Для 33-летней Надежды Ждановой это были самые тяжелые поиски. Трое суток фактически без сна, когда все силы десятков человек устремлены к одной цели – найти маленького мальчика Далера Бобиева, чей портрет в те дни не видел только тот, кто совсем не пользуется интернетом.
Когда Далер был найден, и Надежда узнала об этом, она не плакала – выла. Но через несколько месяцев, на премьерном показе фильма «Найден. Жив», который был снят об отряде и рассказал историю тех страшных поисков, у нее, одной из главных его героинь, слёз уже не было.
Это рассказ очень сильной женщины. Ее история – и пример, и мотивация, и повод в очередной раз удивиться силе человеческого духа.
Надежда Жданова:
Потребность помогать людям
– Для меня единственная проблема в жизни – не умею жить для себя. Всегда помогала семье, сестрам, ухаживала за дядей, воспитывала племянников. Не могу пройти мимо беды. Я всегда много отдавала людям, у меня как будто есть в этом потребность.
В одно время мои близкие устали от этой моей заботы, они говорили: «Всё хорошо, Надя, отстань». Пыталась себя тормозить, твердила: опомнись, позаботься о себе. Но потребность никуда не делась. Когда я вступила в отряд, то внимание и заботу переключила на посторонних, на тех, кому действительно нужна помощь, кто благодарен за мой вклад, ту энергию, которую я отдаю. Там я закрываю свои потребности.
Я второй год в отряде. Так вышло, что очень быстро стала старшим координатором, вызвала доверие. С утра у меня работа, а после 18 часов я готова присоединиться к поискам в любой день, если нет важных дел. Даже если не смогла выехать, то всегда на связи. Можно сказать, в отряде я так или иначе присутствую каждый день.
Для меня очень ценна человеческая жизнь. Когда убегает сложный подросток, я понимаю, каково ему, я сама была таким подростком. И так с каждой историей – я понимаю боль людей, потому что сама прожила немало боли. Меня всегда окружали добрые люди, которые мне помогали, и я чувствую, что тоже могу сейчас помогать.
Бесспорно, самая тяжелая история для меня, которая резанула по сердцу – история с Далером. Самый тяжелый поиск; я была в нем старшим координатором. Во-первых, я трепетно отношусь к детям. Во-вторых, было тяжело физически – работала днем, потом почти всю ночь на связи, когда стекается море информации, когда телефон раскаляется. Эти трое суток спала пару часов в день – от недосыпа и усталости режет глаза, давит голову, и в итоге ты получаешь такой результат страшный. Когда я узнала, я так орала… Дала выход эмоциям. Честно просила окружающих, чтобы меня никто не трогал пару дней.
С того дня я не обсуждала эту историю, за судьбой матери Далера не следила. Не читаю новости специально, если что-то слышу, например, от коллег, то в разговоры не вступаю.
Фильм* мы (отряд «Прорыв» – прим. ред.) видели еще до премьеры. Многие говорили, что будут реветь, но я знала, что не буду. Все, что показано в фильме – наша обыденность. Считаю, что мы вписали свое имя в историю Свердловской области, я абсолютно горда этим: в городе-миллионнике обратили внимание на маленький отряд. Я, которая будучи маленькой девочкой пасла коров на поле, чтобы прокормить семью, попала в кино! Для меня это победа и значимое событие. А еще фильм-исповедь, призванный приоткрыть изнанку работы волонтеров, которая, безусловно, не для всех. Нужно понимать, что профдеформация неизбежна – со временем ты черствеешь. Первое время я все время крутила истории в голове, а сейчас этого нет.
И еще я поняла: мы выходим на поиски чтобы помочь не тому, кто пропал, а тем, кто его ищет. Их боль более понятна. Ни один человек (кроме потерявшихся в лесу) не говорит поисковикам «спасибо». Трудные подростки в принципе не рады, потому что их отрывают от вольной жизни. Пропавшим я сочувствую меньше, чем родственникам, потому что я была на той стороне баррикад, сама это проживала.
Вынужденная быть сильной с детства
Я выросла в поселке недалеко от Первоуральска, была старшей из трех сестер. Работала с 13 лет – с тех пор, как мой папа умер, а мама не бросила пить, нужно было выживать. Родители пропили квартиру, продав ее черным риелторам, а мы переехали в дом к бабушке. Было сложно. Мне пришлось лишить маму родительских прав на младшую сестру. Свой первый паспорт я получила в 18 лет, после 9 класса меня даже не принимали на учебу. Спасибо родителям друзей и моему дяде (у папы был брат-близнец), они много в меня вкладывали. Моей целью было куда-то вырваться, показать пример сестрам.
