Расскажите о наиболее частых проблемах, которые возникают в семье после возвращения мужчины из зоны СВО.
Они могут быть разнообразными и иметь разные формы проявления — тревожную, апатичную или агрессивную. В любом случае человеку чаще всего нужна помощь, и вот тут возникает вопрос о том, как эту помощь оказать и как сделать так, чтобы ветеран на нее согласился. Разумеется, возникнут и внутрисемейные проблемы.
Человек, вернувшийся с боевым опытом и тем более с ранением, — это уже другой человек. И придется с ним знакомиться заново и заново выстраивать семейную жизнь
Какую помощь может оказать такой семье психолог?
Видов психологической работы здесь может быть очень много, начиная от простой реабилитации, профориентации, поддержки других членов семьи. Все должно быть направлено на то, чтобы люди адаптировались к новой жизни в новых условиях с новым человеком, который вернулся из зоны боевых действий.
Что в этой ситуации может сделать специалист?
Он может научить людей выстраивать диалог, описать ситуацию, в которой люди хотят теперь жить, и решить поэтапно конкретные вопросы.
Если к специалистам обращается только один член семьи — допустим, жена ветерана боевых действий, а сам он не желает, то будет ли в этом толк?
Такое обращение не просто имеет смысл, оно очень важно и для семьи, и для самого ветерана. Семья, находясь рядом с ветераном, может испытывать такую же травматическую симптоматику, потому что вовлекается в его переживания. Так возникают новые конфликты — вплоть до насилия.
Поэтому и нужно родственникам военнослужащего обращаться за помощью, независимо от того, обращается ли ветеран за ней сам. Это нужно, чтобы распознавать конфликтные ситуации и своим поведением не поддерживать их, а найти какую-то другую, адаптивную форму поведения, которая позволит сбалансировать ситуацию.
Психолог будет работать над эмоциональным состоянием того члена семьи, который обратился к нему, над его реакциями, над его проживанием всей этой ситуации. Человек в результате работы начнет понимать, как именно выглядит ситуация, на что он может влиять, а на что нет, и как это делать наиболее безопасно для себя и партнера.
В чем отличие работы с семьями участников СВО по сравнению с другими семьями с точки зрения представителя профессионального психологического сообщества? Нужно ли человеку получать какие-то дополнительные знания перед тем, как браться им помогать?
Исходя из моих знаний на этот счет, с одной стороны, отличия существуют, с другой стороны — нет. Да, последствия ПТСР при боевой травме проявляются так же, как и при любой другой травме. Но ветераны боевых действий будут все же отличаться по типу адаптации или дезадаптации в социальном поведении. Другие травмы не оказывают такого влияния на общественную жизнь.
Реальная ситуация: «Муж вернулся с СВО, очень изменился. От ласкового, нежного, доброго человека не осталось ничего... Он постоянно в себе, очень хмурый, пасмурный. Предлагала к психотерапевту — отказывается, считает, что это шарлатаны. Я не выношу мозг, все, что могу, делаю для семьи сама. Дома он уже полтора месяца, на меня и детей — ноль внимания. Не знаю, что делать... Я как вдова при живом муже, не хочу бросать его из-за того, что он изменился, но в реальной мирной жизни я снова одна». Что скажете об этом?
Состояние мужа похоже на астенический тип ПТСР: неспособность функционировать, вялость, апатия, отключение от реальной жизни. Чтобы это преодолеть, необходима кропотливая работа.
А что касается нежелания идти к психологу, то это происходит потому, что он не видит в психологе человека, который пережил такой же опыт, и поэтому считает, что тот не способен помочь. В этом случае выход — только ветеранские организации, то есть супруге надо постараться уговорить мужа обратиться именно в ветеранскую организацию, где его поймут такие же люди, как он, найти человека с похожим опытом для того, чтобы помочь ему выбраться.
И второе: в таких случаях необходима системная работа на государственном уровне.
Проблема, вероятнее всего, будет достаточно массовой, и в обществе пора популяризировать идею того, что для ветерана обратиться за помощью — не стыдно, а совершенно нормально. Помощь вызвана не его слабостью. Он выполнил свою работу, он достоин этой помощи и поддержки
В комментариях к этой истории много негатива в адрес ее автора. Эту женщину обвиняют в нетерпеливости, неуважении к мужу-герою и так далее. Это же проблема отношения к женам участников СВО, давления, завышенных требований к ним?
