Если вы до сих пор не верите в коронавирус – то это ровно до тех пор, пока вам или вашим близким не потребуется помощь. Медики реально измотаны. Уговорить врача, работающего в «красной зоне», сфотографироваться без маски было крайне сложно. Она редко её снимает.
О работе с COVID-пациентами мы поговорили с Ангелией Милащенко, заместителем главного врача Берёзовской ЦГБ по организационно-методической и аналитической работе, врачом-терапевтом.
– Ангелия Ивановна, вы березовчанка?
– Я из Екатеринбурга. На работу езжу, но хотелось бы сюда переехать. Мне Берёзовский нравится. Здесь потрясающий воздух, приятные люди, в городе теплый и душевный микроклимат.
Одной из причин, почему я приняла приглашение работать здесь, стало то, что на предыдущем месте работы у меня не было практики. Здесь в ЦГБ я совмещаю административную работу в должности заместителя главного врача и практику как врач-терапевт. В докоронавирусное время была врачом-консультантом в хирургическом, травматологическом отделениях.
– Сейчас сложное время для врачей. Днюете и ночуете на работе?
– Верно. Моя смена длится больше 12 часов. Это тяжело. И морально, и физически. После рабочего дня я истощена.
У меня маленькая дочка, ей пять лет, и я вижу ее только утром, когда собираю в садик. Когда я возвращаюсь домой вечером, как правило, она спит. Единственный день без смен – воскресенье. Стараюсь выспаться и провести время с ребенком.
Не хватает сна, общения с семьей, но так не только у меня, но и у всех моих коллег. Мы оказались на передовой в борьбе с коронавирусом.
– Родные поддерживают?
– Сейчас, когда у нас открыта «красная зона», основная часть быта и ухода за ребенком легла на супруга. Муж не врач, он инженер, но поддерживает. Понимает, что заболевание тяжелое, он сам через это прошел. Надеемся, что это временно, что станет легче.
– Как организовывалась «красная зона» в Берёзовском?
– В Берёзовском городском округе живет 75 277 человек. Было понятно, что при развитии эпидемии люди будут нуждаться в госпитализации. Работа проведена колоссальная, полностью перепрофилированы два корпуса. Организованы «красная» (150 коек для взрослых, в том числе 20 реанимационных) и «чистая» зоны, где персонал переодевается, принимает пищу.
– Когда «красная зона» в начале ноября только открылась, СМИ написали о том, что все койки заняли буквально за пару дней…
– Первые дни было очень тяжело работать, потому что много пациентов поступало одномоментно. Заполнить карту болезни, дать оценку состояния больного, определить, нуждается ли он в реанимации – это время. Теперь такого нет, что одновременно поступает много человек, но работа идет в напряженном режиме. Регулярно идут выписка и прием новых пациентов.
– Сколько больной коронавирусом пациент лечится в среднем?
– Зависит от тяжести состояния. Пациенты, требующие амбулаторного лечения, как правило, выздоравливают через 2-3 недели, в случае, если потребовалось лечение в стационаре – длительность больничного листа больше. Из «красной зоны» мы почти не выписываем людей на работу, отправляем на долечивание, с открытым больничным. Многие нуждаются еще в наблюдении участкового. В среднем суммарно выздоравливание длится около месяца. Тяжелые больные, прошедшие через реанимацию, могут пробыть в стационаре месяц и более. Затем они тоже идут на амбулаторный этап.
99 из ста людей в «красной зоне» – с пневмонией. Если есть большое поражение легких, мы госпитализируем, не дожидаясь + теста. Кстати, он может быть даже отрицательным: во-первых, сам тест довольно капризный и еще как вариант – репликация вируса происходит непосредственно в легких, минуя ротоглотку.
На амбулаторном этапе отрицательный тест – это выписка пациента. В стационаре это не критерий выписки. Главное – отсутствие температуры, кислородной зависимости, хорошие анализы. Но мы не выписываем домой человека с коронавирусом, если дома у него нет возможности изолироваться от близких в отдельной комнате. В этом случае по согласию с пациентом он направляется в изолятор временного содержания. Они есть в Екатеринбурге. Там люди под наблюдением, но интенсивной терапии нет. Цель – дождаться отрицательного теста.
– О том, что в группе риска пожилые люди, знают все. А кто еще?
– Те, у кого есть хронические заболевания. Люди с сахарным диабетом. Перенесшие инфаркт, инсульт. За беременными нужно тщательное наблюдение, хотя на сегодня влияния заболевания матери на плод не доказано. COVID утяжеляет имеющуюся хроническую патологию. И бывает, что человек умирает даже не от коронавируса.
