как не заросла она к великому поэту XIX века Александру Сергеевичу Пушкину. Ведь недаром к 100-летию Сергея Есенина, в Москве, на Тверском бульваре, там же, где стоит памятник Пушкину, поставили памятник и С.А.Есенину. Он преклонялся перед талантом великого поэта. У С.Есенина есть стихи, посвященные своему кумиру. А у меня есть стихи, посвященные им обоим:
Есенин и Пушкин
Два разных века.
Есенин и Пушкин
Два больших человека.
Есенин и Пушкин -
Небесные выси.
Трагически кончились
Обе жизни.
…Есенину были устроены пышные похороны, у гроба был поставлен почетный караул. Ленинград прощался с поэтом. После, гроб с телом Есенина был перевезен в Москву и установлен в Доме печати, здесь он и стоял до самого выноса. От Дома печати до Ваганьковского кладбища шли пешком, гроб несли на руках. Долго ходили по московским бульварам, пока не вышли на Тверскую, к памятнику Пушкину, трижды обнесли гроб с елом Есенина вокруг памятника, и только после этого траурное шествие направилось на Ваганьковское кладбище. Поэта похоронили рядом с его другом Александром Ширяевцем, так он хотел. Есенин по праву считается достойным преемником пушкинской славы, и поэтому у его могилы всегда будут лежать живые цветы…
И вот прошло уже 100 лет
Со дня рождения, и все же
Не меркнет лучезарный свет
Твоей поэзии, Сережа.
Ты будешь жить, пока земля жива,
Пока сердца людские бьются,
Твоих стихов прекрасные слова
В душе тальянкой звонкой раздаются.
А в Константиново не только на большие юбилеи, а каждый год будут съезжаться поэты, писатели, журналисты, критики, простые люди всей земли, чтобы почтить память русского национального поэта Сергея Александровича Есенина.
От Москвы до Рязани электричка летит быстро. Не успеешь оглянуться, а тебе уже выходить. Вот и знакомая станция «Рыбное». Я выхожу. А до Рязани еще часа полтора езды. Рядом, напротив большого универмага, автобусная остановка, и автобус стоит, можно бы ехать, но он уже полный, придется ждать следующего. Но мне повезло: совершенно неожиданно подвернулось такси и двое попутчиков, с которыми я с комфортом доехала до самого центра села Константиново.
Далеко просматривается широкая асфальтированная дорога. Вьется она серой лентой и убегает, оставляя за собой бескрайние поля. Есенинские поля, как их еще называют местные жители. За ними осенний лес, пестреющий разными красками. Нарядила его осень в честь есенинского юбилея. Каких только сарафанов не «нашила»: и ярко-желтых, и чуть бледнее, осинкам красные, багровые и даже зеленые. Смотришь на весь этот наряд и сразу вспоминаешь стихотворение Есенина, ставшее песней, - «Отговорила роща золотая…», а роща здесь действительно золотая.
Красные осины,
Родины поля!
До чего ж красива
Милая земля.
Осень золотая,
Всей душой любя,
Тоже поздравляла
С праздником тебя…
Ну вот и приехали. Шофер оказался добрым, вежливым человеком. Он помог мне выйти из машины и подал мои вещи. Я расплатилась с ним и пошла по широкой дороге, ведущей к музею, на поиски своих знакомых. Здесь я была уже, как дома. На календаре 30 сентября, до юбилея осталось ровно два дня. Знакомых я нашла довольно таки быстро. Обратилась за помощью к одной женщине, которая, оказывается, знает и помнит меня. Ее зовут Рита. Она указала мне на рабочий фургончик, в котором разместился ларек, там-то я и нашла свою знакомую Людмилу Александровну, или просто Люду Цуканову. Она пообещала после работы найти мне квартиру, где я могла бы остановиться. Я оставила у нее свои вещи и пошла гулять по селу. Как здесь все изменилось за семь лет! Стало торжественней, что ли. Церковь снаружи побелена, приведена в порядок, и в настоящее время действует. Восстановлена школа, в которой учился Есенин, проложены асфальтированные дорожки, поправлены газоны. Село готовится к приему гостей. На открытой эстрадной площадке установлен большой портрет, с которого взирает на свои поля и луга красивый молодой поэт в косоворотке, на то, как на глазах преображается его родное село, как оно хорошеет.
Взволнованно и молодо
Любовь свою неся,
И словно зачарованно
Ты смотришь на меня…
Я обошла всю заповедную часть. В дом музей Л.И.Кашиной еще не пускали, там шли реставрационные работы, но меня, однако, пустили. Лидия Алексеевна Архипова не сразу узнала меня, она работает заведующей музейным архивом. Конечно, семь лет – большой срок, да и была я тогда со своей подружкой, учительницей Татьяной Спицыной. Тогда, летом 1988 года, здесь все было по-другому. Село было залито солнечным светом, а в садах краснела зрелая вишня.
Константиновское солнце
До сих пор в моих глазах,
Старый тополь у оконца,
Вишня спелая в садах.
Над рекой закат багровый
И кузнечики в траве,
До сих пор все это помню,
Даже снится мне во сне.
А сейчас осень, самая настоящая золотая осень. По откосу, в оврагах в разноцветных нарядах стоят деревья. На причале у Оки пусто, лишь ветерок легонько играет голубыми волнами. Кажется, что со мной здороваются каждый дом, каждое деревце, каждая тропинка. И люди, даже незнакомые, приветствуют меня, как будто давным-давно знают, и я отвечаю им тем же.
Здравствуй, милое село
Константиново!
Сколько лет уже прошло,
сколько минуло,
Сколько лет прошло с тех пор,
Как всхолмленный косогор
Душу покорил мою,
Вот и снова я стою
Возле дома, у плетня,
Где жила любовь моя.
Жаль, что Тани нет со мной рядом. По сложившимся семейным обстоятельствам, она не смогла поехать на этот большой праздник, на 100-летие любимого поэта, хотя очень много лет об этом мечтала.
Пока я гуляла по территории музея, Люда закончила работу и нашла мне квартиру. Четыре дня я жила у одной знакомой бабушки. Такая интересная, приветливая старушка. Она мне рассказывала о семье Сергея Есенина. Дело в том, что она училась вместе с младшей сестрой поэта - Александрой, а ее старший брат со старшей сестрой Сергея Есенина - Екатериной. Познакомилась я и с другими жителями села, например, со служителем причала, который работает здесь уже тридцать лет, с самого открытия музея. Многие деревья в аллее посажены его руками. Каждый день я ходила на причал встречать теплоходы. На одном из них прибыли участники есенинского семинара, на другом какие-то школьники, видела теплоход с правительственной делегацией. Все это было очень интересно. Вечерами я ходила на Оку, любоваться закатами. Еще летом 1988 года я восхищалась ими и написала несколько стихотворений. Как прекрасен закат над речкой! Я об этом еще напишу. Благодарна судьбе, что она подарила мне эти четыре счастливых незабываемых дня. Второй раз я в гостях у Есенина. Сколько новых впечатлений!
По-новому, совершенно другими глазами я взглянула на великого русского поэта. Сколько же в нем таинственного, неразгаданного. Но его большая любовь к России, без которой он не мог жить, глубоко трогает и волнует душу. Он был пророком. Есенин видел всю боль, все страдания России. Его любовь к Родине вошла в мое сердце с такой огромной силой, что теперь я могу твердо сказать, что я люблю Россию и не променяю ее ни на какую другую страну. Есенинская Россия «страна березового ситца», а «страна Есения» - это моя Россия. Эти две России тесно переплелись в моем сердце, их связала одна большая любовь. На каждой тропинке, по которой я проходила, ощущалось присутствие Сергея Есенина. Мне казалось, что он тихо берет меня за руку и ведет, ведет меня за собой, показывая свои любимые места. Вот березки, среди которых лежал большой камень. На нем любил сидеть поэт и смотреть за Оку, на широкое раздолье. Тогда, в 1988 году, я писала:
У Оки, среди трех березок,
На холме серый камень лежал,
А на камне сидел Сережа
И стихи свои сочинял…
Судьба подарила мне еще одну встречу с любимым поэтом, в октябре 1995 года, на большом празднике, посвященном столетию со дня его рождения. Для меня Есенин всегда живой. Он служит мне примером. Я научилась у него любить природу, любить свою землю и все живое на ней, любить свою Родину, Россию. Научилась страдать вместе с ней. И, наконец, любить поэзию, которая стала для меня, как и для Есенина, главным делом жизни. Любовь может приходить и не приходить, но она сильнее смерти, она не умирает никогда.