Я считаю, что должен быть сформирован какой-то общественный механизм, который не будет социально инвалидизировать эту женщину, но при этом будет оказывать ей поддержку, чтобы уберечь ее от социального давления. Этим женщинам, особенно женам мобилизованных, выпал нелегкий жребий — ждать мужей с фронта, и они ни в коей мере не должны находиться под прессингом негативного общественного мнения.
Решать эту проблему нужно. Кстати, одна из потенциальных зон работы медиатора, которой пока не существует в нашей стране, — как раз работа с последствиями вот таких глобальных конфликтов и раскола в обществе. Это называется диалоговая группа, то есть это не групповая психотерапия, где в группе каждый решает свой личностный кризисный вопрос с участием других людей. Групповая психотерапия направлена внутрь каждого человека, а диалоговая группа будет работать на выработку группового консенсуса по общественной проблеме. И такой опыт есть (пока он достаточно небольшой) в странах, переживших гражданские конфликты.
Свидетелями конфликта между супругами часто становятся их близкие родственники — матери, отцы, сестры, братья или дети. Как эти люди могут помочь примирению? Что им делать?
Им точно следует избегать четкого присоединения: ты прав/права, иди сделай так-то, докажи, победи, заставь ее или его замолчать. Такое поведение будет только эскалировать конфликт. Кроме того, если родственник последует совету, то виноватым в конфликте окажется именно тот, кто это посоветовал.
И точно так же стоит избегать молчаливых манипуляций такого типа: пока вы ссоритесь, я буду вести себя так-то, если вы не помиритесь, то я с вами общаться не буду, и так далее. Лучше всего избегать любых действий или советов, которые что-то решают за эту семью.
Единственное адекватное действие — это выслушать, поддержать, но четко отдать право принятия окончательного решения тому, кто непосредственно вовлечен в конфликт.
В своем Telegram-канале вы писали о том, что конфликты — это естественная часть семейной жизни, если я вас правильно понял.
Да, конфликты — естественная часть. Семья не является статичной картинкой. Это маленькое сообщество людей, каждый из которых как-то живет и развивается, соответственно, в ходе жизни каждого члена семьи возникают какие-то новые интересы и потребности, способы мышления, способы реализации всех этих интересов, новые эмоции и проблемные ситуации, которые возникают не только между людьми, но и снаружи. И все их приходится как-то решать внутри семьи.
Можно отличить «правильные» конфликты от «неправильных», требующих вмешательства со стороны?
Правильный конфликт — это тот, который распознается обоими участниками. Они могут покричать, поругаться, помолчать, подумать, а потом все равно идут навстречу друг другу. Люди распознают конфликт как ситуацию, которая не устраивает обоих, и готовы ее решать, не пытаясь манипулировать какими-то фактами и не выставляя условий.
Как вы относитесь к пословице «стерпится-слюбится»? Поддается ли абьюз терапии или единственный вариант — развестись?
Что касается пословицы «стерпится-слюбится», я отношусь к ней двойственно. С одной стороны, есть в этом доля правды — в том плане, что принятие одного человека другим требует времени. Влюбленность, первые эмоции не дают полного представления о втором человеке. Чем дольше люди находятся вместе, преодолевая сложности, тем больше возникает уважения друг к другу и любви. Вот такой я вижу позитивную трактовку этой поговорки.
Другой ее смысл в том, что нужно потерпеть, подстроиться и так далее.
В этом ключе я, конечно, негативно к ней отношусь.
Самая печальная история, это когда оба в паре подстраиваются друг под друга, задвигая часть себя и своих интересов куда-то далеко, губя собственные интересы, потребности, эмоции. А другой этого не понимает, и каждый считает себя ущемленным
Поскольку оба все время что-то подавляют, они не находятся в диалоге, и отношения в конце концов разваливаются, хотя изначально они были потенциально достаточно ресурсными для того, чтобы сохраниться.
А абьюзивные отношения — это когда подстраивается только один партнер, часто полностью теряя себя. Такие отношения поддаются терапии, если пара дошла до нее. А если не дошла, то развестись с абьюзером — это оптимальный вариант, причем разводиться здесь тоже надо очень грамотно, с большой устойчивостью и с поддержкой.
Многие женщины, ожидая своих мужей из зоны СВО, очень переживают, что их семью ждет неизбежный кризис или развод. Что бы вы им посоветовали?
Я бы посоветовала заниматься психообразованием, сейчас есть много ресурсов, которые дают грамотную информацию для родственников участников боевых действий о том, как подготовиться к возвращению мужей.