Творчество

Послевоенные детство и юность.

Фото: © https://zen.yandex.ru

Первое осознанное воспоминание о себе

Мне 4-5 лет, я девочка Юлечка, одна из многих детей в нашей семье. Спим вповалку на полу со своими братьями и сестрами. Отца дома нет – наверное, на работе. Тут же в комнате новорожденный теленочек с белой звездочкой на лбу. Он встает на свои ножки-«тычки» и тут же падает, встает и падает. И от этого я не могу уснуть. Наверное, поэтому запомнилась мне эта ночь.

О дождях и грозах

Дожди были теплые, грозы яростные – мы от них прятались в темном коридоре без окон. В душной темноте слушали стук дождя и раскаты грома – страшно… Под дождем мы, дети, бегали по лужам и кричали, махали руками, кружились, взявшись за руки. Было весело, и мы были от чего-то необыкновенно счастливы.

Как горел наш стог сена

Огромный, заготовленный на всю зиму для коровы, которая кормила всю семью. Нет сена – нет коровы. Сено заготавливали все лето, каждодневно. Стог горел большим факелом, его было видно из окна. Мать стояла в проеме окна на фоне этого факела к нам спиной. А мы все сидели на кровати и ревели в голос вместе с матерью. Это было горе.

Как мы стряпали пельмени

Это было праздничное действо. Отец нарезал мясо в деревянное корытце и иссекал его в фарш железной сечкой, солил и добавлял лук. Мать делала тесто. Стряпали все: дети и взрослые. Взрослые – это своя семья и обязательно деревенская родня, гостившая у нас постоянно. Во время стряпанья рассказывались всякие истории о жизни родителей в деревне, вспоминались общие знакомые, соседи, родственники из деревни, которых мы не знали. Обсуждались события давно прошедших дней. Могли до хрипоты спорить, чей дом стоял ближе к магазину: Авдотьи или Елистрата. Нам, детям, было интересно слушать о молодых родителях, об их жизни до нашего появления на свет. Отец, по этим рассказам, был лихой деревенский парень, который скакал на коне, а к матери-девушке никто не смел подойти, так как она предназначалась Алешке, который в ее сторону и не смотрел.

Пельмени клались рядками, на специальные подносы. Подносы эти относили на кровати, столы. И в конце оказывалось, что пельмени были везде, где только было место для подносов. Когда женщины варили пельмени, разговоры и смех не останавливались. Наш отец умел рассмешить любого. Он мог пройтись походкой соседки или изобразить знакомого человека так, что все покатывались со смеху. На стол ставился большой поднос, и туда валили горячие пельмени, от которых шел густой пар и запах, который я, кажется, и сейчас чувствую. Вкус этих пельменей я не могу ни с чем сравнить. Он так и остался в моем детстве.

Мой отец

Я не помню, чтобы отец чего-то не умел и не мог сделать. Он одинаково профессионально владел лопатой, косой, топором, иглой и т. д. Он умел делать все. Это был настоящий мужик – отец большой семьи. Он сам ухаживал за коровой, копал и сажал огород, собирал грибы и солил их на зиму, собирал малину (сушил ее для стряпни, варил варенье). Осенью заготавливал клюкву и бруснику, мочил ягоды в большие бутыли. Он умел строить дома. Из деревни приходили письма-просьбы, в которых его на лето приглашали «ставить» дом. Отец умел чинить резиновую обувь, валенки, шил из кожи «бурочки» для своих взрослых дочерей. Из каракуля шил папахи и муфточки, модные в то время. Для малышей сам шил пальтишки, пиджачки.

Зимой в большой комнате ставился специальный деревянный станок – пяла для шитья одеял. На них натягивался квадратный лоскут сатина – это основа, затем равномерно раскладывалась вата, потом натягивался верх одеяла – второй лоскут сатина. И тут начиналось самое интересное: отец брал мел и рисовал рисунок на сатине – это было переплетение трав и цветов, а в середине обязательно силуэт птички. След рисунка прошивался большой иглой, закрепляя вату – одеяло готово. Я все это видела и помню.

Отец очень любил праздники. Он просил у матери праздничную рубашку, надевал костюм, брюки заправлял в хромовые сапоги. Подвыпив, любил плясать, да так, что вес расступались, хлопали в ладоши, подзадоривали. А мы, дети, смотрели во все глаза, смеялись и гордились своим папкой.

Вечера в нашей семье

В то время не было телевизоров. Мы любили слушать по радио театральные постановки. В доме стояла тишина, слушали все, шикая друг на друга, чтобы не скрипнула половица или стул. Это были пьесы Островского, Горького. Часто слушали в исполнении знаменитых артистов произведения Зощенко, Шолохова, Чехова. Очень любили читать сами вслух для всей семьи. Дети-школьники попеременно читали такие книги, как «Смелые люди», «Тихий дон», «Молодая гвардия». Помню, как мать стоит с подойником в руках, дослушивает очередной абзац и просит без нее не читать, пока она доит корову.

 

Как это было давно… Как мне хочется, хоть на минуточку, вернуться в свое детство, но обратной дороги туда нет.

 

Город моей юности

Когда деревья в моем городе были молодые, дома по улицам стояли не такие старые, люди вместе выходили мести тротуар, вечерами не боялись выйти на скамеечку пообщаться, под гармошку спеть песню, танцевать под пластинку до утра. Сейчас нам кажется, что тогда, во времена нашей молодости, было все лучше – просто тогда мы были молодыми…

Когда я была школьницей, мы ходили на каток. На месте теперешнего стадиона стоял маленький деревянный домик. Каждую зиму поле превращалось в каток, его окружали фонари, гремела музыка (хиты 60-х годов). Если тебе нравится мальчик, ты обязательно его здесь встретишь. Черное трико, свитер с оленями, шапочка с помпоном, коньки на прокат. Это была сказка…

Здесь находили друзей, здесь рождалась первая юношеская любовь.