Любовь есенинская
В сердце мне нахлынула,
Теперь я целый мир готова полюбить.
И с этими минутами счастливыми
Связала прочно жизни нить.
Люблю Россию, всю в белой сирени,
Люблю Отчизну милую свою,
Люблю Россию, как любил Есенин,
И разделяю с ней ее судьбу.
Вот и все, что я хотела рассказать об этом большом празднике. Остальное вы прочтете в моих стихах.
ИЗ ДНЕВНИКА.
2009 год.
7 ноября.
Мы с отцом собирались на Юбилей к двоюродному брату Николаю Устюжанинову, а заодно еще раз побывать в Москве и съездить в город Рязань, там у нас живут родственники. Билеты были куплены на 8 ноября, поезд Ново-Уренгой – Москва. Мне хотелось вновь побывать на Родине Сергея Есенина, в селе Константиново, посетить Ваганьковское кладбище и найти памятник Сергею Есенину на Тверском бульваре рядом с памятником Пушкину, о котором так много говорили. Сердце билось учащенно, руки не слушались, но вот чемодан был собран, засыпать не хотелось, а надо.
8 ноября.
Закончены последние приготовления к поездке. Рано утром за нами пришла машина и мы поехали на вокзал. Здесь, как всегда, своя привычная, суетливая жизнь. И вот мы уже в вагоне, двухместное купе было уютным. Я даже и не подозревала, что так может быть. Что никто из посторонних не зайдет и не помешает мне писать. Потому что я хотела запомнить эту поездку надолго, не упустить в ней ни одну мелочь. А скорый поезд набирал ход, в Кунгуре стояли две минуты и ехали без остановок до Перми.
Казалось бы, этот маршрут я должна знать наизусть, ведь ездила по нему не раз к родственникам в Киров. Но каждый раз я смотрю на него по-новому, открываю в пути что-то неизвестное, незнакомое.
Горный Уральский хребет покрылся снегом. Чувствовалось дыхание зимы. В соседнем купе плакал ребенок. Он был совсем маленький, а уже путешественник. Мы в детстве, с братом Володей, тоже ездили на поезде. В Кировскую область, в гости к бабушке. Проехали какую-то деревню. Кругом лежит снег, на крышах домов и на дороге. Зима подступила тихо, незаметно, но это была приятная неожиданность. Земля стала чистой, а на улице светло от снега. Это мое любимое время года. Вот опять лесополоса, вся покрытая снегом. А колеса все стучат и стучат, бежит поезд по рельсам, словно в старой детской песенке про Голубой вагон.
Стучат колеса, катятся,
Мне это очень нравится,
Люблю я путешествовать
По матушке Руси.
Смеркается. В купе включили свет, где то негромко звучит музыка, за окном мелькают деревянные домики. По дороге бежит лошадка, запряженная в сани. Лесополоса давно закончилась, осталась позади и зеленая елочка, запорошенная снегом, как в сказочную Новогоднюю ночь. Такое нарисовать подвластно только одному художнику – Деду Морозу.
Вот уже совсем становится темно и за окном почти ничего не видно. Через час станция Балезино. Люди в поезде отдыхают. Кто-то слушает музыку, кто-то читает книги и газеты прямо в коридоре, на откидных стульях, на протяжении всего вагона. Вот такой читающий вагон у нас получился. Ребенок в соседнем купе больше не плачет, уснул наверное, укачала его колесная колыбельная. А колеса все стучат и стучат, унося нас все дальше от дома и все ближе к Москве. Вечер в поезде был очень шумным, двое мужчин выясняли между собой отношения из-за женщины. Ну конечно, из-за чего еще могут спорить мужчины. Проводница Светлана Ивановна успокаивала их, как могла, но они все равно шумели, кричали и не слушали ее.
Наконец едем по Вятской земле, скоро Киров, родная земля отца, сколько всего здесь пережито. В Киров поезд пришел ровно в 22.00. Несмотря на поздний час, на встречу с нами пришли дядя Леня и дядя Толя - младшие братья отца, и с ними пришла еще старшая дочь дяди Лени - Наташа. Радость встречи была безмерна. Жалко, что поезд стоял недолго. Не успели толком пообщаться, как нужно уже было расставаться. На прощанье мы долго махали друг другу рукой. Здесь была настоящая зима. Люди были одеты в теплые одежды, а маленький вокзал утопал в больших сугробах. Проводив своих гостей, мы с отцом сразу легли спать. Ночью я проснулась от холода и сильнее закуталась в одеяло. Согрелась и снова уснула.
9 ноября.
Утром в вагоне снова зашумели. Пассажиры умывались, завтракали, и проехав город Владимир, ждали Москву. Поезд отсчитывал последние километры пути, скоро Москва. В Москву поезд пришел с опозданием. День был хмурый, небо серое. Впечатление такое, что над Москвой еще не рассветало. Зимней погодой здесь и не пахло. У поезда нас встретил дядя Саша. Втроем мы пошли по слякотной Москве к метро. Еще дома я просто мечтала прокатиться в Московском метро самостоятельно. Поэтому еще дома, в Екатеринбурге, при каждом удобном случае я просила отца проехать на метро для того, чтобы побороть свой страх. И теперь, при всем скоплении народа, я спокойно ехала на эскалаторе и мне не было страшно. Дома нас встретила Антонина Андреевна, жена дяди Саши. Весь вечер мы просидели за столом, рассказывая друг другу о своей жизни. А поговорить нам всегда есть о чем - мы так редко встречаемся, поэтому и говорить можем хоть до утра. Эта привычка у братьев Перминовых осталась еще с той поры, когда была жива бабушка Дуня и у нее в гостях, летом, собирались все дети со своими семьями. Братья часто вспоминают свою деревенскую жизнь. К шести часам вечера приехал сын дяди Саши, мой двоюродный брат Игорь с женой Ириной, а после присоединилась их дочь Татьяна. Милая и обаятельная девушка, совсем не похожая на современную молодежь. Добрая, открытая, сейчас таких редко встретишь, с ней легко и просто. Младшая дочь Катя не смогла приехать. Мы договорились, что в выходные поедем к Игорю на дачу отдыхать. А я думала только о том, как попасть в Константиново. Мне снова хотелось вдохнуть этот воздух, пропитанный поэзией любимого поэта.
10 ноября.
Прибыв в Москву мы с папой и дядей Сашей составили план, где побывать и что посмотреть. До Колиного юбилея еще оставалось время и мы решили провести его с пользой для себя. Перво-наперво мы собрались в село Константиново. Утром поднялись пораньше, чтобы не опоздать на первую электричку. Оделись и вышли из дома. День был пасмурный, прохладный, но это не помешало нашей поездке. Сначала мы поехали на метро, а затем на электричке до станции «Рыбное». Здесь, как всегда, таксисты поджидали пассажиров. Дядя Саша хотел добираться до села на автобусе, но автобус ушел незадолго до нашего прихода. Следующий автобус надо было долго ждать, а мне не хотелось, и я уговорила мужчин поехать на такси. Бежит машина по знакомой дороге, вьющейся серой лентой, сердце сжимается от волнения. С нами ехала еще одна женщина из местных.