С Димой нас познакомила будущая свекровь. Мне было 20, я училась заочно и работала на двух работах – в строительном магазине и в киоске на небольшой железнодорожной станции. В одно из ночных дежурств в морозную ночь ко мне в киоск постучалась женщина – она проехала свою остановку на электричке. Я ее впустила, налила чаю, дала позвонить родным – у нее сел телефон. Она позвонила родственникам, и те ее забрали. Казалось бы, конец истории. Но через какое-то время Татьяна, так звали ту женщину, меня нашла – захотела поблагодарить. Мы встретились, попили кофе, она рассказала свою историю и говорит: «Давай я тебя с сыном познакомлю». Я отказалась – было не до знакомств.
Но она все-таки под каким-то предлогом устроила нам встречу, сообщив, что ее сын приедет и подкинет меня с работы до дома. Выхожу из магазина – стоит, большой такой, в черных очках и кожаной куртке. Он был молчалив, а я проболтала всю дорогу. Доехала до дома и думаю: нет, не моё. Потом Татьяна звонила, звала в гости, я отказалась. А еще через какое-то время, когда я копалась в огороде, позвонил сам Дима: «Едем в кафе, заеду за тобой через 40 минут». Не сказать, что он особенно впечатлил меня на том свидании, на которое я так экстренно собиралась, но постепенно общение завязалось, и мы стали узнавать друг друга. Дима оказался добрым, отзывчивым человеком.
Мы начали жить вместе. Сначала жили у свекрови в Первоуральске, а Дима ездил на работу в Екатеринбург – он потомственный заводчанин. Потом мы решили снять квартиру. Я сначала окончила училище, потом пошла на заочку в СИНХ. Но в семье моей белой полосы не наступало: умерла бабушка, а потом пьяная мама сожгла дом, где она жила со средней сестрой. Я решала проблемы с жильем, помогала сестрам. Когда тяжело заболел мой дядя, ухаживала за ним, потом похоронила. Мой муж не понимал, почему я столько сил отдаю сестрам, маме, были конфликты по этому поводу. А я считаю, что родителей не выбирают, это святое. Сейчас у обеих сестер есть по квартире (младшей дали как сироте, мама живет с ней), у меня пять племянников.
Моя свекровь, хоть нас с Димой и познакомила, потом отговаривала меня от замужества: «Он не сахар, а ты хорошая девочка, намучаешься с ним». Но я привыкла принимать решения самостоятельно. В 2013 году мы поженились, в этом году отметили 10-летний юбилей со дня свадьбы. Я устроилась торговым представителем, потом работала в офисе менеджером оптовых продаж. Муж работал сварщиком на разных предприятиях. Взяли ипотеку. В общем, мы были среднестатистической семьей, разве что без детей – у меня обнаружились проблемы со здоровьем.
К «Прорыву» привёл пропавший муж
Проблемы у нас в семье начались в 2017 году. Я стала понимать, что муж меняется. Человек словно начал делиться на нормального и не очень. Сначала стал гулять из дома, мог не прийти ночевать, постоянно ездил куда-то. Мог обрезать джинсы – в общем, вел себя как невменяемый подросток. В это время он быстро ходил, быстро говорил, его мысли скакали с одной на другую. Я ничего не понимала, жизнь превратилась в ад, невозможно было строить планы. Но это, как оказалось, была лишь первая стадия. За ней резко наступало депрессивное состояние, когда он лежал сутками дома, мог выпивать. Это снова порождало конфликты; я склонялась к тому, что муж употребляет наркотики.
Если кратко, год разделился на три части: активная (маниакальная), депрессивная и нормальная фазы. Не сразу, но мы пришли к психиатрической клинике, куда он стал ложиться в самые острые периоды. Свекровь сказала, что в молодости у сына был подобный случай, и он уже лежал в психушке; сказала: «Он больной». Но я не хотела ставить на муже крест, мне очень нужно было понять, что с ним происходит.
С «Прорывом» я познакомилась в 2020 году. Муж позвонил мне (он был с кнопочным телефоном тогда) и сказал, что уехал в Пермь. Связь прервалась. Я написала в отряд: «Помогите найти», но долго искать не пришлось: через три дня он вернулся сам. Мы снова закрыли его в клинику. Я планировала разводиться, но и бросить не могла, понимала, что ему никто не поможет, кроме меня.
Вышел из клиники – и через полгода снова кризис. На этот раз муж решил уехать в Москву, позвонил уже из поезда. Я поехала в полицию, позвонила в «Прорыв». Потом мне сообщают – в Удмуртии, на станции Балезино, его сняли с поезда (поругался с проводницей) и забрали в линейное отделение полиции. Звонят мне: «Вы ищете мужа? Приезжайте, он у нас». А это 700 километров.
