Психолог Елена Нохрина работает в березовской ЦГБ с беременными женщинами и пациентами, которым нужна помощь после получения непростого диагноза.
Образование психолога позволяет Елене Нохриной консультировать нуждающихся в поддержке, но профессиональную закалку она получила гораздо раньше соответствующего диплома: много лет посвятила работе в экстренной службе – была медсестрой-анестезистом в реанимации. Когда выбрала специализацию медицинского психолога и прошла обучение, еще какое-то время совмещала, но потом решила оставить в своей трудовой биографии только психологию. До сих пор Елена Александровна общается и дружит с коллективом реанимации – «ценю и уважаю коллег», радуется, что имела возможность работать в такой сплоченной команде. Сегодня, в пандемийную эпоху, клинический психолог ЦГБ первую половину дня помогает сотрудникам ковидного колл-центра и отвечает на звонки пациентов с положительным анализом.
– Елена, чем занимается медицинский психолог?
– Область медицинского психолога – работа с психосоматическими заболеваниями. Это консультации эмоционально неустойчивых пациентов, которым нужно помочь адаптироваться к новым условиям. Ко мне приходят, например, все те, кто оформляет группу инвалидности. Это тяжелый шаг, человек сталкивается со страхом, неуверенностью, мужчины часто переживают, что больше не смогут выполнять функцию кормильца семьи. Иногда отправляют ко мне пациентов из онкологического кабинета – тех, кому нужна моя помощь.
Моя цель – выявление ресурсов человека, чтобы он мог переключиться, чтобы понял, что имеет право быть счастливым, несмотря на диагноз. Я исследую эмоциональное состояние человека, его отношение к болезни, и пишу психологическое заключение.
– Коллег консультируете, и если да, то в каких случаях?
– В 2018 году я работала с медицинским персоналом по теме конфликтологии и эмоционального выгорания. Такая практика продолжалась два года, пока в 2020 году не началась пандемия, когда меня попросили помочь на горячей линии. Нагрузка на медиков сильно увеличилась, пациенты на том конце провода переживали и нервничали, особенно в первую волну, нужна была помощь здесь и сейчас. Надеюсь, общение с коллегами вернется: это был формат тренингов, где специалисты учились выходить из сложных ситуаций, правильно вести себя с пациентами. Для сотрудников больницы сначала такие «уроки» были непривычными, но затем многие поняли, что они идут на пользу: всем иногда нужно проговорить сложные моменты. Даже просто пообщаться с теми, с кем работаешь – возможность переключиться (в другое время пообщаться нам некогда).
– Чем вы занимаетесь в колл-центре?
– До обеда я принимаю вызовы – идет распределение пациентов по состоянию здоровья. Определяем, кому нужно вызвать врача, а кому просто достаточно оставаться дома. Наша задача – сопровождение пациентов с ковидом. Я не работаю на линии непосредственно как психолог, но иногда мы шутим, что тяжелые клинические случаи – это только ко мне.
Часто люди раздражены не фактом заболевания, а тем, что не могут до нас дозвониться. Это едва ли не главный упрек: «Вы игнорируете, вы не берете трубку». Жаль, у людей нет возможности посмотреть, как мы работаем, чтобы понять, что «игнорировать» у нас не получится. Я объясняю одно и то же много раз: пока мы сейчас общаемся с вами, идет еще вызов, и еще... К концу смены так наговоришься, что язык плохо слушается.
– Но это для вас еще не конец рабочего дня?
– После обеда веду прием женщин, которые приходят ко мне из женской консультации. Это доабортное консультирование, то есть когда женщина в ситуации репродуктивного выбора; и пациентки, кто пришел вставать на учет по беременности. Раньше они обращались к психологу по мере необходимости, сейчас это обязательно. Иногда женщины в возрасте, например, 40 лет, думают, что их отправляют ко мне из-за возраста, но это не так.
Работа с теми, кто получает группу инвалидности, тоже остается. Нагрузка возросла.
– Расскажите об особенностях работы с теми, кто выбирает между абортом и жизнью ребенка.