- К нам ездить лучше летом, - сказала она, - сейчас не так интересно, скучно.
- Ну кому скучно, тот, наверно, сюда не ездит. Мне в Константиново всегда интересно, да и еду я уже не первый раз. А летом я здесь бывала, давненько правда. Это было незабываемое лето. Я не против еще летом здесь побывать, но пока не получается.
- Да, летом у нас красиво, благодать просто.
На этом наш разговор оборвался, женщина вышла, а мы поехали дальше до центра села. Слева и справа расстилаются Есенинские поля. Так их называют местные жители. Для кого-то село Константиново – просто родина Сергея Есенина, а для меня это глоток воздуха, без которого я не могу не дышать, не жить. Я сердцем чувствую, что Есенин рядом. Будто он ведет меня по жизни, помогает, подсказывает, я всегда и во всем чувствую его поддержку. Не знаю почему, но этот поэт очень близок мне по духу и какие бы не приводили доводы о его самоубийстве, я никогда не поверю, что Есенин мог сам свести счеты с жизнью. Он противостоял власти, но не жизни. Есенин слишком любил жизнь, чтобы расстаться с ней так нелепо.
Папа и дядя Саша были здесь впервые, а я шла по знакомым тропинкам и не узнавала дорогого сердцу села. В Константиново действительно произошли изменения. Появились новые дома, это москвичи скупают здесь землю и строят для себя дачи, чем ближе к Оке, тем дороже. Кто знает, во что это выльется в будущем. Во дворе дома Есениных поставлен новый бронзовый памятник Сергею Есенину. Памятник сделан во весь рост. Твердо стоит поэт на своих ногах и ничто не может его сломить. А за холмистыми откосами видны рукава Оки, правда небо над рекой серое, невзрачное. Деревья не радуют глаз своими удивительными кронами. Ноябрь. Скоро зима. В доме Есениных тепло и уютно. Здесь все как при жизни поэта. Даже старый плетень вокруг дома и надворные постройки, крытые соломой, напоминают нам о той Руси, которуюлюбил и воспел в своих стихах Сергей Есенин. Константиново теперь современное село, и только в его центре все по прежнему. Напротив дома начальная земская школа, где учился Сергей. В одном классе занимались первые и третьи классы, в другом вторые и четвертые, сейчас же здесь проводят экскурсии. Неподалеку церковь. Восстановленная к столетнему юбилею, она действует, а ведь еще двадцать лет назад все было разрушено. Но тогда и страна-то была другая, в ней вся жизнь рушилась, и никому не было никакого дела до исторической памяти.
Время нас поджимало, ибо мы хотели еще побывать в городе Рязани и найти приемную дочь Николая Булатова - Веру Егорову. Мы о ней мало что знаем. Но все же дом помещицы Л.И.Кашиной мы не обошли стороной. Здесь развернута экспозиция по поэме Есенина «Анна Снегина». Вроде бы все известно, все знаешь наизусть, но многие вещи выставляются впервые и ты с удивлением смотришь вокруг. Сейчас раскрывают архивы и показывают посетителям то, что раньше тщательно скрывалось, например, посмертная маска поэта. Но мне удалось ее увидеть еще летом 1988 г., и это произвело на меня сильное впечатление. Сегодня здесь можно увидеть не только личные вещи поэта, но и услышать его голос.
Грустно расставаться с селом, да только пора уезжать… В Рязани мы надеялись отыскать родственников. Мы заранее написали им письмо, в котором сообщили о своем приезде, а ответа так и не получили. Письмо пролежало в почтовом ящике вплоть до нашего приезда, никто его не вынул и не поинтересовался, для кого оно предназначалось. Мы до самой темноты ходили по запутанным рязанским улицам, прежде чем нашли дом, в котором жила Вера. Надо сказать спасибо таксисту, откликнувшемуся на нашу просьбу в поисках адресата. Да и таксист нашел нужную нам улицу только с помощью карты города. Безусловно, дом мы нашли, но в квартире уже давно живут другие жильцы, семья Веры переехала, а куда - никто не знает. Муж Веры человек военный и перевести его могли в любую точку земного шара. Адрес на конверте, как выяснилось, был старый, а нового Вера не сообщила никому. Уставшие мы вернулись домой, в Москву. Памятник Есенину в Рязани я так и не увидела, хотя очень мечтала. Письмо из ящика мы, естественно, забрали. Жаль, что попытка найти Веру Егорову оказалась неудачной, встреча с ней так и не состоялась. Так закончился первый наш гостевой день. Впереди было немало интересного. Хотелось вновь сходить на Ваганьковское кладбище, пройтись по Старому Арбату и увидеть огни Москвы, но засыпала я с мыслями о Константиново. Конечно мне не хватило времени надышаться есенинским воздухом, но я была абсолютно счастлива и уже мечтала о новой встрече с родиной Сергея Есенина.
Загорели звезды над рекою,
В темном небе поплыла луна,
Только сердце полнится тоскою
О земле, что с детства влюблена.
11 ноября.
Еще одно место, связанное с именем Сергея Есенина – это Ваганьковское кладбище. Сегодня я снова здесь вместе со своими родственниками. В Москве стоит ненастная погода. Вроде и дождя нет, но солнца мало, поэтому и впечатление такое, что темно даже днем. Я купила букетик белых хризантем, чтобы возложить к могиле неповторимого поэта Сергея Есенина и мы все пошли по главной аллее. Остановились у могилы Владимира Высоцкого и Влада Листьева, скорбь и боль овладевает сердцем при мысли о таких талантливых, но безвременно ушедших от нас людей. Почему артисты сгорают так быстро? Андрей Миронов, Игорь Тальков и многие артисты, чей прах покоится здесь же. Гидом в этот раз была Антонина Андреевна – жена дяди Саши. Она показала нам то, что раньше мы никогда не видели. Мы вспомнили и Машу Шилову – единственную дочь известного в мире художника. Девочка прожила короткую жизнь и умерла в возрасте восемнадцати лет. И вот мы у могилы Сергея Есенина. И здесь все по-другому, не так, как раньше. Церковь взяла могилу под свою опеку. Стало быть, это подтверждает то, что Есенин не самоубийца. Раз в месяц по воскресеньям здесь проходят есенинские чтения. Поклонники творчества великого поэта приходят сюда, чтобы почтить его память. И они будут приходить сюда, и будут посвящать ему свои стихи и песни. И у меня есть цикл стихов, посвященный Сергею Есенину.
12 ноября.
В Москве, как и в любом другом городе, великое множество исторических мест, которые представляют интерес для гостей столицы. Но я давно хотела попасть на Тверской бульвар. Здесь недавно открыли новый памятник Сергею Есенину. Стоит он чуть дальше памятника Пушкину. Два великих русских поэта, у которых я учусь всю свою жизнь, теперь находятся почти рядом. Сюда, на Тверской бульвар, можно прийти, почтить их память и возложить цветы. Так по воле судьбы сбылась моя заветная мечта. Как бы я хотела проехать по всем местам, связанным с именем Сергея Есенина. В этот же день мы посетили музей изобразительного искусства им. А.С.Пушкина. Здесь представлено множество различных произведений искусства, живопись VII-IIX веков Франции, Италии, Германии и широко представлен античный период. Это было интересно и увлекательно. Мы долго ходили по музею, разглядывая древние экспонаты, сделанные еще до нашей эры. Расписные кувшины, вазы и многое другое – все это произведения мастеров далекого прошлого. А я люблю предметы старины и мне всегда было интересно, как жили люди до того, как появилась современная цивилизация. Углубляясь в далекое прошлое, мы понимаем, что во все века жили талантливые люди, мастера своего дела. Из этого складывались обычаи, традиции нашего народа. Жалко, что сейчас, в современном мире ничего это не ценится. Но у меня сегодняшний день оставил массу впечатлений и запомнился надолго.
13 ноября.