Когда мы подросли, стали девушками и юношами, то смогли посещать две «цитадели» культуры нашего города – клуб и сад им. Кирова. Зимой ходили в кино и на танцы в клуб. Летом танцы были на воздухе, в саду. Взрослые парни и девушки посещали драматический, танцевальный, хоровой кружки, библиотеку, пели и играли в ансамблях.

Моим сверстникам идет шестой десяток лет, и когда мы собираемся вместе, обязательно вспоминаем и клуб, и сад, хотя их давно уже нет.

Идти на танцы договаривались друг с другом за несколько дней, обдумывался наряд. Чем ближе подходила суббота, тем нетерпеливее мы становились.

Меня моя мама на танцы отпускала со скандалом, но мы с подругой ухитрялись ее бдительность усыпить. Нарядное платье я уносила подружке за день вперед, а выходила из дома в буднем наряде, якобы в огород. Раза два схожу за водой для полива огурцов, а потом с радостным стуком в груди отправляюсь к подруге. Там без спешки укладываем волосы в модную прическу, подводим глаза черным карандашом, надеваем туфли-лодочки, наимоднейшие плащи из болони.

Наряжаясь, мы говорили о том, кого хотели бы увидеть на танцах, мечтали, чтобы наши пассии приглашали только нас и шли провожать исключительно нашу компанию. Несколько раз поправлялся шов на капроновых чулках, локон в прическе.

Я сейчас не могу определить то чувство, которое рождалось в груди каждый раз, когда, переступив порог дома, как птичка, отряхнув перышки, вылетала на волю. Это радость, беспричинный смех, легкий, непринужденный разговор, что-то будет сегодня – это зов молодости…

И вот уже каблучки стучат по асфальту, и мы с подругой, взявшись под руки, гордо шагаем мимо старушек на скамейках, мимо стайки ребятишек, которые обязательно нас подразнят, мимо девчонок-малолеток, которые скоро сменят нас. Проходили мимо цветущей сирени, черемухи, рябины, веточка которой сопровождала нас в течение всего вечера. И вот уже слышна музыка. С каждым шагом она звучит все громче и громче. Мы в центре города, на углу улиц Кирова и Ленина, около «Когиза». Музыка гремит, отдаваясь в наших сердцах, и мы подпеваем: «А у нас во дворе есть девчонка одна, никому из ребят неприметна она. Я гляжу ей вслед – ничего в ней нет, а я все гляжу, взгляд не отвожу».

В центре города светло как днем – фонари через шаг. Кажется, что собралась вся молодежь города. Везде смех, громкий разговор, шутки. Мы участвуем абсолютно во всем и успеваем еще рассмотреть, кто как нарядился. Внимательно оглядываем проходящих мимо парней. Брюки отглажены, кажется, что «стрелкой» можно «порезаться». Модного покроя рубашки. А вот тот, ради которого я принарядилась. И уже все имеет значение. Каждое слово в песне – это о нас, от каждого брошенного исподтишка взгляда замирает сердце. И вот мы подходим к саду. Веселье в разгаре, знакомые лица.

Здесь все делятся на пары. Мы стайкой стоим в ожидании, кто к нам подойдет, пригласит на танец.

Спустя мгновение сильные руки кружат меня, подхватывая ритм вальса, и сердце сладко замирает. Один танец сменяет другой, и нам хочется, чтобы вечер не кончался. Но время движется, как в сказке «Золушка» – скоро полночь, конец танцевального вечера.

Потихоньку пара за парой покидает сад. Еще нужно дойти до дома. Мы, обнявшись, тихо идем уже по темной улице… Наша встреча с мужем произошла в клубе им. Кирова. Наши друзья тоже познакомились там.

Сегодняшние бабульки и дедульки, прогуливающие своих внучат, еще вчера были девчата и парни, для которых сад им. Кирова был первым шагом их любви.

Проходя по улицам своего города, я узнаю среди пожилых людей тех девчонок и парней. Вижу, что искорки прежнего огня еще горят. Вижу, что этот мужчина, проходя мимо меня, узнал во мне ту девчонку, которая нравилась ему, но досталась другому.

Звезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активна
 
Понравился материал?
Раскажите друзьям и знакомым:
Нам важно Ваше мнение по данной публикации:
Поставьте оценку:
( 0 Звезды )
Редакция газеты «Золотая горка» Логотип газеты «Золотая горка»
623700, Свердловская область, Берёзовский, Восточная, д. 3а, оф. 603
+7 343 237-24-60

Редакция

Россия, 623700, г. Берёзовский,
Свердловская область,
ул. Театральная, д. 3,
3-й подъезд, оф. 80 
8(343)247-83-34, +7 904-98-00-446, gorka-info@rambler.ru, glav@zg66.ru

При использовании материалов сайта гиперссылка на zg66.ru обязательна. Ресурс может содержать материалы 18+

РЕКЛАМНАЯ СЛУЖБА

Берёзовский

Россия, 623700, Свердловская обл.,
г. Берёзовский, ул. Театральная, д. 3, подъезд 3-й, оф. 80.

E-mail: rek@zg66.ru

Тел/WA: +7 904 98-233-61
Тел/WA: +7 904 98-00-250
Тел/WA: +7 904 980-66-22