– Нередко бывает, что женщина не мотивирована на консультацию. Она уже все для себя решила, поэтому изначально осторожничает, не торопится открыться. Решиться на аборт уже не просто, а тем более говорить об этом с чужим человеком. Я объясняю, что не собираюсь уговаривать и тем более критиковать, прошу просто немного поговорить со мной. Когда она начинает проговаривать – почему приняла такое решение – то может для себя открыть что-то, задуматься. Кто-то уходит, обещая еще подумать, кто-то решает родить ребенка. Бывает, мама трех детей приходит и говорит: «мне некогда, поставьте мне печать, я пошла», а когда поговорим, она встает и «идет за четвертым». Молодых будущих мам тоже касается – когда решают оставить малыша, это радостно.
Суть – не убедить женщину оставить ребенка: бывают разные обстоятельства, и все вправе решать самостоятельно. Главное, чтобы она научилась планировать беременность впредь и заботилась о своем здоровье. Цель визита – сделать осознанный выбор.
Есть те, кто приходят на аборт не раз и не два, а кто-то после единичного случая испытывает дикий стресс (это называется постабортный синдром). А для кого-то аборт неприемлем – даже мыслей таких не возникает.
– Решение от многих факторов зависит. Например: после родов ведь должно пройти какое-то время, чтобы снова забеременеть?
– Помню маму, ребенку которой было девять месяцев, и она забеременела снова. Решили рожать. Все зависит от ресурсов и возможностей, и здесь, в моем кабинете, мы как раз об этом говорим. Материальное положение нередко становится препятствием для оставления ребенка – если нет жилья, например, а она одинока. Но и другие случаи бывают, когда женщина решает родить для себя. Встречаешь ее потом на улице с коляской – и радуешься.
– А зачем психолог той, кто встает на учет? Она же уже оставила ребенка.
– Здесь идут оценка тревожности, образа жизни, отношения к беременности, профилактика нервно-психических расстройств. Повышенную тревожность надо убирать. Часто взволнованы женщины, у которых была неудачная беременность (например, выкидыш) или ребенок имеет особенности здоровья. Или у женщины мама недавно умерла от ковида, а она узнала, что беременна. Ей нужна помощь, ей нелегко справиться с горем и правильно реагировать. Но в основном я вижу счастливых женщин, которые рады беременности, и это уравновешивает в моей сегодняшней профессиональной жизни тот негатив, с которым встречаюсь в колл-центре.
Не обязательно ограничиваться одной консультацией в начале беременности. Если женщину что-то тревожит, она может записаться ко мне на прием в любое время. Это лучше, чем искать информацию в интернете, которая только повышает тревожность.
– А если женщина не может забеременеть?
– Такие консультации тоже случаются. Знаю случай, когда благодаря общению с перинатальным психологом женщина разрешила свои детские проблемы, и беременность наступила без помощи ЭКО. Если в родстве у кого-то были проблемы с детьми, это может очень сильно впечатлить ребенка. Человек вырос, а переживания по-прежнему несет в себе.
– То есть знаменитое «все проблемы родом из детства» – правда?
– У кого-то остро проявляется, у кого-то в меньшей степени, но в целом верно. Когда человек понимает, в чем корень проблем, ему легче жить и решать проблемы. Я стараюсь научить людей жить здесь и сейчас.
– Что скажете о чайлдфри? Встречаете таких среди березовчанок?
– Это единицы, практически не слышу об этом.
– Отцы сопровождают будущих мам к вам на прием?
– Очень приятно, когда мужчины сопровождают беременных. Кто-то просит зайти вместе в кабинет, кто-то ждет в коридоре. Женщины с языковым барьером, как правило, приходят вместе с мужьями. Например, она беременная, пришла вставать на учет, а по-русски плохо говорит, ей нужен переводчик.
Бывает, мужчина самостоятельно инициирует встречу со мной, когда хочет решать возникшие в семье проблемы, например, если грядет развод. Желание мужчины сохранить семью и исправить ситуацию радует.
– Связано ли это с тем, что отношение к психологии сегодня поменялось? Вокруг ее стало много: книги, передачи, блоги, статьи...
– Верно. Делятся люди охотно. Иногда приходится даже останавливать человека: ему хочется проговорить, решить все проблемы здесь и сейчас. Плюс многие в курсе: всё, что сказано в моем кабинете, не будет вынесено за его пределы.