Московский старый Арбат всегда привлекал свое внимание не только москвичей, но и гостей столицы. Арбат – место, где можно увидеть музыкантов, художников и многих других творческих людей. Раньше, когда я была еще ребенком, мы часто ездили в гости к дяде Саше и по Арбату гуляли, но никогда не были в доме Пушкина и вот сегодня мы пришли с целью посетить Дом-музей Александра Сергеевича Пушкина, где поэт с молодой женой Натальей Гончаровой снимали комнату на втором этаже в первые дни после свадьбы. Напротив дома стоит памятник молодоженам. В доме, на втором этаже хранятся их личные вещи, подаренные друзьями на свадьбу. Здесь все сохранено, как было при жизни поэта. Ощущение девятнадцатого века. Словно поэт вышел погулять и скоро вернется. Это хорошо, что у нас в России есть места, где все остается нетронутым, не разрушенные современной рыночной экономикой и сохраняющиеся для будущих поколений. Если в селе Константиново, в доме Сергея Есенина я бывала не раз, то в доме Александра Пушкина я очутилась впервые. Дух пушкинской эпохи охватил мою душу и захотелось хоть на мгновенье оказаться в том времени, когда жил Пушкин. После прошлись по Арбату в Александровский сад до Манежной площади, к Вечному огню. Обошли вокруг храма Василия Блаженного. Вот уж действительно произведение искусства, недаром о нем слагаются поэмы. И в завершении, прошлись по Красной площади. Это был последний свободный день перед юбилеем.
2011 год.
1 марта.
5 часов утра. Снова в поезде. Опять едем с отцом в Москву. На этот раз на юбилей к дяде Саше – старшему брату отца. До девяти часов утра спали. Четыре часа сна не помешали хорошему настроению. После завтрака читали книжку о Екатерине Великой. За окном мелькают горы, деревушки, церкви, в домах топятся печи. Небо голубое, чистое, солнышко светит ярко. Первый день весны, но везде лежит снег. Проехали Пермь, а затем по мосту через заснеженную, покрытую льдом Каму. Баржи застыли в ее водах и ждут навигации. Поезд идет дальше. И снова мелькают домики, лес, поле. Кое-где елочки, покрытые снегом. Но в воздухе пахнет весной.
Поезд летит быстро. Через два часа Киров. Сколько ездим по этому знакомому с детства пути, а ощущения всегда разные.
Книгу П.К.Борзаковского «Императрица Екатерина Вторая Великая» мы дочитали. Немка по происхождению и принявшая православную веру, она была истинной патриоткой России, своей второй Родины.
Поезд все ближе и ближе подъезжал к столице. Вот снова заснеженный лес, а над ним в голубом небе плывут облака. Конечно, летом ездить интереснее, но в этих зимних пейзажах есть своя прелесть, своя красота. Вот скрылась вдалеке стоящая на горе деревня, а за ней березовая роща, утонувшая в снегу. А вот и Киров. Стоянка семнадцать минут. Здесь снега нет, но видно, что на улице холодно.
Уже вечер. Далеко за Уральскими горами остался дом и мама. В разлуке особенно остро чувствуешь нехватку родного человека. До отправления поезда осталось пять минут, прямо как в песне из советских времен. И покатят колеса дальше, застучат по рельсам, и помчится поезд в столицу нашей Родины город Москва. До свидания, Киров, до встречи. Проехали Котельнич, здесь когда-то учился мой отец. Мост через реку Вятка. Наступили сумерки, за окном ничего не видно. Только горящие огни провожают нас до Москвы, желая нам счастливого пути.
2 марта.
Утро. Поезд все ближе приближается к Москве. За окном снова березовая роща, по колено утонувшая в сугробе. За ней деревенька, тоже вся в снегу по крыши домов, и снова лес. Солнышко встает и поднимается, освещая верхушки сосен. Небо над лесом разноцветное, природа еще во власти Снежной Королевы, но весна наступает ей на пятки. Проехали станции: Сильницы, Рязанцево, Балакирево. Поезд «Хабаровск – Москва» приближается к пункту назначения. Солнце совсем поднялось высоко. Едем по Подмосковью. До Москвы осталось ехать полтора часа.
В Москве встретил нас мой двоюродный брат Николай Устюжанинов. Дядя Саша с Антониной Андреевной встретить не смогли по непредвиденным обстоятельствам. От вокзала до дома добирались на метро. Я уже не боюсь ездить на эскалаторе – отцовские уроки дома, в екатеринбургском метро, не прошли даром.
На сей раз Москва встретила нас ярким солнцем весны. На дороге блестели лужи. В Москве я чувствовала себя уверенно и самостоятельно ехала на эскалаторе. Усталости я почти не чувствовала. Мы шли по московским улицам и мою душу переполняло чувство радости.
3 марта.
Сегодня юбилейный день рождения дяди Саши. Ему исполнилось 80 лет. В квартире, по улице 1-я Кузьминская мы с отцом бывали и раньше. Здесь все по прежнему: тихо, спокойно, а за окном гудит столица нашей родины – Москва.
К вечеру приехал младший сын дяди Саши Игорь с женой Ириной и с дочерьми Таней и Катей. Девочки приготовили любимому деду подарок. Они сделали фильм, отражающий всю жизнь деда. Такие фильмы сейчас многие делают, благо возможности позволяют. Да, молодежь сегодня совершенно другая. Она более эрудированная, что ли, не такая, как мы в свое время. Но девочки очень хорошие.
4 марта.
Москва. Отец с дядей Сашей уехали по своим делам, а я весь день просидела дома с Антониной Андреевной. Помогала ей по дому. И больше ничего особенного не происходило. Вечером опять собрались все вместе, благо есть повод – сегодня день рождения дяди Лёни. У них с дядей Сашей разница в десять лет. Юбилей и у того, у другого. Только один живет в Москве, а другой в Кирове. Повидаться хочется со всеми, но это невозможно. А ведь там у сестры Елены растет дочка Маша. Очень хочется ее повидать, пообщаться с ней. А приходится сидеть в московской квартире…
5 марта.
Вчера вечером позвонил Игорь и сказал, что завтра утром поедем в Константиново. Отец с дядей Сашей не хотели ехать, но не стали нас отговаривать. Они думали, что мы с Игорем заранее договорились о поездке, но это не правда. Просто Игорь решил устроить мне сюрприз, сделать подарок на 8 Марта. Он сам проявил инициативу. Утром встали раньше, Игорь приехал в девятом часу утра, мы собрались и отправились в путь. Дорога в Константиново мне уже знакома, только сейчас она покрыта снегом. Сразу родились стихотворные строчки:
Подо льдом Ока уснула
И холмы под снегом спят…
Игорь в Константиново приехал впервые. Жаль вот только, что на дворе месяц март и он не увидит той красоты Есенинского края. Игорь не увидит простирающихся рукавов голубой Оки и солнечных лучей, отражающихся в ней. Но зато мы попали на празднование широкой Масленицы. Катание на лошадях, сжигание соломенного чучела, выступление скоморохов – все это очень увлекательно. А мартовское голубое небо расстилалось над заметенными снегом холмами. Такого Константиново я еще не видела никогда, хотя очень мечтала увидеть Константиново зимой. И вот оно, заснеженное, и спящая Ока подо льдом, безмолвное, и только веселые песни девушек, ехавших на лошадях…
2016 год. «МОСКОВСКИЕ КАНИКУЛЫ».
Москва – город многолюдный. Провинциальному человеку можно легко затеряться в людской толпе. Всюду слышна иностранная речь. Конечно, для москвичей, быть может, это обычная, привычная жизнь, а девочка из провинции смотрит на московские улицы удивленными глазами. Ей все интересно, и в метро по эскалатору она спускается, озираясь по сторонам. А вокруг бегут люди: студенты, туристы и просто прохожие, и каждый спешит по своим делам. Но есть в Москве и очень тихие, уютные улочки. Здесь нет суеты, здесь течет своя, иная, спокойная и размеренная жизнь.