– Как это попадает в статистику?
– Медицинское свидетельство о смерти содержит две части. В первой содержится то, что привело непосредственно к смерти. Во вторую – то, что поспособствовало развитию заболевания. То есть если коронавирус повлиял на печальный исход, но не стал причиной смерти, это все равно учитывается.
– Сколько пациентов лечится сегодня в Берёзовском?
– На момент нашего с вами интервью (15 декабря, – прим. ред.) – 304 человека амбулаторно, это те, кто лечится дома. В стационаре 152 человека.
– Знаю, что многие, у кого болезнь протекает легко, лечатся самостоятельно. Когда им стоит обращаться к врачу?
– Скажу так: всегда. Коронавирусная инфекция не та болезнь, при которой надо заниматься самолечением. Во-первых, пациент не всегда может адекватно оценить собственное состояние. Во-вторых, она лечится по определенным схемам, их должен назначать врач. Важно не пропустить момент, когда показана госпитализация, и это нельзя отдать на откуп пациента без медицинского образования.
– Ковид часто сопровождается пневмонией…
– У пациентов с коронавирусом часто развивается пневмония, но он поражает не только легкие. Идет поражение нервной, сердечно-сосудистой систем, желудочно-кишечного тракта, повышается риск тромбообразования.
Это новое заболевание. О нем мы знаем 11 месяцев. Отдаленные последствия неизвестны, их предстоит выяснить исследователям, и на это нужны годы. Сейчас могу сказать из опыта, что у переболевшего человека может долго, до 2-4 месяцев, сохраняться астеновегетативный синдром. Это слабость, когда нет сил, хочется много спать.
– Вы каждый день работаете с COVID-пациентами. Испытываете страх?
– Я бы хотела сказать, что врач ничего не боится, что мы смелые и отважные, но это неправда. Мы все тревожимся, и врачи, и пациенты. Это новая инфекция, мы не лечили ее раньше, но должны вовремя распознать осложнения. Еще важно настраивать человека на позитив, потому что люди часто в тревоге, вирус может вызывать апатию и даже депрессию. На врача ложится большая ответственность, но и от пациента тоже нужна работа – выполнение рекомендаций.
Я бы не назвала это страхом, но то, что врач испытывает бесконечное напряжение, находясь в «красной зоне» – это точно. Потому что пациенты часто в тяжелом состоянии. Потому что состояние человека может меняться очень быстро, ты не можешь расслабиться и выдохнуть, если всё хорошо.
– Течение болезни зависит от индивидуальных особенностей организма?
– Да. Иммунитет один из центральных моментов.
– Есть мнение, что в итоге переболеют все, а сам коронавирус станет сезонным заболеванием.
– Я читаю зарубежную литературу, статьи, исследования, которые публикуют медицинские научные поисковики. Стала появляться информация, что уже через 3-6 месяцев человек может заболеть повторно. Пока это происходит не часто, но и коронавирус с нами еще недолго. Как правило, антитела формируются у тех, у кого была пневмония, а у тех, кто переболел в легкой форме, мы не находим антител.
Бывает, что у человека отрицательный тест на коронавирус, но обнаруживаются антитела. То есть встреча с вирусом произошла, иммунная система подавила его, но антитела сформировались.
– Врачам сильно осложняет жизнь факт того, что есть бессимптомное течение болезни?
– Безусловно, такие люди разносчики болезни, сами того не зная. Но в последнее время такой формы стало меньше, чем в первую волну.
– Вы встречаетесь с ковид-диссидентами?
– В «красной зоне» ковид-диссидентов нет. Диссидентство излечивается заболеванием COVID. Если в первую волну я видела пациентов без маски, которые пытались скандалить в регистратуре, то теперь вижу, что практически все в масках. Отрицающие болезнь есть, может, неприятие факта – это какая-то защитная реакция. Но, думаю, уже у всех есть знакомые, кто переболел и даже умер от коронавируса.
Почему надо носить маску? У каждого вируса или бактерии есть заражающая доза и важно, сколько человек получил ее. Если много, то заболевание будет тяжелым, и наоборот. Инфекционного агента мало – иммунная система нападет и справится. Чем больше вирусная нагрузка, тем тяжелее будет протекать заболевание, и ответ организма на лечение будет хуже. Маски призваны снизить эту заражающую дозу. Их нужно носить. Если мы все наденем маски, мы защитим себя и друг друга. Конечно, их нужно менять хотя бы раз в четыре часа, а не так, чтобы одна и та же с апреля.