– Но задача психолога, если я правильно понимаю, не решить чужие проблемы, не дать человеку готовые советы и рецепты – как ему жить. Главное для вас – как раз выслушать?
– Да, советов психолог не дает. Он помогает выявить ресурсы и нацеливает на осознание того, что происходит. Чтобы человек понял, откуда в его жизни проблемы, поменял, если нужно, свои мышление и поведение.
Что такое психосоматические заболевания? Это когда человек испытывает психологические трудности, а в итоге начинает страдать тело. Отсюда язвы, сердечно-сосудистые заболевания. Человеку не нравится, как он живет, а тело это чувствует и выдает болячки. Надо понимать, что мы все не идеальны и можем совершать ошибки. Главное – уметь их признавать и исправлять.
– Вернемся к вашей работе в ковидном колл-центре. Коронавирус сильно бьет по нервной системе, утверждают врачи. Как справиться с этими неприятными последствиями?
– Самые первые рекомендации – правильный режим и ЗОЖ. Сама его придерживаюсь. Не возвращаться сразу к той физической активности, что была до болезни, а наращивать нагрузку постепенно, заботиться о смене труда и отдыха. Общие рекомендации: витамины, сон, в непростых случаях – реабилитация в медицинском учреждении. Важно проводить свободное время, выходные с удовольствием, чтобы восполнять свои ресурсы: это общение с друзьями, чтение книг, просмотр хороших фильмов.
– Часто люди жалуются на усталость и на «ничего не хочу». Это само проходит?
– Это и есть астенический синдром – частое последствие коронавируса. Нужны терпение, понимание: восстановление требует времени. Кто-то говорит: «не могу без спортзала, всегда ходил», но тут не получится сразу на той же скорости погрузиться в привычную жизнь.
– Как у вас налажена работа с коллегами? Отправляют ли к вам врачи другого профиля своих пациентов?
– Ко мне направляют своих пациентов в случае необходимости психиатр, нарколог, когда пациенту кроме медикаментозного лечения необходима еще и консультация. Общаюсь и с зависимыми, и с созависимыми.
– Фармакология предлагает кучу способов избавления от зависимостей: таблетки, пластыри. Но говорят: без желания самого человека это все бесполезно.
– Это правда. Главное – желание. Мы, медики, готовы помочь и сопровождать, но если истинной мотивации у пациента нет, скорее всего, ничего не получится.
– Есть шутливая фраза: «В чужой жизни я психолог, в своей я псих». Ваша профессия помогает вам в личной жизни?
– Всегда быть психологом нельзя. Мои знания и навыки мне помогают, но дома я женщина и мама. Психолога включаю крайне редко.
Круг моего общения – в основном коллеги, врачи. Шутки бывают, конечно, в компаниях. Общаемся на какую-нибудь тему, кто-то поворачивается ко мне: «А что у нас на это скажет психолог?». И ждут реплику.
– Наверное, вас как человека, закаленного знаниями по психологии, понимающего, что происходит с собеседником, невозможно вывести из себя.
– (Улыбается). Психологи тоже люди. Я тоже устаю. Какие-то вещи не могут не задевать, нервная система реагирует у всех одинаково. Вопрос во времени восстановления: кто-то завелся и его не остановить, а у меня выход из равновесия – это крайне короткий период. Буквально вдох-выдох, и всё. Наша задача научиться восстанавливаться после потрясений максимально быстро, как это возможно.
«Работа в экстренной службе меня закалила и воспитала. Там эмоционально тяжело, но и здесь непросто: там видишь боль, тут – слышишь. Мне помогает спорт, он меня восстанавливает: занимаюсь йогой в гамаках, катаюсь на горных лыжах. Горжусь своей семьей – мужем и сыном. Разграничивать работу и личную жизнь необходимо хотя бы для того чтобы продолжать любить свою работу. Чтобы была результативность в труде, нужно уметь отдыхать и восстанавливаться»
Ваше мнение?
радостно
0%
все равно
0%
доволен
0%
смешно
0%
злит
0%
печально
0%
