Ольга Новосёлова – человек, известный в Берёзовском. Основательница движения «Подари свою доброту», активная зоозащитница, создатель проекта «Собери ребенка в школу» и других социальных инициатив. Неравнодушная, всё успевающая, выступающая против любой несправедливости и неправды. Но она не всегда была такой
Ольга уже становилась героиней нашего большого проекта #НеДури, где рассказала о своем прошлом. За ее плечами – 14 лет стажа в качестве наркоманки. И рассказ ее – как живое свидетельство того, что вытащить себя из болота можно. Буквально как Мюнхгаузен.
Мы в очередной раз благодарим Ольгу за честность и открытость. Возможно, её слова (за которыми много крови, слез и горя) спасут кому-то жизнь. Этот монолог – о жизни в реабилитационном центре, в котором нет врачей и психологов, где жизнь построена по принципу «Помоги себе сам».
Ольга Новосёлова:
– Центр «Спасение», в котором я прожила год в 2009-м, находится в поселке Белокаменном, недалеко от Асбеста.
Там живут разные люди: алкоголики, наркоманы, игроманы, те, в ком живет дух бродяжничества. Это тоже зависимость, и очень страшная. Я на тот момент уже бросила колоться, но последствия для психики были ужасными: я видела, как убиваю людей, видела весь процесс, их кровь. Наркотики жрут мозг, работают на уничтожение, поэтому реабилитация нужна, даже если человек уже бросил. Последствия непременно будут.
Центры разные, очень много рекламы. Это огромные деньги, и часто платные центры основаны на насилии. Я не помню, как узнала про центр «Спасение», но рекламу его я не видела. Там ни копейки не платишь, но есть условие – приходи сам. Только если захотел самостоятельно изменить жизнь. Я решила ехать туда сама, даже родным не говорила ничего. Они думали, что все в порядке – я же не употребляю. Но я понимала, что мне нужно спасаться. На тот момент я весила 48 кг и была в ужасном состоянии. По медицинским показаниям меня туда отказывались брать, но я была настойчивой, звонила и звонила. После седьмого звонка они сдались.
Все здания и постройки центра (он стоит в лесу, не в самом поселке) строили люди, стоящие у его истоков. Сплочались и строили. Начинать всегда тяжело: условия были такими, что спали в валенках поначалу зимой. Но понемногу обживались. Центр существует на пожертвования, люди и организации могут привезти продукты. Государство отношения к нему не имеет.
Срок казался страшным – год! Потом, когда разрешили пользоваться телефоном, я позвонила одному: давай, спасайся! Он мне в ответ, что нужно ребенка собирать в школу. Через неделю он умер от передозировки. Год это мало из тех 60-70 лет, которые длится жизнь. И этот год человек не теряет, как ему кажется. Он только приобретает.
С собой в центр я привезла два чемодана, и там было всё. Включая вечернее платье и купальник, прямо как на курорт собиралась. Там, конечно, все были в шоке. Правда, платье потом мне пригодилось, на каком-то празднике ведущей была
Еду с собой брать нельзя: кормят в столовой. И с передачками так же: недопустимо, что кто-то ест, а кто-то нет. Если родственник хочет передать конфетки-пирожки, ему говорят количество реабилитантов и объясняют: либо на всех, либо никак.
Год жизни делится на два этапа: семь месяцев в Белокаменном, еще пять – в Асбесте, социальная адаптация. Там учат, например, ходить в магазин и не воровать. Я первое время, когда приходила в магазин, прятала руки в карманы, чтобы ничего не взять – когда употребляла, привыкла воровать. В Асбесте – там для реабилитантов построено здание – уже можно работать, заводить отношения, решать проблемы с документами, то есть возвращаться к обычной жизни. Но еще под присмотром сотрудников центра, так называемых служителей. Именно в Асбесте бывшие реабилитанты начинают создавать семьи, рожают детей: они родственные души, они столько вместе прошли.
Первые два месяца в центре запрещены телефонные разговоры. Связь с родными означает, что сорваться можешь в любой момент. Никто тебя держать не будет, поговорят – максимум. Это сложный период, и не нужно знать, что происходит в мире. Во время реабилитации у меня умер папа, и мне не сказали. Я была очень злая, когда об этом узнала, но потом поняла, что так было нужно: я бы убежала даже после шести месяцев в центре.
После двух месяцев допускается 10-минутный разговор один раз в неделю. По стационарному телефону: наши документы и мобильные телефоны лежали в сейфе. Если кто-то отказывается от звонка или ему некому звонить, он мог подарить свои 10 минут другому реабилитанту.
В комнате (она называется кубарь, там живут по 6-8 человек) кровати в два яруса. Работа кипит с самого утра, а день начинается с молитвы. Мужчины колют дрова, женщины делают уборку. Работа только на самообслуживание. Служители живут отдельно.
Я жила среди 40 других реабилитантов, из них женщин меньше, около 13. Жили по четкому распорядку дня, но с праздниками. Один раз в месяц устраивался день именинника. Готовили концерт, стол, костюмы. В Новый год тоже был большой праздник, конечно, без алкоголя и сигарет (даже таксисты, приезжая на территорию центра, знают, что курить нельзя). Раз в год отмечается день центра, туда приезжают многие выпускники, с семьями, детьми.
Правила центра учатся наизусть. Разговаривать мужчине и женщине наедине нельзя, только в присутствии служителей или на общих мероприятиях. Даже на праздниках столы раздельные. Иначе друг другу подмигнули, улыбнулись – и бегут вместе.
Наказание за нарушение правила называется аврал. Это чаще физическая работа: пересаживать цветы, колоть дрова. Мужчины ссорятся реже, чем женщины. Случился конфликт – дается обоим пила «Дружба» и длинное бревно на козлах. Идут, пилят. И мирятся – делать нечего.
Конечно, люди уходили. Текучка есть, но и тех, кто выдерживал год, хватало. При мне женщина уходила дважды и возвращалась. На третий пришла в страшном состоянии, с обожжённым лицом. Осталась до конца.
Я хотела убегать раз шесть. Служителям спасибо. Один раз что-то мне не понравилось, и я пошла, уже за шлагбаум вышла. Служительница – младше меня – и так, и так уговаривала, и напоследок, уже не зная, что делать, вслед сказала: «Оленька, ну ты знай, я тебя так буду ждать!». Я развернулась и пошла обратно. Однажды даже в отпуск уходила на неделю, вернулась сама. Всё на доверии. Служители сами были наркоманами, все уловки знают, к которым прибегают зависимые люди.
Бродяги и тюремщики трудный контингент. К примеру, нужно ему унитаз вымыть, а он сидел – для него это хуже некуда. Это всё никчемные, придуманные искусственно правила. А мы не в тюрьме, мы в жизни. Там помогают эти вещи убрать.
Руководитель центра сам служит, и жена его тоже. Психологов и врачей там нет, но у меня прошли многие болячки, и проблемы с головой тоже. Я вышла оттуда с весом 82 кг.
У центра – он был основан в 1998 году и позиционирует себя как социальный холдинг – есть сайт: центрспасение.рф
Слоган: «Спасая жизни, изменяем общество».
Сегодня организация продолжает развиваться и умножаться за счёт усилий последователей и выпускников программы реабилитации «Спасение». Всего пять организаций в Свердловской, Челябинской, Оренбужской, Пензенской, Калининградской областях. Здесь проводится стационарная социальная реабилитация, направленная на пропаганду здорового образа жизни.