Наступил декабрь. Месяц предпраздничный, когда все готовятся к Новому году. Каждый в самую волшебную ночь года загадает желание. Шестилетняя Милана попросит у Деда Мороза модную куклу, а ее мама – ремиссию.
Красивая, общительная, энергичная молодая – всего 26 лет – столкнулась в этом году со страшным диагнозом.
2020-й вообще стал для нее годом испытаний: не стало любимого мужа, забрали брата в армию, а заключение врачей как обухом ударило по голове – такие слова, как «у вас лимфома», не бывают вовремя или кстати. Сейчас Анна понимает свою главную ошибку и хочет предостеречь других людей от подобного промаха. К сожалению, на личную историю болезни девушки сильно повлияло не только отношение к здоровью, но и весь этот коронавирусный год, когда результатов анализов приходилось ждать неделями, нужных врачей не оказывалось на месте, и верный диагноз был поставлен через месяцы после попадания в больницу. Итог неутешительный – четвертая стадия.
Березовчанка Анна Золотарёва, 26 лет:
Жизнь до
– В Березовском я живу 17 лет. Родилась в Екатеринбурге, потом мы пожили в Краснодаре, там родственники папы, и вернулись сюда, здесь мамины родные. В 2004 году я пошла в гимназию № 5, тогда она еще была школой, окончила 11 классов. Поступила, но не отучилась и года – ушла в декрет. На учебу больше не вернулась.
С мужем мы познакомились «ВКонтакте», через общих друзей. Он на тот момент был в армии, я узнала, что его бросила девушка, решила поддержать и написала. Через полгода дождалась его из армии. Вместе мы прожили пять лет, но когда дочке исполнился год, развелись. Не сошлись характерами. Сейчас мы практически не общаемся.
Когда я развелась и осталась с дочкой одна, работать пришлось в два раза больше. Сменила очень много мест: ребенок маленький, приходилось часто брать больничные, а кому нужен такой работник? Продавала мясо в киоске, была диспетчером в такси «Эконом», работала в магазине… Последние два года выхожу диспетчером в «Шмель», когда получается. Только что забрала трудовую книжку из компании «Брозекс», куда устроилась оператором: отработала всего три недели – и больничный (сейчас он мне требуется каждые две недели). Пришлось уволиться.
Мастер по маникюру
Лет с 18 я хотела делать маникюр, бывший муж даже подарил мне лампу, но тогда как-то не пошло. Когда я заболела, появилось свободное время, и я решила вспомнить про мечту. Купила лаки, все необходимое, и вот уже два месяца тренируюсь на подругах и маме. Себе делаю. Девочки уже записываются через инстаграм.
Анна оборудовала в комнате рабочее место. Она будет рада клиентам: ей поставили вторую группу инвалидности, работать с частыми больничными в обычном графике теперь не получится
Активно вести страницу в социальной сети я стала с приходом болезни. Пока не подтвердилось, я молчала. Фото из больницы были, но ничего не говорила. Потом решила рассказать о своих симптомах, чтобы друзья, знакомые, те, кто меня читает, задумались и вовремя обращались к врачу. Одна знакомая девочка мне написала: «Ой, у меня тоже воспалены лимфоузлы», побежала обследоваться. У нее все оказалось хорошо.
«Надо сразу проверять, не так, как я»
В прошлом году осенью я заметила воспаленный лимфоузел. Ну, думаю, есть и есть, пройдет. Махнула рукой – не знала, насколько все может быть серьезно. Проблемы начались в июне: меня неделями тошнило, начался сильный зуд кожи – расчесывала себя до крови. Тогда я тоже отмахивалась – у меня новая работа, на больничный идти неудобно, семья, ребенок – какие врачи? Грешила на столовскую еду.
Лет с 12, когда я начала осознавать, что такое рак, я его боялась. Если где заболит, у меня мысли: «А вдруг рак?». Не зря говорят, мысли материальны. Даже осенью, когда впервые обнаружила лимфоузел, я пришла домой со смены и говорю мужу (второго мужа Анны не стало в апреле этого года, и она не хочет об этом говорить, – прим. ред.): «если это онкология?». Он как-то успокоил, мол, не говори ерунды. Почему я тогда не обратилась в больницу?..
