Оксана Кузикова работает в полиции Берёзовского следователем уже 17 лет – сейчас она заместитель начальника следственного отдела полиции.
Свою карьеру начала в Берёзовском, но березовчанкой была не всегда. Родилась в селе Калиновское в Камышловском районе, и, как бывает в семьях кадровых военных, часто меняла и место жительства, и школу. Только когда отец Оксаны Александровны вышел на пенсию, семья прекратила «скитания» и укоренилась в Берёзовском, где получила жильё. Выпускница лицея № 7 и института прокуратуры Уральской государственной юридической академии в правоохранительные органы работать пришла не сразу. Но, только надев китель следователя, поняла, что наконец-то занимается своим делом. Мы пообщались с этой энергичной неунывающей женщиной, чтобы узнать в чём соль этой непростой профессии.
– В детстве я не хотела стать следователем. После школы стоял вопрос, куда поступать, и родители сказали: «Можно в юридический попоступать». Ну, я и «попоступала»! Всё прошла, всё сдала. Я и сама не собиралась на школе останавливаться – подготовка шла и к школьным экзаменам интенсивно, и к поступлению – неделями, сутками всё это училось, готовилось. Я окончила институт прокуратуры и должна быть прокурором или судьёй, по идее. Но так ситуация сложилась, что я сразу в правоохранительные органы не пошла. А пошла мериться силами с цивилизацией, с современным обществом (смеется). Хотела посмотреть, смогу я что-то там заработать, исправить, сделать, создать? Юристом на предприятии работала, специалистом в учреждении юстиции по регистрации прав на недвижимое имущество. Потом я была индивидуальным предпринимателем, затем в организации менеджером и одновременно помощником по правовым вопросам. В общем, везде поработала. Потом поняла, что я мельчаю, что не на своем месте, занимаюсь не своими делами. У меня есть нормальное образование, но я не реализую себя в этих отраслях – ни в судебной, ни в прокурорской. Так я устроилась работать в милицию, это произошло в 2005 году, и до сих пор я здесь.
– То есть вы сразу попали в следственный отдел полиции и не работали в иных структурных подразделениях?
– Раньше не было такого, чтобы в органах милиции был некомплект. Это был нонсенс! Мест не было. Но появилось место в подразделении дознания, куда я и устроилась.
Дознание занимается расследованием преступлений небольшой тяжести. То есть это, как правило, первые части уголовных статей. У следствия другая подследственность – преступления средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие. Тогда для меня следователь был просто какой-то Бог – человек, который решает всё. Буквально после полугода работы в дознании мне руководство предложило место в следствии. Я перевелась и по настоящее работаю в следственном подразделении. Прошло чуть больше 17 лет.
– Чем вас привлекла эта профессия и в чём ее особенности?
– Работа интенсивная, она такая «сидяче-скаковая», смешанная. То есть мы и следственные действия проводим с выездом на место, и с документами работаем. Плюс она интеллектуальная, мы должны знать всё. Следователь – это разноплановый человек, потому что уголовные дела разных направленностей бывают. Бывают общеуголовные (кражи, грабежи, разбои), есть преступления экономической направленности, которые всегда представляли определенную сложность. Экономические интересны тем, что нужно понимать специфику работы предприятия, нужно понимать, что такое бухгалтерский учёт, как он строится, каков порядок проведения ревизий, порядок исчисления недостачи, и так далее. Допустим, предприятие насчитало недостачу, нужно понимать, откуда эта недостача взялась.
– Вас этому в университете учили?
– Это я уже постигала в ходе следствия. В университете мы получаем базовые знания. Я заканчивала курсы бухгалтеров отдельно, когда работала в коммерции, занималась экономическими вопросами. Сейчас это не то чтобы упростилось, а в техническом плане усовершенствовалось – бухгалтеры ведут бухгалтерию в 1С-программе, где всё видно. Раньше такого не было, все выводы по всем направлениям из журнала в журнал перекочевывали, была такая журнально-ордерная примитивная система ведения бухгалтерского учёта. На своем месте следователь по экономическим делам должен понимать структуру предприятия, бухгалтерский учёт, экономический учёт, складской учёт, понимать, что по всем этим направлениям ведется документация. Анализировать то, что предоставляется участниками в ходе расследования уголовного дела. Ты должен понимать, что там отражено и что из чего вытекает, что это значит, к чему это ведёт, что за цифры, какой это показатель и, соответственно, разбираться по итогу, будет уголовный состав или не будет. Мы, когда что-то не знаем по уголовным делам, назначаем экспертизы, привлекаем специалистов. Даже если мы назначаем экспертизы, следователь должен понимать, в чём она заключается, какие знания будут применяться, а самое главное – для чего это, как это отразится на доказывании в процессе расследования. Экспертиз масса видов. Бухгалтерские, лесоустроительные, землеустроительные, дендрологические, запаховые, фоноскопические и дактилоскопические, масса видов трасологических экспертиз. Следователь должен обладать массой всяческих знаний. Возможностей в доказывании экспертным путём существует множество, никто не должен думать и быть уверенным, что его преступные действия никогда не смогут разоблачить, ни доказать, ни найти.