Дворик, где живет дядя Саша, тихий. Из окна его квартиры был виден скверик, перед окном стояло большое дерево – липа. Каждое утро приходила к липе старушка и кормила птиц. Пернатые прилетали рано, рассаживались на ветвях дерева и ждали свой завтрак. А когда старушка не приходила, птицы все равно ее ждали. Они спускались вниз, взволнованно ходили по весенним проталинам, и снова рассаживались на ветвях липы и ждали. Когда все же дожидались, начинали весело щебетать, радуясь тому, что их не забыли. Недаром же говорят, что мы в ответе за тех, кого приручили.
А Константиново действительно меняется. Это естественный процесс, мы не должны забывать свою культуру, свою национальную гордость – поэтов, у которых мы учимся писать, мечтать, любить и просто жить. Константиново – это тот уголок России, куда мне хочется возвращаться еще и еще. И на Есенинском бульваре, у памятника Сергею Есенину, шагающему в свое бессмертие, и на Тверском, возле памятника поэту, недавно поставленного недалеко от памятника его кумира А.С.Пушкина, чувствуется дыхание поэтических строк Сергея Есенина. Константиново для меня, с его покрытыми снегом холмами и уснувшей подо льдом Окой, с весенней распутицей и золотой осенью, подаренной мне в столетний юбилей поэта, с его незабываемым разнотравьем лета, когда я впервые ступила на эту землю, для меня словно колодец с чистой водой, которую пьешь, а пить все равно хочется. Шлепаешь по весенним лужам в такую непогодь, смотришь на знакомые места и узнаешь что-то новое.
Вот дом священника Севастьянова, которого раньше не было. Священник когда-то крестил поэта и венчал его родителей. Фильм «Поэт и пастырь» рассказывает о жизни Есенина, новая экспозиция в доме Кашиной оставляют незабываемые впечатления. Все это знакомо и в то же время неизвестно. Здесь стараются сохранить все в первозданном виде.
В последний день «московских каникул» я вновь побывала на Красной площади. Впервые в жизни побывала в Мавзолее Ленина. Прошлись с отцом вдоль кремлевской стены, остановились у могилы Сталина, утопающей в букетах цветов – значит - Сталина все же почитают. А главное – в этот день, 9 марта, я побывала на Есенинском бульваре. Я не могла не прийти туда, потому что каждая встреча с поэтом, у которого я многому научилась, для меня всегда праздник.
Десять дней я гостила в Москве у своего дяди. Конечно, это не срок для того, чтобы познать всю Москву. Даже то, что тебя интересует, до конца не узнаешь. Сколько раз я приезжаю в столицу, мне никогда не хватает времени, чтобы все посмотреть. Да, еще Москва, почти всегда, встречает меня слякотью, холодным ветром; хмурое, низкое небо давит на плечи. Почему так происходит, я не знаю. Будто я перед Москвой в чем-то провинилась. Московские каникулы закончились. И вот я уже в поезде по дороге домой, пишу под стук вагонных колес. Руки дрожат, буквы прыгают, перескакивая с одной строчки на другую. Поезд увозил меня от Москвы все дальше и дальше. Но эта очередная встреча с городом и новая поездка в село Константиново, вновь состоявшаяся благодаря брату Игорю, останутся в моей памяти навсегда. Хотя в Константиново опять не повезло с погодой. То ли снег с дождем, то ли дождь со снегом – не поймешь. Но воздух есенинской эпохи все же присутствовал, никуда он не делся, и я вдыхала его полной грудью, впитывая в себя все новое, все изменения, которые произошли в селе.
Когда я уезжала, над Москвой выглянуло солнышко, улыбнулось мне вслед, словно говоря: «Уезжаешь, а зря, я могло бы тебя побаловать». Но время бежит неумолимо и нужно возвращаться домой. У вагона поезда я попрощалась с гостеприимной Москвой, с братом и с его супругой Ириной, а проводница Оксана пригласила нас с папой в вагон. Солнышко все улыбалось, прощалось с нами, говорило: «До свиданья, до свиданья, приезжайте к нам еще». Поезд тронулся, застучали колеса, в купе было тепло и уютно. Обстановка располагала к отдыху, но мысли путались, я прокручивала в голове все московские события: и Константиново, и Третьяковку, и все остальное.
Везет меня поезд по Уральской земле, позади остались Арзамас, Яноул, Сарапул, Казань и многие другие города. Скоро Екатеринбург, а Москва и ее тихий дворик, старушка, кормящая птиц, запомнится мне надолго, и я с нетерпением буду ждать встречи с той землей, где мне бывает хорошо.
Так закончилась моя поездка в Москву, мои «московские каникулы».
ОТ АВТОРА
И.В.Гете в свое время сказал: «Если хочешь лучше узнать поэта, побывай у него на родине».
Впервые на родине Сергея Есенина, в селе Константиново, я побывала в июле 1988 года. Я была буквально покорена красотой этих мест. То лето оставило яркий след в моей душе. Ока с ее голубой прохладой, плывущие облака, отражающиеся в этой реке и воздух, весь пропитанный поэзией великого поэта.
Но тогда, двадцать лет назад, не было такого пристального внимания к этому селу, как сейчас. Школы, где учился Сергей Есенин, не было. Церковь стояла разрушена и не работала, лишь рыжая лошадка «Зорька» паслась возле ее стен. И все же обстановка располагала к написанию стихов.
К 100-летию поэта все восстановили. Мне посчастливилось побывать на этом большом празднике. Невозможно забыть эту золотую осень и все, что с ней связано.
Константиново – это наше все. Как уберечь его от хаоса и беспредела? Как не допустить разрушения этой поэтической красоты. Константиново – наша гордость, как Пушкинский дом на Арбате, как Лермонтовские Тарханы и многое другое, без чего просто не мыслишь России.
Поездка в село Константиново. 1988 год.
ЕСЕНИНСКАЯ ОСЕНЬ
Стучат в окно дожди осенние,
Холодные дожди в окно стучат,
Скорбит земля сегодня по Есенину,
И люди по Есенину скорбят.
Березы плачут, белые березы,
Грустит рябина, наклонясь к траве,
Дождинки, словно горестные слезы
Стекают ручейками по листве.
И рожь скорбит, склонив к земле колосья,
Тальянка плачет где-то за бугром,
Скорбит земля, Есенинская осень
На землю падает дождем.
Октябрь 1982 г.
БЕРЕЗА
Береза, белая береза,
Средь стройных сосен на горе.
Грохочут над тобою грозы,
И бьют дождинки в сентябре.
Метет метель зимою лютой,
Снежинки белые летят,
Но кажется, что лебедь будто
Крылом касается тебя.
Ты в подвенечном белом платье
На берегу реки стоишь.
И в твоем нежном милом взгляде
Сквозит божественная тишь.
И за девичью твою скромность,
За бриллиант листвы весенней,
За величавость и за гордость
Тебя люблю я, как Есенин.
1982 г.
К ПОРТРЕТУ ЕСЕНИНА
Взволнованно и молодо
Любовь свою неся,
И словно зачарованно
Ты смотришь на меня.
Мерцают звезды летние
Над голубой рекой,
А свет твоей поэзии
Не гаснет над землей.
Мой светло-русый юноша
Да с искоркой в глазах,
Живет твоя поэзия
В рязанских тех полях.
Живет твоя поэзия,
Дыша твоим теплом,
И чуткая и нежная,
В душе горит огнем.
1983 г.
ЕСЕНИНСКИЕ БЕРЕЗЫ
Снежинки кружат над землею,
Узоры рисует мороз.
Любуясь такой красотою,
Красою белых берез.
А летом в травушках мягких
Зелёный крутой косогор.
У речки голубоглазой
Сберётся девичий хор.
Почудятся средь березок
Есенинские шаги.