Наталья с Колей (руководители отряда «Прорыв» – прим. ред.) откликнулись, и мы выехали в ночь. Для меня была честь познакомиться с такими людьми – людьми, которые поехали с тобой в такую даль, да еще и «за психом».
Мы забрали мужа и выехали обратно. В дороге он вел себя неадекватно, в районе Перми потребовал остановить машину и пошел по трассе. Мы вызвали 112, наряд забрал его и отвез в Пермскую психиатрическую больницу, где муж встретил 2022 год. К слову: в Перми совсем иначе оказывается психиатрическая помощь; у нас в области в основном не лечат, а выводят из острых состояний, превращая в овощей.
После той пермской поездки я вступила в отряд «Прорыв», а муж, наконец, признал, что у него есть проблемы (признать – это самое трудное); обещал мне разобраться со своим здоровьем. Ему ставили диагноз «шизофрения», но я читала про это заболевание и не соглашалась. Боролась за него, хотя не скрою: мысли о разводе посещали не раз и не два.
Я уже догадывалась, что у него биполярное расстройство личности: на Е1 девочка рассказывала о своем опыте, я ее читала и понимала, что с мужем происходит что-то очень похожее. Стала изучать эту тему и постепенно убеждалась в своей правоте. Но врачи меня не слышали, ежемесячно выдавая мужу совсем не подходящие ему препараты.
Осенью 2022 года у мужа случился новый кризис. Я не выдержала и ушла из дома. Около полугода мы не жили вместе, потом постепенно начали налаживать отношения. Муж просил не бросать его и сказал, что если я уйду, то остаток дней он проведет в психушке, потому что, по сути, не нужен больше никому. Я вернулась домой с условием, что мы будем заниматься его здоровьем. Стали искать хороших специалистов, платных, вышли на заведующего отделением в больнице. И тут впервые доктор со мной согласился – это действительно биполярное расстройство. Для меня его слова были победой, я чуть не заплакала в кабинете. Врач прописал лечение, дорогое, но, наконец-то, эффективное.
В чем суть заболевания? Маниакальная фаза начинается, когда происходит огромный выброс гормонов счастья, это дичайшая эйфория, вплоть до галлюцинаций. Маниакальная фаза всегда заканчивается депрессивной, в которой люди часто заканчивают жизнь самоубийством, потому что у них не вырабатываются гормоны радости. Происхождение заболевания неизвестно, оно не изучено до конца и вызывает споры в медицинском сообществе. Но терапия стабилизирует.
За все это время муж не раз терял работу. Я убедила его в том, что скрывать и стыдиться не нужно. И он прислушался: нынешний его руководитель, которому он признался в своем заболевании, отнесся с пониманием. Друзья тоже начеку и готовы поддержать в любой момент.
Многие, наверное, подумают о том, какая классная жена у Димы, как ему повезло. Но со мной нелегко. В силу своего жизненного опыта у меня железный характер, я часто бываю несгибаема. Сложно жить с такой девушкой. Я хотела бы поблагодарить Диму, что он научился жить с этим. Он дает мне быть самой собой. Он смог разглядеть через мои «колючки» ранимую душу и большое сердце.
* В ноябре состоялся премьерный показ фильма «Найден, жив!» от студии «Уралфильм», посвященный работе волонтеров свердловского поискового отряда «Прорыв».
– Тема фильма непростая, местами морально тяжелая. Один из главных эпизодов – нашумевшая история с поисками шестилетнего Далера Бобиева, которого позже нашли мертвым в гараже. Мы начали съемки этой истории с самого начала, выезжали с отрядом «Прорыв» на поиски. Эта беда потрясла и видавших всякое поисковиков, и всю страну, – говорится в аннотации к фильму.
По словам создателя картины Роберта Карапетяна, съемки продолжались в течение девяти месяцев, как в дневные, так и в ночные выезды на поиск пропавших. В свободном доступе фильма пока нет – сначала его ждет участие в кинофестивалях.
Поиски Далера. Эта история шокировала летом всю область. О пропаже Далера заявила его опекун Вероника Наумова. Она сообщила, что мальчик ушел из дома – якобы он делал это уже не в первый раз. Его искали три дня, с 26 по 29 июня. Волонтеры и полиция сбились с ног, и поиски увенчались успехом – только вот нашли тело, которое пролежало в сумке в гараже несколько месяцев. Наумову заключили под стражу. На допросе она заявила, что смерть Далера наступила в результате несчастного случая, а она спрятала тело, потому что испугалась, что у нее отберут остальных детей. Если ее вина будет доказана, ей грозит до 20 лет лишения свободы.