– Вы так обо всём рассказываете, что кажется, что с одним делом нужно месяцами корпеть, проводить экспертизы. А на самом деле, наверное, у вас не одно дело в месяц?
– Одно уголовное дело в зависимости от его содержания может расследоваться в течение года. У меня в производстве вообще нет уголовных дел, которые можно за месяц расследовать, но, опять же, это из-за экспертиз. Это занимает значительный промежуток времени. Но без них бывает сложно принять решение по уголовному делу, результаты экспертиз могут влиять на дальнейший ход расследования. Срок предварительного следствия, согласно УПК, составляет два месяца. Однако по делам, где объем следственных действий большой, срок предварительного следствия продлевается.
– Есть у вас какие-то предпочтения, какие дела вам более интересно расследовать, а какие, например, другим отдаете?
– На мой взгляд, это неправильно – отдавать неинтересные дела другим следователям. Насколько я себя помню, что мне расписывает руководство, то я и расследую. Даже если мне не нравится направленность, я всегда разберусь, прочитаю, изучу, подумаю, проанализирую и буду выполнять следственные действия. Если я чего-то не знаю, я обращусь за помощью к руководству, но в любом случае доделаю.
Планирование в нашей работе неотъемлемая часть. Если мы не будем планы составлять по уголовным делам на день, на несколько дней, на неделю, то голова может просто лопнуть. Следственная работа в первую очередь развивает мозги, голова всё время находится в рабочем состоянии. Можно сказать, чересчур. Некоторые сотрудники не выдерживают такой нагрузки, что ты должен знать ответ на любой вопрос в любое время и принимать решения быстро. Расслабляться совершенно некогда, все рабочие дни проходят достаточно интенсивно. Даже если ты чего-то не запланировал с утра, утреннее совещание для тебя этот план родит (смеётся). Совещания у нас проводятся нашим отделом почти каждый день.
– Вы, наверное, в курсе расследования всех дел, которые находятся в производстве?
– Я как заместитель в курсе не только своего дела. Надо быть в курсе хотя бы трёх четвертей того, что расследуется в следственном подразделении. Тем более я по бесфигурантным делам замещаю должность замначальника, то есть я тем более должна понимать, каково на сегодняшний день состояние расследования по преступлениям, совершенным в условиях неочевидности.
– Какой процент бесфигурантных дел у вас?
– Гораздо больше, чем фигурантных. Потому что это очень сложно – сделать очевидными те события, где не остаётся ни следов, ни свидетелей. Иногда бывает, что и невозможно. Например, по современным киберпреступлениям практически невозможно установить конкретное лицо, которое совершает эти мошеннические действия. Чтобы установить их, необходим огромный комплекс следственных и технических мероприятий, которые могут привести к положительному результату. А могут и не привести.
– В фигурантных делах приходится применять психологическую чуйку?
– Без этого работа следователя невозможна вообще. Этому не обучают. На уровне института есть предмет «юридическая психология», но так, чтобы в следственных подразделениях психологические какие-то уроки о том, как проявлять себя в качестве психологов при расследованиях уголовных дел, такого направления нет. Но было бы не лишним. Потому что у каждого человека своя психологическая характеристика, свой психологический портрет, и задача следователя понять, распознать и, соответственно, выстроить линию общения с ним.
– Есть у вас постоянные «клиенты»?
– Постоянные «клиенты» имеются. И зависит это не только от нас, но и от самих этих лиц. Да, есть такой факт: одни и те же люди с завидной периодичностью совершают преступления. Они попадаются в наше поле зрения и с такой же периодичностью привлекаются к уголовной ответственности. Есть люди, которые впервые попадают в поле зрения следователя, но в ходе работы по первому уголовному делу следователь понимает, что это «наш клиент» (смеется). Такие люди потом возвращаются через время.
– По каким признакам вы это понимаете?
– Как это объяснить, я не знаю: и манера поведения, и характер рассуждений, и степень социальной ответственности, и степень адаптации в жизни. Нам это видно всё. В ходе следствия следователь собирает материал, характеризующий личность подозреваемого, что позволяет сформировать определенный образ привлекаемого лица. Порой я про него знаю больше, чем он сам про себя.
– Ваши клиенты – это в основном малообразованные, или люди с высшим образованием тоже попадаются?
– Контингент различен. Всё зависит от направленности уголовного дела. Есть малообразованные люди, которые в основном совершают кражи, грабежи и разбои. Но есть и грамотные люди – коммерсанты, бизнесмены, которые имеют высшее образование, и не одно. Они чаще совершают преступления экономической направленности. И задача следователя состоит в том, чтобы увидеть в действиях лица ту или иную преступную ситуацию. Меж тем, участники не заинтересованы в том, чтобы следователь что-то увидел, оценил и пришёл к выводу о наличии признаков уголовного преступления.
– Какие обстоятельства толкают людей совершать преступления?
– Материальное положение, различные вредные привычки. Несовершеннолетние, как правило, недопонимают в силу возраста, что они совершают запрещённое законом деяние, хотя возраст для уголовной ответственности уже наступил. По экономическим статьям, как правило, мошенники на предприятиях видят какие-то недостатки, пробелы в системах обеспечения предприятия, в системах реализации, и пользуются этим.