Как-будто он с косогора
Читает свои стихи.
Есенинские березы
Подруги алой зари.
Грохочут над ними грозы
И песнь им поют соловьи.
1987 г.
Ответ Маяковскому
Нет, Маяковский,
Есенин – не пропойца
и не кофейная гуща
в кружке на столе.
Просто вы друг друга
не поняли, вместе живя
на одной земле.
Ох, Маяковский,
я могу и поспорить,
и поспорить с вами
вполне всерьез,
Что без Есенина
жить не стоит
что без него -
как весна без гроз.
Вы же
тысячу раз не правы!
он нисколько
не хуже вас!
Зависть Ваша
к есенинской славе
чести и силы
вам не придаст.
И вам придется,
придется поверить
в то, что он был
слишком уязвим
Легендарный поэт Есенин
был и остался
народом любим.
1987-88 гг.
От автора.
Дети – самая благодарная публика. Они умеют слушать, надо только суметь их заинтересовать, подобрать к их сердцам свой «золотой ключик». Когда общаешься с детьми, то заряжаешься такой огромной энергией и фантазией, что незаметно входишь в их круг, и дети становятся твоими друзьями. Каждое слово, каждая фраза, сказанная ребёнком, может лечь в основу стихотворения или целого рассказа.
Дети – это мои помощники. Без них сложно написать что-либо на детскую тему, никто не расскажет вам, что же волнует их души, что интересно маленькому человечку, кроме него самого.
Все дети очень талантливы. Надо лишь этот талант вовремя разглядеть и развить. Одни поют, другие танцуют, а есть такие, которые не выпускают из своих рук карандаш. Эти дети мечтают стать известными художниками. Тут детская фантазия не знает границ. Смотришь на детский рисунок и удивляешься этой искренней непосредственности.
Они перенимают многое у взрослых, учатся у своих родителей, воспитателей, учителей. Можно провести параллель между родителями и ребёнком, между бабушкой и внуком, между прадедом и правнучкой.
Хорошо, что дети тянутся к большому искусству, выражая себя в творчестве. Детские рисунки вдохновляют и меня на написание новых стихов для детей. Этот сборник я посвящаю детям, которые любят рисовать. Виктория Перминова.
ДЕТСТВО
Вернуться бы в детство хоть на полчаса,
Где в речку загляделись небеса,
И по росе пройти бы босиком,
Собрать букет ромашек под окном.
Ах, как бы в наше детство заглянуть,
Хоть на мгновенье бы его вернуть,
Припасть щекою к голубому льну,
Найти свою заветную мечту…
УТРО С ПУШКИНЫМ
Себе я кофе наливаю,
Коту – тарелочку ухи,
Погромче радио включаю
И слышу Пушкина стихи.
Со мною снова Лукоморье –
Мурлычет песнь учёный кот,
Плывёт лебедушка по взморью
И злого коршуна клюёт.
Промчались годы незаметно,
Как птицы в облаках паря
Опять ко мне приходит детство,
С ним – тридцать три богатыря.
Язык волшебных сказок ярок
У повестей и у поэм.
Каким прекрасным был подарок
Детишкам, да и взрослым всем.
Простыми русскими словами
Научат сказки детвору
Любить природу, папу с мамой,
Научат правде и добру.
ВДОХНОВЕНИЕ
Я рисую своей тёте
Вдохновенье на стихи.
Если вы его поймёте –
То рисунки не плохи!
Я пока ещё ребёнок,
Мне всего-то восемь лет.
Вдохновенье, как котёнок,
Гладит лапкой мой сюжет.
А букет ромашек в вазе –
Это маленький сюрприз.
Смотрит ярким жёлтым глазом
На девичий мой каприз.
Не завянет на бумаге
Нарисованный букет,
Проживёт он и без влаги
Между яблок и конфет!
Улыбнулось вдохновенье,
Радость праздника даря.
Родилось стихотворенье
Как июньская заря.
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ
Рождественская ночь,
Она такая звёздная
И светом озарённая
И волшебства полна.
Рождественская ночь
В любви новорождённая
И песней колыбельною
Взлелеяна она.
СКАЗКА
Как-то в лес вселилась сказка,
И серебряною краской
Всё вокруг украсил Дед,
Оставляя санный след.
Мчится тройка с бубенцами,
И летят, как вихорь, сани,
Колокольчики – динь-дон –
Всюду слышен перезвон.
Вот берёзки дружно встали,
Все в серебряной вуали,
С голубым отливом ель
Так же замела метель.
А у сосен на макушке
Заблестели завитушки,
Затаил зелёный бор
На ветвях резных узор.
Дед Мороз не зря старался,
Каждый день в санях катался,
Сказки нет без волшебства.
Лес оделся в кружева.
СНЕГУРОЧКА
Жила-была на свете
Снегурочка одна.
Холодный зимний ветер
Ей песни пел всегда.
И вьюга завывала,
Метелица мела,
Пуховым одеялом
Стелилась на поля.
Мороз был верным другом,
Её не обижал.
И по лесной округе
В своих санях катал.
И белым ожерельем
Посеребрив всю даль,
Речушки голубые
Он одевал в хрусталь.
Снегурочки добрее
В том не было лесу.
Любила канареек.
И волка, и лису.
Была она красивой,
Проста была, скромна,
И самой справедливой
Для всех зверей она.
Снегурочку любили
Не за её красу
И очень дружно жили
В своём родном лесу.
Но вот однажды рысью
Вдруг всадник прискакал –
Снегурочкино сердце
Красой очаровал.
Он нежными словами
Ей сердце согревал,
Горячими речами
Её околдовал.
А белый снег кружился,
Но от тепла любви
Снегурка превратилась
В весенние ручьи.
В СНЕЖКИ
Как рады девочки зиме,
Как рады и мальчишки.
В снежки играют во дворе
И позабыли книжки.
Комочек слепят и другой,
И друг от друга прячутся,
Вот надо бы идти домой,
А они дурачатся.
А книжки брошены в сугроб,
Там сделана засада.
Блестит на солнышке снежок –
Зиме ребята рады.
СНЕГОВИК
На дворе белым-бело,
Много снега намело,
И катать комочки снега
Было детям тяжело.
Мы слепили снеговик,
И могучий грузовик
Поливал его водой.
Снеговик стал ледяной.
В шляпе модной из ведра
Красовался средь двора,
Во весь рот он улыбался
И ребятам похвалялся:
«Я весёлый снеговик,
Я к зиме уже привык
И морозов не боюсь,
С вами с горки прокачусь.
Снеговик я озорной
Не соскучитесь со мной».
ЛЕСНАЯ БАРЫНЯ
Над землёю снег кружил,
С ребятишками дружил.
То ль на санках, то ль на лыжах
Кто-то тропку проложил.
То по лесу Дед Мороз
Вновь решил проделать кросс
И на ёлочные лапы
Снега белого натрёс.
Стала ёлочка нарядной,
Заблестела бахромой.
Мы её из леса с папой
Не решились брать домой.
Мы повесили игрушки
Для лисичек и зайчат.
Возле ёлочки зверушки
Хоровод водить хотят.
Эта барыня лесная
Соберёт вокруг друзей,
Красота её земная
Вновь порадует зверей.
ГОСТЬЯ
Серебристый кружит хоровод
И метелица песни поёт,
В доме ёлочку ждёт детвора,
Наряжать эту гостью пора.
Будет ёлочка наша стоять,
Огоньками цветными сиять,
Мы поставим её у окна,
Будет самой нарядной она.
Дети ёлочке песни споют,
Хоровод для неё заведут,
Будет гостья лесная стоять,
Колкой лапкой зелёной махать.
Мы повесим на ёлку шары,
Любит ёлочка смех детворы,
Разноцветным украсим дождём,
Лучше ёлочки мы не найдём.
Дед Мороз, ты чуть-чуть поспеши,
Ждут подарков твоих малыши,
На красавицу нашу взгляни
И зажги поскорее огни.