В итоге 14 июля меня увезли на скорой: стало плохо, резко поднялась температура. В больнице на меня посмотрели: «У тебя гепатит». Да, я была вся желтая, сильно пожелтела, но как без анализов такие диагнозы ставить? Отправили меня на следующий день к инфекционисту.
У него приема не было – карантин. Я пошла к терапевту, вместо которого почему-то принимал кардиолог. Дверь в кабинет открыта, у него сидит народ, а она по телефону: «У меня тут девочка с гепатитом!». На меня люди так смотрели, когда я из кабинета вышла… Выпросила больничный: чувствовала себя ужасно. Вечером температура поднималась резко до 38, потом в течение часа спадала. Тошнота, зуд не проходили.
Сдала анализы, через неделю повторный прием, уже у терапевта. При норме в 20 мой билирубин достиг отметки 180. Меня положили в терапию и три недели капали меня препаратами для печени. Потом назначили рентген грудной клетки, потом еще один… Врачи между собой что-то обсуждали, но у меня не было плохих предчувствий.
Это случилось на УЗИ. Специалист смотрит брюшную полость, потом поворачивается ко мне и говорит: «Это лимфома». Вот так, в лоб, сразу. Вся брюшная полость оказалась поражена лимфоузлами. Врач, правда, добавил, что это всё сейчас лечится. Вот тогда у меня случилась истерика, я ревела, не помню, как дошла до палаты. Звоню маме, понимаю, что ее расстраиваю, но реву в трубку. Слышу, она еле сдерживается, слезы душат, но успокаивает, просит не плакать.
Когда проходила обследования, когда подтверждали стадию, такой реакции у меня уже не было. Я как-то поняла, что от слез рак не уйдет. Переживала, что буду страшная без волос, а сейчас почти привыкла к себе такой. Я всегда носила каре, но именно в этом году решила отращивать длинные волосы. Не случилось.
Больничные мытарства
На следующий после УЗИ день меня записали в Пышму на КТ (это всё конец июля-начало августа). Повезли на скорой. Народа много – коронавирус же. Мы постояли минут 40, потом вышел врач: езжайте, не ждите, потом результаты.
На следующий день обход – результатов нет. Меня снова капают от печени. Через два дня диагноз подтвердился, мне назначили биопсию, иммуногистохимию**.
Из больницы меня выписали, все еще желтую (билирубин снизился со 180 до 170). Я не могла ходить, тяжело было дышать. Хотела спать целыми днями, ребенок тормошит – а я ничего не могу с собой сделать.
10 августа еду к гематологу в областную больницу, к нему меня записали еще в стационаре. Он отправил на биопсию на Широкую речку в онкодиспансер. Беру у нас маршрутный лист, приезжаю туда 26 августа, а мне говорят – мы не делаем, езжайте в железнодорожную больницу. Звоню туда, а именно нужный мне врач прием не ведет, записи к нему нет. Помогла знакомая через знакомых, биопсию мне сделали 4 сентября.
Когда перед биопсией поехала туда на прием, на входе стояла женщина, мерила температуру всем. Смотрит на меня и говорит: «А ты чё такая желтая?». Как будто я этого не знаю. Вышла оттуда, разревелась, позвонила другу – говорю, я больше из дома не выйду, на меня все смотрят, думают, что заразная, а всем же не объяснишь. Он просил не обращать внимания, но я правда тогда никуда не ходила или надевала очки, маску, чтобы не видели.
После биопсии еще две недели ожидания, приезжаю снова в ту больницу и на автобусе со своими лимфоузлами, выданными мне патологоанатомами, еду в 40-ю больницу. Там врач смотрит эти стеклышки в микроскоп и говорит: да, это лимфома, но неизвестно, какая,*** ждите еще две недели. Это всё было очень похоже на издевательство.
Пришла к нашему онкологу, она отправила к гастроэнтерологу, Истомина у нее фамилия. И вот тогда дело сдвинулось. Это единственный врач у нас, кто мне очень помог: она подняла шум. На приеме у нее я была, наверно, час. Она ужасалась, как я вообще хожу с такой селезенкой (даже на ощупь она была увеличена на 14 см), стала звонить, побежала в какой-то кабинет, потом в другой… Меня чуть не за ручку с собой. Люди в очереди сидят, а она вышла к ним и извиняется: «у меня тяжелая пациентка, подождите».
В этот же день она мне позвонила – сдавай на COVID, завтра ложишься в больницу.