Я всегда мошенникам завидовала. Всю свою жизнь я завидую мошенникам, потому что у них мобильный ум. То есть ты должен до такой степени изучить деятельность того или иного предприятия или психологию того или иного лица, что ты без зазрения совести, без слезы, без тени смущения берёшь и обманываешь, вводишь в заблуждение и достигаешь своего корыстного результата. У меня был один запомнившийся мне на всю жизнь мошенник. В криминальном смысле он просто молодец. Одному он предлагает подешевле купить, а другому продает подешевле. Получается, что продавец, покупатель и он как посредник встречаются на территории. И пока продавец и покупатель обсуждают товар, он просто идёт в кассу и забирает деньги за товар. А продавец с покупателем остаются делить этот товар. Вот такой мошенник у меня был, и множество таких мошенничеств он совершил на территории Свердловской области. Его поймали, привлекли к ответственности.
Мошенники очень интересные люди. С различными грабителями-разбойниками несложно работать, потому что ничего необычного в данных преступлениях нет. Ну, кража и кража – залез и украл. Ну, разбой – напал, по голове ударил, нож подставил – «давай серёжки». Отдали ему серёжки, он убежал – особо ничего интересного.
Есть ещё интересные люди – угонщики, которые используют различные приспособления для открывания машины. У нас было такое уголовное дело, долго оно расследовалось. В результате мы нашли среди изъятого техническое устройство, с помощью которого была вскрыта машина. Это, естественно, у обвиняемых вызвало шок. Они не ожидали и уже собрались на свободу. Но не смогли избежать уголовной ответственности.
– С какими неприятными моментами вам приходится сталкиваться в работе?
– Сейчас люди могут позволить себе оскорбительное поведение по отношению к сотрудникам правоохранительных органов. Возможности привлекать таких людей имеются. Но во всех случаях я стараюсь вывести общение в какое-то перспективное русло. Объяснить людям минусы такого поведения, плюсы другого поведения и вообще, зачем и для чего общаться с сотрудниками правоохранительных органов.
Бывают случаи, когда люди используют правоохранительные органы в каких-то непонятных для нас интересах. Правоохранительные органы и, тем более, следственные органы не «вышибают деньги» из обвиняемого. У нас основная цель – установление признаков преступления и привлечение лица к уголовной ответственности. Но некоторые думают, что нас можно использовать в качестве рэкета, чтобы напугать кого-то. Мы никого пугать не можем, мы должны всё делать объективно. То есть если кому-то кажется, что мы начали вызывать к себе человека, и он быстро-быстро побежал возмещать все ущербы, это заблуждение. Заблуждение и то, что если сюда с заявлением человек приходит, то все всё бросили и побежали по этому заявлению всех пугать, всё у всех вышибать. Для начала мы должны проверить доводы заявителя тоже, потому что приходящие с ложными заявлениями люди тоже есть. То есть ты всю ночь человеку объясняешь, что излагаемые им факты противоречат действительности, а он всю ночь убеждает меня, что говорит правду. На следующие сутки я узнаю, что этот человек привлекается по 306 статье УК РФ за заведомо ложный донос.
– Расскажите про свой отдел.
– Следственное подразделение в последнее время у нас всё более приобретает женское лицо, хотя работа не самая простая и не самая женская. И очень бы хотелось, чтобы современная молодёжь приходила к нам на службу, в частности, в следственное подразделение. Хотелось бы видеть образованных и интеллектуальных не только девушек, но и молодых людей, которым была бы интересна криминальная ситуация, был интерес разбираться в них, юридически правильно квалифицировать. Людей, которые хотят развиваться. После достижения определенного срока работы в должности следователя можно работать в органах прокуратуры, можно сдать квалификационный экзамен и стать судьей. Кто-то идёт в этом направлении, а кто-то увольняется. Очень много людей увольняется, потому что не выдерживают нагрузку, многим кажется, что тут прямо ужасно работать – сложно, непонятно и круглосуточно. А работа-то у нас интересная! Она очень интересная! Просто я у современной молодёжи не вижу какой-то увлечённости, желания глубоко «копать», анализировать, принимать решения. Не берёт их романтика никакая сейчас.
– Наш отдел полиции направляет на учёбу в юридические вузы выпускников школ?
– По направлению от нашего отдела можно поступить в институт МВД в Екатеринбурге. Проблема в том, что следователей там не выпускают. И следователями люди становятся только тогда, когда трудоустраиваются в следственное подразделение. Но прежде чем человеку с юридическим образованием стать следователем, может пройти не один год работы в других подразделениях.
– Вы говорите, что работа интенсивная и требует большой включенности. Как в таких условиях вам удается совмещать ее с личными, семейными делами?
– Слава богу, удается в настоящее время. Раньше было сложнее. Честно могу сказать, что без помощи родственников вряд ли я могла бы служить в правоохранительных органах. Держать всё под контролем удаётся опять же за счёт планирования. С помощью планирования можно добиться всего, успеть всё. Если не распыляться на мелочи, на глупости, а делать всё по задачам.