СЮРПРИЗ
Была хорошая погода,
Сентябрь, но было так тепло,
Сюрприз преподнесла природа
И бабье лето унесло.
Два дня шёл дождь, стучал по крышам,
И жалко лето мне до слёз,
Подкрался поступью неслышной
Внезапно Дедушка Мороз.
И утром снег насыпал всюду
На лапы елей серебро,
Узоры сказочного чуда
Вплетая в кружево хитро.
СНЕЖИНКА
«Как получаются поэты?», -
Вопрос сестрёнка задаёт,
Прошло оранжевое лето
И скоро, скоро Новый Год.
Снежинка села на ладошку,
Согрелась, больше её нет,
Растаяла снежинка-крошка
Оставив только мокрый след.
Снежинка белая, резная,
А вон летит ещё одна,
Снежинки разные бывают,
Распорядилась так зима.
Снежинка в воздухе летает,
Ведя со мною разговор.
О детстве мне напоминает
Её таинственный узор.
ДИНОЗАВРЫ
«Жили-были динозавры
Десять тысяч лет назад,
И в своих любимых Таврах
Не видали снегопад.
Жили в море и на суше,
Там где пальмы и жара», -
Фантазирует Андрюша,
Для него это игра.
- И сугробов не видали
Десять тысяч лет назад,
Никогда не одевали
Ёлку в праздничный наряд.
Динозавры, крокодилы,
Обезьяны, бегемот
Хороводов не водили
Возле ёлки в Новый Год.
Жили-были динозавры
Там, где пальмы и песок,
Охраняли свои Тавры,
Свой уютный уголок.
ПРО МИШКУ
Мишка крепко спал в берлоге,
Лапу толстую сосал.
Угостили пчёлки мёдом,
Чтоб до лета не скучал.
Но услышал шум и крики
Возле дома своего:
«Что такое? Что случилось?
Не пойму я ничего!»
Он спросонок не дослушал,
Ничего не разобрал.
Вылез Мишка из берлоги,
Встал и громко зарычал.
А сороки-белобоки
Прыг – и около берлоги:
- Мишка! Мишка! Не рычи!
Новый год уже в пути!
- Что такое Новый год?
Ничего он не поймёт:
- Как же, Мишка, ты не знал?
Ёлку ты не наряжал?
И фонарики не вешал?
В хоровод вставай, не мешкай!
Детвора тебя простит
И конфеткой угостит.
ЕСЛИ ЁЛКА НЕ ПРИДЁТ
Возле ёлки в новый год
Водят дети хоровод,
Но а как без хоровода,
Вдруг обидится природа,
Ёлка в гости не придёт,
Огоньки нам не зажжёт.
Не подарит праздник детям,
Скучно будет жить на свете.
Если ёлка не придёт,
Не наступит Новый Год.
Ни подарков, ни игрушек,
Ярких, праздничных хлопушек.
И не будет волшебства
Накануне Рождества.
Не вернётся к нам апрель,
Не закапает капель,
Будут старыми мечты,
Не распустятся цветы,
И сирень не зацветёт,
Море нас не позовёт.
Как же жить тогда мы станем,
Неужели с годом старым?
Пусть приходит Новый Год,
Надо двигаться вперёд.
ДЯТЕЛ
Дятел белочку любил,
Новый домик мастерил.
Будет белка жить в дупле
И в уюте и в тепле.
Не страшит её мороз,
Ёжик ей грибы принёс.
Ягодки – в корзинке,
Яблочки – на спинке.
Дятел целый день работал,
Проявлял свою заботу
О своей соседке,
Что бывает редко.
Не любил коврижки,
Брал у Мишки шишки,
Приносил орехи
В беличье дупло,
И зимою белке
Было в нём тепло.
СНЕГИРЬ
Снегирь – общительная птица,
Она морозов не боится.
Все птицы улетят на юг,
А вот снегирь, как верный друг,
Остался дома зимовать
И холода переживать.
Снегирь как яблоко на ветке,
И для него не нужно клетки,
Сидит и песенку поёт
Рябину красную клюёт.
Снегирь – доверчивая птица,
Зимою белый снег кружится
И трудно птицам корм искать
Должны мы птицам помогать.
ЁЛКА
Во дворе прощальными огнями
Новогодняя ёлка горит.
Как же долго была она с нами,
А теперь, волнуясь, говорит:
- До свиданья, до новой встречи
Не грустите, прошу, без меня.
Просто верьте, наступит тот вечер,
Я вернусь к вам, огнями маня.
И луна, над лесом сияя,
Осветила праздничный наряд.
Ёлка, веткой прощально качая,
Опустила задумчивый взгляд.
Не хотелось ей расставаться
С шумным праздником и детворой.
Ей хотелось ещё задержаться,
Наблюдать за ребячьей игрой.
Но весна наступала на пятки,
Согревая своим нас теплом,
И никто не играл уже в прятки
В снежном доме под нашим окном.
Зайцы белые в лес убежали,
Волки свой приглушили басок.
И снежинки в ажурной вуали
Танцевали прощальный вальсок.
Тает домик под солнечной лаской,
Завершились весёлые дни.
Всё прошло, и закончилась сказка
Вновь до следующей зимы.
ВЕСНА
Куда исчезают сугробы,
Когда наступает весна?
Она возвращается, чтобы
Нам было чуть-чуть не до сна.
Чтоб весело птицы запели
И с гор побежали ручьи,
Стихают шальные метели
И вновь прилетают грачи.
Весна распахнула объятья -
И солнце всё ярче, смелей,
И яблони в новеньких платьях
Становятся снега белей.
И словно бы не было зимних
Буранов и белых снегов,
И самых холодных и длинных,
Задумчивых вечеров.
Куда исчезают сугробы,
Когда наступает весна?
Она возвращается, чтобы
В природе была новизна.
ВЕСЕННЕЕ
Набухают почки на берёзах,
Снег растаял, и журчат ручьи.
Розовый рассвет в весёлых росах
Песнею встречают соловьи.
Освещает солнышко тропинку,
По которой в рощу мы идём.
Светлые, прозрачные росинки
Из стволов берёзовых мы пьём.
ВЕСНА СИНЕОКАЯ
Весна с весёлою улыбкой
Солнце выкатила вновь,
С ветерком прохлады зыбкой,
Растопив громады льдов.
Заиграли на берёзках
Золотистые лучи.
С важным видом строят гнёзда
Прилетевшие грачи.
И бежит по горным стокам,
Просыпаясь ото сна,
Вновь поит прозрачным соком
Синеокая весна.
ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ
Весеннее небо синее.
Воздушные облака
Летят, как лошадки сивые
Куда-то издалека.
Откуда летят – не знаю,
Куда они держат путь,
А солнечный лучик, играя,
Щенку согревает грудь.
Спустилось пониже облачко,
До самой макушки сосны,
И стали мы ближе к солнышку
За долгие дни зимы.
Видны на снегу проталинки,
И солнышко ярче днём,
Игривый щеночек маленький
От счастья виляет хвостом.
МАТВЕЙКИНА ВЕСНА
Осень, лето и зима
Все прошли вокруг меня,
Постучалась в дверь весна
И теперь мне не до сна.
Солнце рыжее с небес
Осветило сонный лес,
И весёлый птичий хор
Разбудил зелёный бор.
КАРАНДАШ
Я волшебный карандаш,
Нарисую я пейзаж:
Речку, луг, цветы и дом,
И скамейку под окном.
На скамеечке ребят,
А над речкою закат.
За рекой вершины гор –
Милой Родины простор.
КОРАБЛИК
Бабушка с дедушкой с внуком гуляют,
Внуку кораблик в ручей запускают.
Маленький, лёгкий кораблик бумажный
Вдаль по ручью уплывает отважно.
Вешние воды кораблик качают,
Бабушка с внуком его догоняют.
