В Берёзовском городском суде дважды коллегия присяжных заседателей единогласно оправдала обвиняемого в убийстве Евгения Швецова. В первый раз это случилось в ноябре 2020-го, во второй раз – в июне этого года.
На таком рассмотрении уголовного дела настаивал сам 23-летний обвиняемый Евгений Швецов. Конфликт, закончившийся смертью, произошёл вечером 16 сентября 2019 года в общежитии на улице Мира, 2. В тот день скончался 33-летний местный житель Марсель Ахтямов.
Евгений пришел в редакцию сразу после череды новых судов, чтобы рассказать свою историю. Березовчанин опасается, что этим вердиктом для него история не закончится.
Евгений Швецов:
– 16 сентября 2019 года меня задержали, 18 числа заключили под стражу. В общей сложности я провел в СИЗО 12,5 месяцев. Вышел на свободу я после первого решения присяжных, потом меру пресечения уже не давали. Суды были назначены на май, но я болел, поэтому сроки сдвинулись. В июне состоялись шесть заседаний. Правильно выбранная тактика моего адвоката и его профессиональный опыт сделали свое дело – присяжные и во второй раз, уже с другим судьей, признали меня невиновным.
Присяжные заседатели
Суд с присяжными – это был мой выбор. Мне казалось, что так у меня есть шанс.
Дочка родилась, когда Евгений находился в СИЗО
Присяжных было шесть основных и два запасных. Женщины и мужчины, поровну. Думаю, оправдали меня из-за ошибок следствия: те выдвинули свою версию и её доказывали, а доказать не смогли. Следствие настаивало, что он лежал лицом вниз, а я сидел сверху и нанес ему удар осколком стекла. Но там такая рана, что это невозможно сделать, если человек лежит на животе.
Присяжным заседателям задают первый из трех вопросов: было ли деяние? То есть было ли преступление в принципе. Если они отвечают «нет», то дальше вопросы уже не задаются. Если отвечают «да», то переходят ко второму вопросу: доказано ли, что обвиняемый виновен? Если ответ снова положительный, есть вопрос: заслуживает ли снисхождения. У меня в обоих случаях вопросы к коллегии заканчивались на первом. Присяжные ответили, что деяния не было.
Присяжные рассматривают только факты, только момент преступления. Никаких личностных характеристик обвиняемого и потерпевшего, кто плохой, а кто хороший. Они слушают стороны и выносят вердикт, исходя из внутреннего убеждения и личного опыта.
Думаю, если бы я был без присяжных, я бы уже шел по этапу. Никто меня не слушал… Ни следователи, ни оперативники, ни адвокат государственный. Он вроде как права мои защищал, а на деле вариантов не предлагал никаких.
В первый раз судья был Большаков, во второй – Степанова. Если бы присяжные сказали, что я виновен, то задача судьи – назначить мне срок.
Меня многие отговаривали от присяжных. Следователь говорил – сядешь надолго. Но я ему ответил, что у меня есть шанс побороться за правду. Это было не убийство, это несчастный случай.
В среднем по таким делам дают 9-10 лет, если признаешь вину, могут уменьшить срок до 7 или 8 лет. Я послушал в СИЗО, за что люди заезжают и что там происходит, меня это удивило. Мне казалось: если ты на скамье подсудимых, ты обязательно виновен. А оказалось, немного не так.
Происшествие
Сосед попросил меня одолжить немного денег, обещал вернуть, но не смог. Я расстроился – собирался со своей девушкой идти за продуктами. Сосед выдал мне из запасов чай, сахар, фарш, что-то еще… Было около 20 часов, темнело – сентябрь.
У мамы квартира на втором этаже общежития, у девушки – на третьем, мы жили у нее. Я уже собирался с этим пакетом идти домой, как пришел Марсель. Он подал мне 110 рублей и говорит – сходи за чекушкой. Я ему говорю, что нет уже таких цен. Сходил к бабушке на второй этаж, она продавала спирт, и принес ему. Не скрою, тоже выпил, одну рюмку.
Мы остались вдвоем на общей кухне. Общались. В какой-то момент он меня оскорбил, я попросил его успокоиться. Он ударил меня по лицу. Я на тот момент был худее, а он выше меня, драться я не собирался.
Я оттолкнул его от себя, и он стал отходить назад, к балконной двери. Начал падать, развернулся ко мне спиной, и я вижу, что он летит прямиком в балконную дверь. Это все очень быстро происходило. Инстинктивно я закрыл глаза за мгновение до его столкновения со стеклом. Слышу звон – стекла посыпались. Открываю глаза – он резко встает, придерживаясь за раму, и бежит в мою сторону. Я увидел на его лице кровь, но какой-то глубокой раны или чтобы кровь хлестала – такого не было, осколков на нем тоже не было, не помню.