Максимальное количество вируса человек выделяет за два дня до появления симптомов. Поэтому коронавирус так быстро разлетелся: человек еще не знает, что болеет, и ходит по гостям, к врачам, на работу и так далее. Поэтому лучше быть в маске. Исследование показало, что если два человека в маске, вероятность передачи вируса 3%, а если оба без маски, порядка 90%.
Я знаю, что есть негативное отношение к маскам, но знаю и то, что ходить в маске лучше, чем болеть коронавирусом.
– С какими мифами вокруг коронавируса вы сталкиваетесь?
– Наверное, главный – стремление выпить антибиотики. Они могут назначаться только врачом. На вирус антибиотики не действуют, основа лечения – противовирусные препараты. Радует, что антибиотики даются строго по рецепту, и большинство аптек просто так их не продает.
– Противовирусные тоже любят назначать себе самостоятельно. Знаю людей, которые лечились «Кагоцелом».
– У нас регулярно проводится обучение: это и онлайн-конференции, и информационные письма, и методические рекомендации. «Кагоцел» и «Ингавирин» в рекомендациях даже не звучат.
Каждый препарат имеет свои побочные эффекты, самолечение может быть опасным. Нужна консультация врача.
– Пациенты в «красной зоне» получают препараты бесплатно?
– Да, препараты в наличии есть. Спасибо администрации города во главе с Евгением Рудольфовичем Писцовым, предпринимательскому сообществу, Вячеславу Пиусович Брозовскому, Фариту Минниахметовичу Набиуллину. Мы получаем поддержку от Минздрава РФ и области.
– На базе ЦГБ по-прежнему не делают тесты на коронавирус?
– У нас организуется ПЦР-лаборатория, часть оборудования уже поставлена.
– Врачи в этот период оказались в зоне пристального внимания. Их ругают, по крайней мере, на публику чаще, чем хвалят. Вы можете сейчас высказаться от имени всего врачебного сообщества.
– Любой врач хочет одного – помочь пациенту и вылечить его, и готов это сделать любыми доступными ему средствами. Сегодня врачи на передовой. Проблема в том, что регулярно происходят случаи профессионального заражения COVID. Несмотря на то, что врачи ходят в защитных костюмах. Я вижу две причины этого. Первое – работа в условиях высокой вирусной нагрузки. Тот самый доза-эффект. Какими бы хорошими средства защиты не были, гарантии на сто процентов в «красной зоне» они не дадут – пациенты выделяют очень много вируса.
Второе – эмоциональная нагрузка. Усталость, тревога, стресс истощают иммунную систему. Врачи заболевают, и мы начинаем работать в меньшем составе. Если же у врача болеет ребенок, то он договаривается с родственниками, соседями, друзьями и идет на работу. Потому что врачей мало, потому что иначе люди останутся без помощи. Я вам могу сказать, что мы делаем все, что можем.
– По-вашему, нужны ещё ограничивающие меры?
– Считаю, что надо соблюдать те, что уже есть. Если в апреле-мае шла речь о том, чтобы не допустить распространения вируса, то сейчас цель – уменьшить количество заболевших путем разобщения. Продление режима самоизоляции для пожилых людей, конечно, оправданно.
– Ангелия Ивановна, мы с вами разговариваем в преддверии Нового года. Что вы пожелаете березовчанам?
– Конечно, здоровья. Тепла, поддержки близких. Берегите друг друга в это непростое время. Мы можем справиться только вместе.
Из биографии
Ангелия Ивановна Милащенко, заместитель главного врача Берёзовской ЦГБ по организационно-методической и аналитической работе, врач-терапевт. 29 лет.
Внучка (именно бабушка так назвала девочку) и дочь медиков. Хотела быть врачом с детства, отвечала на вопросы о будущей профессии только так. В 2014 окончила Уральский государственный медицинский университет, в ординатуре и аспирантуре занималась научно-исследовательской работой. Во время учебы в аспирантуре преподавала на кафедре госпитальной терапии, работала врачом-терапевтом.
Трудилась в медицинском информационно-аналитическом центре, который занимается сбором статистики Свердловской области. В 2018 году возглавила медицинское направление МИАЦ. С начала 2020 года работает в Берёзовском.
Имеет три действующих сертификата: это терапия, организация здравоохранения, ультразвуковая диагностика.
Ваше мнение?
радостно
0%
все равно
0%
доволен
0%
смешно
0%
злит
0%
печально
0%
Рейтинг: 5 / 5