Дедушка тоже бежит вдоль ручья,
Дедушка с внуком большие друзья.
Белый кораблик спешит в океан,
Множество новых узнает он стран.
АПРЕЛЬ
Краски новые взял апрель,
Видно были на то причины.
Выбрал лучшую акварель
И решил рисовать картины.
На развёрнутый белый лист
Аккуратно штрихи наводит.
Синей кисточкой сверху вниз
Словно музыку он выводит.
Зазвенела кругом капель,
Заиграла смычком на скрипке,
Разрумянившийся апрель
Приглашает на вальс с улыбкой.
Кружит голову карусель
И подснежники дарит часто.
Над Россией парит апрель,
И рисует художник счастье.
ПАСХА
Солнце весело смеялось,
Это пасха приближалась.
По лесным тропинкам
Вновь брела весна.
Снег сошёл, земля открылась,
И под дождиком умылась
Напиталась влагой
Снежною она.
Собрались мы всей семьёю,
Нашей дружною семьёю.
На столе лежали
В блюдце калачи.
Мы раскрашивали сами
Яйца все карандашами,
Помогали маме
Стряпать куличи.
А у бабушки Варвары
Куличи лежали парой,
Одинаковые, словно близнецы.
С калачами-куличами
Пасху дружно отмечали,
И сказала мама,
Что мы молодцы!
АЛЁНКА
Подоила мама вечером Бурёнку,
Напоила дочку тёплым молоком
И как будто сразу выросла Алёнка,
Я б её сравнила с полевым цветком.
На щеках румянец алый разыгрался,
Русская красавица доброты полна,
Ей рассвет апрельский мило улыбался,
Заплетала косы юная весна.
ЛЕТО ЗОВЁТ
Я хочу, чтоб солнце вам сияло,
Чтоб всегда синели небеса,
Чтоб счастливым ваше детство стало
И звенели ваши голоса.
Наконец отложены все книжки,
И закончился учебный год.
Вас, мои девчонки и мальчишки,
Васильковое лето зовёт.
ЛЕТНИЙ ЗАКАТ
Горящее солнце слепило глаза,
Цветная полоска над речкой легла.
А дождик грибной поливает кусты,
Возьму я у лета красок взаймы.
И нарисую весёлый закат,
Головки цветов закрылись и спят.
А ночи июньские так коротки,
И где-то за речкой поют соловьи.
БЕРЁЗКА
Была зима, снега блестели,
Сугробы были до небес.
Пришла весна – снега осели,
Зазеленел под солнцем лес.
В накидке белоснежной слива,
И яблони набрали цвет.
Вы полюбуйтесь, как красиво!
В природе лучше чуда нет.
Берёзка соком нас поила,
Что значило приход весны.
К берёзке лето заспешило
В зелёном платье новизны.
Зимой берёзке лето снилось,
Трава зелёная в лугах.
И, отражаясь в речке синей,
Качалась радуга в волнах.
Она по солнышку скучала,
По звонким трелям соловьёв.
Берёзка лето ожидала
Среди серебряных снегов.
ХУДОЖНИК
Маленький художник рисовал везде:
На оконных рамах, письменном столе,
И на стенах тоже рисовал мой сын,
Дом наш был подобен выставке картин.
Новенькие краски и карандаши,
Мебель всю раскрасил Андрюша от души.
Мелом на асфальте дома он рисовал,
О больших художниках мой сынок не знал.
Маленький художник рисовал везде:
На оконных рамах, папином столе.
Подрастёт Андрюша и, может быть,
Вполне знатным живописцем будет он в стране.
МУРКИНО ЛЕТО
Кошка Мурка в новой юбке
И шикарной мягкой шубке
Вышла из дому гулять
И друзей себе искать.
Дом у кошки в два окна,
Заскучала в нём она,
Плохо кошке быть одной
Летом, осенью, весной
И зимою в холода
Одиноко ей всегда.
Как же так произошло?
Почему ей не везло?
Симпатичная такая
Кошка Мурка заводная:
Белый бантик, хвост трубой,
Взгляд, зовущий за собой…
А друзей у кошки нет.
Летний солнечный рассвет
Заглянул в её окошко
И обрадовалась кошка.
Белка рядышком жила,
В гости Мурку позвала.
- Заходи к нам в дом, соседка,
Мы встречаемся так редко!
Я оладьев напекла
И орехов собрала.
Постучался в двери зайка
Со своею балалайкой.
Даже мишка с барабаном
Прибежал из леса рано.
Возле новеньких дверей
Белка собрала друзей.
Кошке стало интересно,
В звуках красок мир чудесный,
Лето жаркое цветёт,
Вышел к Мурке модный кот.
Мурка смотрит на рассвет,
И счастливей кошки нет.
ПЕРВАЯ ПРОГУЛКА
Утки плавают по речке,
Мама учит их нырять.
Расплываются колечки:
Раз, два, три, четыре, пять.
Это первая прогулка,
Как бы их не потерять,
Беспокойство Мамы Утки
Можно каждому понять.
Все утята к нам подплыли,
Мы старались не дышать,
Мы их хлебушком кормили:
Раз, два, три, четыре, пять.
«Кря-кря-кря», - несётся громко,
- Мама кличет их опять.
И запомнится надолго:
Раз, два, три, четыре, пять.
ОДУВАНЧИК
Вырос у дороги одуванчик
Беленький, как выпавший снежок,
И накинул лёгкий сарафанчик,
Чтобы не был голым стебелёк.
У цветка – ни запаха, ни вкуса,
Красоты, пожалуй, тоже нет,
Но его пушинки, словно бусы,
Скромно излучающие свет.
Налетит на белый одуванчик
Тучка, поколеблет ветерок,
Разлетится белый сарафанчик
И оставит голым стебелёк.
Разлетятся белые пушинки,
Понесёт их ветром посильней,
Словно в ясный зимний день снежинки
Или пух с цветущих тополей.
РОМАШКА
Расцвела у дома
Жёлтая ромашка,
С запахом медовым
Рядом с белой кашкой.
Золотая пчёлка
На ромашку села,
И собрав нектара
Дальше полетела.
Отдохнула пташка,
Напилась нектара,
Без неё ромашке
Очень грустно стало.
Не грусти, ромашка,
Улыбайся солнцу,
Полетает пташка
И к тебе вернётся.
ВЕСЁЛЫЙ ОСТРОВ
Как люблю я лошадей,
Мне бы вырасти скорей,
Села я б тогда в седло
И поехала в село
К бабушке любимой,
Самой доброй, милой.
И за чаем с дедом
Завела беседу,
Про далёкие моря,
Корабли и якоря,
Про чудесный остров
Рассказать мне просто.
Там живут мартышки
И жуют коврижки,
Спелые бананы
Любят обезьяны,
Там жирафы и слоны
Очень удивительны.
Любим с дедом мы мечтать,
В небе звёздочки считать,
Пусть мала я ростом,
На весёлый остров,
Если очень захочу,
Непременно полечу.
Люблю природу русскую,
Во всей красе люблю;
Тропинку в поле узкую
И алую зарю.
Люблю метель февральскую,
Январский снегопад,
Люблю грозу я майскую,
Люблю цветущий сад.
Люблю снега пушистые
И пенье птиц люблю,
Черемуху душистую
И тополя в пуху.
Люблю дожди осенние,
Кружащий листопад,
Разливы рек весенние
И летний звездопад.
Улыбку лета жаркую,
Рассветы над рекой,
Люблю природу яркую,
Люблю мой край родной.
Редакция
РЕКЛАМНАЯ СЛУЖБА
Берёзовский
Россия, 623700, Свердловская обл.,
г. Берёзовский, ул. Театральная, д. 3, подъезд 3-й, оф. 80.
E-mail: rek@zg66.ru
Тел/WA: +7 904 98-233-61
Тел/WA: +7 904 98-00-250
Тел/WA: +7 904 980-66-22