Он подошел ко мне, и мы стали бороться. Не махали кулаками, именно шла борьба. В какой-то момент я его повалил, он стал падать и потащил меня за собой. Падая, я раковину зацепил, на руке ссадины были. Лицом вниз он упал. Я пару раз по голове ударил правой рукой, и всё. Побежал к соседу – испугался, что он встанет сейчас и меня прибьет.
Позже медицинская экспертиза показала, что у Марселя в крови было очень много алкоголя, едва ли не смертельная доза.
Сразу после
Я зашел к соседу в комнату, его не было, но он пришел почти сразу. Я объяснил ему ситуацию и попросил помочь – сходить успокоить Марселя. Сижу, жду, пытаюсь успокоиться, думаю, что всё позади. Он возвращается – «ты что наделал? Ты его убил». И по лицу я вижу, что это не шутка.
Я взял пакет с продуктами, куртку, вышел из комнаты и остался в общем коридоре. У меня был шок, я сел, прислонившись к стене, и что-то говорил, плакал… Свидетели потом скажут, что я повторял одно и то же: «меня теперь посадят, меня теперь закроют». Прокурор спрашивал: «Почему ты так говорил?». Так я знаю, в каком государстве я живу. У нас оправдательных приговоров менее 1%. Поэтому я решил – пусть меня судят люди. Я с себя вину не снимаю, я его толкнул, хотя мог этого не делать, мог убежать… Но осколком стекла я его не резал, моих отпечатков на стекле нет.
Когда я вновь зашел на кухню, Марсель уже был в другом месте, он сидел, полулежа, посреди кухни, прижавшись спиной к стене.
Свидетели
Когда раздался звон стекла, две девочки сразу пошли на кухню – посмотреть, что происходит. Они в суде давали показания. Одна сказала, что я сидел сверху на Марселе и наносил ему удары, как ей показалось, осколком стекла. И показывала на конкретное место на шее, но там, куда она показывала, у Марселя не было раны. Вторая девочка заявила, что не может однозначно сказать, было у меня что-то в руке или нет. То есть все обвинение строилось на предположениях.
У Марселя оказалась глубокая рана (8,5 см) с повреждением грудной клетки и подключичной артерии, была задета верхняя доля правого легкого. Это квалифицируется как тяжкий вред здоровью. Остается вопрос: почему кровь не фонтанировала? Я даже думал, что его кто-то убил уже после того, как я ушел из кухни, но обвинение даже не рассматривало такую версию.
Следствие длилось около полугода, потом дело было передано в прокуратуру, но там его завернули – на доследование. Мой адвокат не раз писал, что квалификация статьи его не устраивает, что это 109-я статья (причинение смерти по неосторожности), а не 105-я (убийство).
Из-за пандемии камеры были переполнены, нас должно было шесть человек находиться, а было около 10. Если тебе человек неприятен – никуда от него не деться, это угнетает, конечно.
Старался денег не просить у мамы и у своей девушки. Когда меня задержали, она ждала ребенка. У меня еще два младших брата, они перешли в пятый и во второй классы.
Жизнь сегодня
Когда все случилось, мама сразу сказала – сам виноват, значит, туда тебе и дорога. Но позже, когда узнала подробности, нашла хорошего адвоката. Когда был в СИЗО, многие поддерживали – кто денег немного, кто пачку сигарет через маму передаст. Меня много кто знает в городе.
С семьей и мамой
Когда меня освободили из-под стражи в зале суда, я сразу побежал к маме. Большую часть вещей я оставил там, нуждающимся. Очень захотелось шаурмы – когда вышли, первым делом пошли ее покупать. Вечером увиделся с друзьями. Думал, недельку отдохну, потом выйду на работу, но уже через пару дней был мой первый рабочий день. Я устроился грузчиком-комплектовщиком, у меня испытательный срок. Руководство отнеслось с пониманием к моей ситуации, меня отпускали на суды. Зарплата небольшая, но нас хорошо кормят.
Девушка меня поддерживала. Мы воспитываем дочку, она родилась в начале 2020 года.
Адвокат Евгения Швецова Роман Бикбулатов:
– Наше законодательство постоянно трансформируется, и я даже не знал, что с 2018 года первую часть статьи 105, которую вменяли Евгению, включили в состав тех категорий преступлений, которые могут рассматривать присяжные. Мой подзащитный читал кодекс, нашел этот пункт и предложил им воспользоваться. Я не отговаривал, но предупредил: если присяжные признают виновным, то суд даст срок больше, чем если бы процесс шел в обычном порядке. В Березовском практики обращения к суду присяжных практически нет. Этот случай – на сегодня первый и единственный.
Евгений сидел почти 13 месяцев, я думаю, с учетом морального вреда и потери заработной платы можно говорить о компенсации моему подзащитному. Сумму пока не скажу, но у меня был случай: когда человек отсидел 18 месяцев, я взыскивал порядка 2,5 миллионов рублей.
Ваше мнение?
радостно
0%
все равно
0%
доволен
100%
смешно
0%
злит
0%
печально
0%