«Химия» и потеря волос
Меня положили в седьмую городскую. 10 дней капали, чтобы привести печень в норму. Оказалось, лимфоузлы были в печени, желчь нужным образом не выходила, и всё на кожу высыпало, отсюда и зуд.
Назначили первую «химию», которую я переносила сутки. Вроде и немного влили этой дряни, а как будто ведро. Мне было ужасно плохо, были мысли оставить все как есть и не делать ничего…
В таком состоянии звонила маме и просто ревела в трубку. Вторую и третью капельницы я пережила более спокойно, а вот от четвертой отходила полторы недели: не могла есть, меня тошнило, рвало, я просто умирала. В какой-то день проснулась – и как будто ничего не было.
Мне поставили четвертую стадию. С осени лимфоузлы разрастались, их становилось все больше. Самый большой – 2,5 см – мне вырезали на биопсии. Сейчас, после четырех курсов «химии», их у меня практически не видно. 2 декабря будет ПЭТ КТ (эффективный и современный метод диагностики онкологических заболеваний, – прим. ред.), там посмотрим, какое дальше назначат лечение. Врач сказала, до восьми курсов «химии» можно делать.
Когда лежала в больнице, поправилась: пила восемь гормональных таблеток в день, от них разыгрывался дикий аппетит. В «химиях» тоже частично гормоны. Ела постоянно, много, организм требовал. Дома запасалась шоколадками, прятала от дочки (ребенку же нельзя много сладкого).
После первой «химии» (они шли с промежутком в две недели) я расчесалась, сделала укладку и поехала на вторую. Волосы лежали идеально. Я даже думала, что выпадение волос обошло меня стороной. Приезжаю домой, беру волосы – а они просто снимаются с головы пучками, безболезненно. Я решила не мучаться и побрила их, оставив сантиметров пять. Но когда сидишь обедаешь – и тебе в тарелку просто сыплются твои волосы… Позвонила другу, попросила побрить меня налысо.
К новой себе привыкала долго. Дня три смотрела в зеркало и ревела: «Кто это? Это я, что ли?». Везде ходила в шапке, даже из комнаты (Анна живет в общежитии, – прим. ред.) выходила в головном уборе. Потом купила себе повязку на голову, парик, правда, со временем перестала стесняться. Дома и при друзьях хожу спокойно такая, какая есть, только в больницу еще езжу с шапкой. И да, голова очень мерзнет.
Дочке шесть, первое время, когда я стала лысой, она говорила, что не любит меня такую. Я ей объяснила, что волосы выпали потому, что мне капают специальное лекарство.
– Если я не буду лечиться, то у тебя мамы не будет.
– Ты умрёшь?
– Да.
Теперь дочка может подойти, обнять, сказать, что любит меня. Это случается чаще, чем раньше.
Люди, которые рядом
Конечно, в первую очередь это родители. Мама эмоциональный человек, она может плакать даже по мелочам, а тут – дочь болеет, сына в армию забрали. Ей тяжело. Папа – мужик, он спокойнее. Но сразу сказал – если что, квартира, машина, всё пойдет на продажу. Дочка любит рисовать, снимает видео в Тик-Ток, знает все тренды. Ходит на занятия в танцевальную школу.
С самого первого дня больничной истории и до сих пор со мной остается Сережа. Мы дружим с 2012 года, он друг моего первого мужа. Если мне что-то нужно, я могу обратиться к нему, и он точно мне поможет. Это он побрил меня машинкой. Это он дал мне денег на анализ (нужно было сдать тест на коронавирус за 2,5 тысячи, которых у меня не было). Это он поддерживает меня каждый день. При этом Сережа – только друг. Отношений мне пока не нужно, о них я не думаю.
Брат Ани ушел в армию месяц назад. Попал в Ростов, в военно-космические войска
С одной девочкой познакомилась, когда лежала в палате, с ней общаемся до сих пор. Других людей с диагнозом лично не знаю, но нашла в инстаграме по хештегам несколько человек, на кого-то подписалась, кому-то написала. Мне было интересно, как и чем живут те, кто столкнулся с онкологией. Два молодых человека из других городов подписаны на меня, каждый день спрашивают, как дела. Еще я подписана на березовчанку Аню, у нее была лимфома.
Жизнь здесь и сейчас
Гематолог, у которого я лечусь, говорит, что это лечится, но в любом случае всё зависит от организма. Я на свой надеюсь: болела всегда легко и быстро, простужалась редко. Главное – соблюдать все рекомендации врачей. Один из них мне сказал: «Где ты раньше была? Если бы с тем лимфоузлом в больницу обратилась, уже бы вылечилась». Теперь пообещала себе, что впредь с любой царапиной буду бежать в больницу.
Я привыкла к диагнозу. Это есть, и надо с этим жить и лечиться. Сейчас, когда чувствую себя хорошо, порой даже забываю, что болею. Иногда хочется гадости, беру колу в руки – и откладываю, вспоминая, что у меня диета.
Провожу время с подругами, ходим в кафе, сидим дома. Планируем встречу Нового года. Я поняла, что в одиночестве меня обязательно застанет депрессия, так уже было, когда сидела летом дома, а все гуляли, загорали и ездили на озера.
Научилась относиться к раку с юмором. Когда подруги меня захотели с кем-то познакомить в компании, я ответила, что на свидания не хожу – расческу дома забыла. И смеемся. Чтобы принимать девочек на маникюр и не объяснять каждой, почему я без волос, придумала фразу и написала ее на страничке в инстаграме: «Твой лысый мастер маникюра».
В комнате у Миланы и Ани уже стоит елка. С конца октября, того захотела девочка. На дереве уже ждет своего часа письмо Деду Морозу от будущей первоклассницы
Диагноз я не скрываю. Это не заразно, не стыдно. Если кто-то спрашивает: «Ой, а ты почему ТАКАЯ?», я говорю, что у меня рак. Люди очень удивляются спокойствию, наверно, в их представлении я должна биться головой об стену или что-то в этом духе.
Мама не так давно повезла меня монастырь. Набрали святой воды, я приучила себя выпивать стакан утром и в голове проговаривать слова. Когда дело касается здоровья, своего или близких, начинаешь верить во что угодно. И молиться, и в церковь ходить. Когда все хорошо, мало кто ходит.
Это самый ужасный год за все 26 лет. Но он подходит к завершению, и я надеюсь, что всё наладится. Самое главное верить, не думать о плохом, а отвлекаться, заниматься чем-то, общаться.
Тогда болезнь протекает проще, и ты ее не замечаешь. К выздоровлению надо идти с позитивом, стресс и тревоги хорошая почва для разрастания болячки.
* Билирубин – пигмент крови, один из основных компонентов желчи в организме. Он отражает работу ферментной системы печени. Уровень билирубина повышен, когда существуют проблемы в функционировании печени. Внешне это может проявляться желтухой.
** Иммуногистохимическое исследование (ИГХ) – это один из наиболее информативных и высокоточных лабораторных методов диагностики и прогнозирования течения онкологических заболеваний. Для проведения ИГХ используется ткань, полученная при биопсии или после оперативного вмешательства.
*** Болезнь выделяется двумя основными типами: лимфома Ходжкина (ходжкинская лимфома, лимфогранулематоз); остальные виды опухоли, такие как злокачественная лимфома кожи, с общим названием – неходжкинская лимфома.
Я всегда думала о себе, что я слабая, чего-то не могу или не хочу, что я где-то ленива. С приходом болезни поняла: это не так. Сидишь на «химии» и думаешь: не могу – лучше умереть, а потом отходишь и приходит осознание, что жива, могу дышать, ходить! Воспитала в себе силу и ощущение, что всё могу.
Все зависит от лечения, которое мне выпишут, но в январе я планирую полететь в Краснодар с дочкой и подругой. Никогда не летала на самолете и очень боюсь, но решила, что пора преодолеть этот страх. Хочется увидеться с родными, которых не видела с 2016 года.
Есть вероятность того, что мне придется делать пересадку костного мозга. Надеюсь, мы к этому не придем: мой донор – родной брат, и страшно за обоих.
Анна, тогда еще Лебедь, была на первой полосе ЗГ в марте 2016 года, с мужем и маленькой дочкой. Тогда мы писали о необычных именах для детей, и супруги рассказали про дочку. Повод для возвращения на первую полосу более чем грустный.
Ваше мнение?
радостно
0%
все равно
0%
доволен
0%
смешно
0%
злит
0%
печально
0%
Рейтинг: 4 / 5
